Андрей Завадский - Выбор

- Пусть так, - заносчиво воскликнул рубака, чуть не с ненавистью взглянув на старого хитреца. - Но лучше быстрая смерть в бою, чем долгие рассуждения, которые точно не приблизят нас к победе. Мы тут, за прочными стенами, а враги делят то, что по праву принадлежит Его величеству. Как стервятники навалились на Альфион, и готовы разорить его, пока мы разводим пустые разговоры!

- Ты прав, мой друг, - промолвил король, обращаясь к Грефусу, мгновенно приосанившемуся, орлом смотревшему на своего господина. - Слова ничто, и невозможно добиться победы, не пролив ни капли крови. Но также прав и мудрый Маркус, не напрасно проживший столько лет, ибо, вступив в войну сейчас, мы лишь погибнем, прихватив с собой кое-кого из предателей, но и только.

Король склонил голову на грудь, правой рукой потирая подбородок, а в левой катая почти целый кубок вина. Правитель Альфиона молчал несколько мгновений, и никто не осмелился прервать его думы, даже старый Маркус, считавший себя по-прежнему умудренным опытом наставником при несмышленом мальчишке, которому нужно объяснять прописные истины.

- Да, - наконец прервал молчание король, кивая сам себе. - Для победы нужна армия, и я соберу ее. И если ныне каждый спешит забыть о присяге, если верность слову более ничего не значит для тех, кто так кичится десятками поколений благородных предков, пусть тогда все эти рыцари бьются, как простые наемники, - твердо произнес Эйтор. - Если ты прав, и мой названный брат не отдаст победителям владения проигравших в грядущей войне, то так поступлю я. Видит Судия, - усмехнулся король, - после победы тем, кто уцелеет в этой резне, будет не до богатства. Скажи, друг мой, - он взглянул на старого лорда: - Будешь ли ты биться под моими знаменами, если получишь в благодарность и награду за преданность удел мерзкого изменника, лорда Кайлуса?

- Мой господин, - старик сделал вид, что возмущен: - Как ты можешь говорить такое, как ты можешь думать обо мне так, словно я - презренный торгаш, только и ждущий, когда назовут подходящую цену? Я буду с тобой до конца, пусть даже после победы не только ничего не приобрету, но даже лишусь всего, что имею, если только такова будет твоя воля.

Все было решено в тот самый миг, когда король вошел в ворота замка. Маркус никогда не отказался бы приумножить свою власть, и теперь судьба, видимо, вдоволь насмотревшись на его мучения, даровала шанс стать вторым человеком в королевстве, или даже первым - Эйтор, лишившийся союзников, всеми преследуемый, был лишь ширмой, марионеткой, нити которой должны были оказаться в руках искушенного кукловода. И эта роль казалась старому лорду вполне пристойной.

Разумеется, Эйтор не поверил лжи Маркуса - все же глупцом он не был, - но сделал вид, что принял не очень искусно изображенную обиду за чистую монету. И лорд тоже не подал виду, что понял истинные чувства своего повелителя.

- Я рад, что ты столь же верен мне, как и прежде, - с благодарностью произнес владыка Альфиона. - Прости, мой друг, если я невольно оскорбил тебя.

- Боюсь, государь, и моя помощь мало что меняет, - покачал головой лорд. - Воинов все равно слишком мало, две, может быть, три сотни. Конечно, все они - мастера, отлично вооруженные, превосходно обученные, но этого не достаточно против той мощи, которую собирает твой названный брат, дабы окончательно утвердить свою власть на этих землях.

- Тогда отправь гонцов к твоим вассалам, - приказал король. - Ведь не все они так легко готовы предать того, кому прежде клялись в верности? Пусть собирают свои дружины, призывают под свои знамена ополченцев. И еще отправь вестников в другие уделы. Кто-то же еще верен мне, или все, как одни, отвернулись от своего короля? - с надеждой произнес он, сам устыдившись той неуверенности, которая звучала в чуть дрожавшем в этот миг голосе.

- Государь, мои люди уже мчатся в Лаген, - пробасил Грефус. - Многих воинов я увел с собой к Эглису, но в моем уделе хватит и умелых дружинников, и храбрых ополченцев, простых горожан и крестьян, которые готовы биться за тебя. Вскоре у нас будет войско, и самозванец в страхе убежит туда, откуда явился.

- Если так, если твои вассалы и данники явятся с севера, что ж, быть может, у нас будет шанс, - кивнул Маркус. - Собрав воедино всех, кто еще верен государю, мы сможем на равных тягаться с Эрвином. Но, скажи, господин, - он взглянул на Эйтора. - Верно ли, что мятежников поддерживают чародеи?

Король кивнул, разом помрачнев:

- Это так, Маркус. Я знаю, что у моего брата есть один маг, и он в одну ночь уничтожил почти всю мою гвардию. Дьорвикцы, великие бойцы, ничего не смогли поделать с ним, и пали под заклятьями мерзкого колдуна. Но и у нас есть чародей, ничуть не менее сильный и искусный, - заметил король. - И он будет с нами, покуда на стороне врага сражаются другие маги, можешь не сомневаться.

- Хорошая весть, - согласился лорд. - Правда, я не очень доверяю этому странному чужаку, но если ты веришь ему, то поверю и я, ибо не дело слуге сомневаться в воле господина. И раз, так, то пришла пора действовать. Мы соберем армию, и ты вернешь себе утраченный престол.

- Престол, - кивнул Эйтор. - И мою королеву. Она в руках выродка, безумца Эрвина, и я боюсь за нее больше, чем за собственную жизнь.

В голосе государя звучала неподдельная боль. Он чувствовал свою вину, сбежав, дабы спасти собственную жизнь, и забыв о той, благодаря кому и дожил до появления незваных спасителей. И чувство это, становившееся все сильнее, лишало короля сна, аппетита, вкуса к жизни. Ибо что есть жизнь, когда ты знаешь, что предал, поступил, как не подобает мужчине, и поздно что-либо менять? Эйтор раскаивался, но и сам понимал, что цена его терзаниям сейчас - ничто, ибо исправить допущенную ошибку он не мог.

- Тогда, во дворце, когда я был повержен, Ирейна готова была броситься на клинок моего брата, - мрачно процедил Эйтор, пряча взгляд от своих собеседников. - Я здесь лишь потому, что она в тот миг не жалела себя, и я не могу позволить ей погибнуть теперь. Я буду биться, и, клянусь, Эрвин умрет. - Ярость и стыд, стыд за свою слабость, требовали выхода, и им могла стать лишь битва, чем бы она ни закончилась. - Он напрасно вернулся в Альфион. Мой брат хотел обрести здесь власть, но я дарую ему только смерть!

Гонцы, на плащах которых желтели, точно листва по осени, гербы рода Маркусов, покинули замок на рассвете. Они разъехались во все стороны, отправившись к ближним и дальни соседям лорда. Вестники, вооруженные, закованные в броню, держались по трое, опасаясь, что враги доберутся сюда и попытаются перехватить их. И каждый имел при себе скрепленный печатью Маркуса, хорошо знакомой в этих краях, пергамент, а в нем лишь несколько слов.

Король Эйтор, взойдя на башню, провожал взглядом всадников, покуда те не скрылись за горизонтом. Если Судия сочтете его дело праведным, то, быть может, с той стороны, где скрылись гонцы, вскоре явится войско, та армия, с которой король вновь взойдет на престол, чтобы править справедливо и мудро, пока справедливый Семург не призовет его на последний суд. Скоро, скоро прольется кровь, и зазвенят клинки, так, что содрогнется весь Альфион. А пока Эйтору оставалось лишь ждать, не теряя веры и надежды.