Андрей Завадский - Выбор

- Эйтор, сын Хлогарда, - звенящим от волнений голосом произнес старший из послов, на самом деле сущий мальчишка, юнец, должно быть, совсем недавно надевший золотые рыцарские шпоры. - Я Турн из рода Кайлусов. Я прибыл к тебе, чтобы передать послание моего господина, Его высочества Эрвина, сына Хальвина, наследника Альфиона.

Юный рыцарь стоял перед королем прямо, словно проглотил меч. Он был бледен от волнения, но старался придать своему голосу побольше твердости. И от Эйтора, лишь грозно нахмурившегося при этом, не ускользнуло почти явное оскорбление, нанесенное этим сопляком - посланник Эрвина обращался к нему, вовсе не как к королю, и наверняка понимал, что делает. Но все же Эйтор смог подавить в себе гнев.

- Ты - сын лорда Кайлуса, верно? - мрачно вымолвил король, в упор разглядывая своего собеседника. - Древний род, сильный, уважаемый, - принялся неторопливо перечислять государь. - Ваши предки всегда слыли людьми слова, были верны своим королям. До недавних пор честное имя вашего рода никогда не было запятнано грехом измены, но меняются времена - меняются люди, - мрачно процедил Эйтор. - И каково тебе быть сыном предателя, поправшего собственные клятвы?

- Да, я сын лорда Кайлуса, - кивнул юноша, уточнив: - Я его младший сын. Но мой отец никогда не был предателем, и ты не прав, оскорбляя его такими словами. Просто лорд отныне служит тому, кто действительно обладает правом наследовать эту страну. Мои предки были верны законным владыкам Альфиона, - звонко бросил он в лицо королю, хмурому, но, к своему собственному удивлению, не ощущавшему злобы или ненависти к этому юнцу. - И эту верность мы храним сейчас, и будем хранить всегда. Но не тебе по праву рождения должен принадлежать престол, не на твоем челе покоиться королевскому венцу, и я, как мой отец, как иные благородные лорды, ныне желаем восстановить справедливость, возведя на трон наследника того рода, которому и присягали в древности все наши славные предки. И я привез тебе послание от моего господина, принца Эрвина.

- Пусть так, - кивнул король. - Ты веришь в свою правоту, искренне веришь в нее, и это, наверное, не столь плохо. Хотя бы ты открыто говоришь о том, кому служишь. И не я, но тот, кто превыше меня, рассудит нас. Но читай же свое послание, - велел он. - Я весь внимание.

Юный рыцарь, руки которого в этот миг заметно дрожали, достал из кожаного тубуса пергаментный свиток, и, сломав печать, развернул его во всю длину, и по залу раскатились эхом его слова.

- Я, Эрвин, сын Хальвина, законный владыка Альфиона, вызываю тебя, Эйтор, сын Хлогарда, на битву, - четко, выговаривая каждое слово, каждый звук, произносил в полнейшей тишине посланник, не отрывая глаз от свитка. - В моих руках твоя столица, твоя корона и твоя супруга, королева Ирейна, с которой я волен сделать ныне все, что ни пожелаю.

Эйтор, издав горлом клекочущий звук, полувсхлип-полувздох, вдруг рванулся к наследнику Кайлуса, едва не вскочив с трона - кресла с деревянной резной спинкой, лучшего, что могло сгодиться на роль походного престола для лишенного королевства владыки. Ногти впились в полированные подлокотники, жалобно скрипнуло дерево, принявшее на себя всю ярость и ненависть короля, перед взором которого в этот миг явился образ любимой, той, всю глубину чувств к которой Эйтор узнал только в разлуке.

Король был готов наброситься на мальчишку, надменно бросавшего унизительные, обидные слова, безбоязненно сыпавшего угрозами, пусть и от чужого имени, и Эйтору было сейчас безразлично право посланника на неприкосновенность, которое и он, еще считавший себя владыкой Альфиона, обязан был чтить. Сейчас перед королем стоял враг, наглый, уверенный в себе, а врагам Эйтор уготовал только одно - смерть, чаще быструю и легкую, но, возможно, долгую и мучительную. И второе сейчас было всего вероятнее для сопляка, возомнившего себя вправе так говорить со своим государем.

Этот порыв не остался незамеченным. Воины, что стояли позади посланника, невольно отступили назад, а лорд Грефус и Рупрехт, стоявшее по обе руки от короля, напротив, придвинулись к своему государю.

- Умерь свой гнев. - Чародей легко коснулся плеча короля, едва слышно вымолвив: - То, что ты задумал, не делает тебе чести. Он не тронет ее, поверь, но, убив этого сопляка, который сам не ведает, что творит, ты заставишь отвернуться от себя многих друзей.

Неизвестно, сколько правды было в словах мага, но сам голосе его, само прикосновение отрезвляюще подействовали на короля. Эйтор вновь взглянул на посланника, увидев перед собой просто мальчишку, глупого, которого еще ничему не успела научить жизнь.

- Настал час решить, кому суждено владеть Альфионом, но, если ты готов сдаться, я клянусь памятью своих предков даровать тебе жизнь, позволив покинуть эту страну. - Голос юного Кайлуса звучал бесстрастно - он был лишь проводником чужой воли - но каждый из собравшихся в зале видел, как отхлынула от его лица кровь в тот миг, когда прозвучало имя королевы. - Для того же, чтобы спор наш завершился по всем законам, посылаю тебе твой королевский венец, который ты все равно отдашь мне, волей или неволей, признавая меня законным правителем Альфиона.

Услышав эти слова, один из воинов, что сопровождали посланника, приблизился к королю, протягивая ему на вытянутых руках покоившийся на бархатной подушке королевский венец. Отсветы факелов отразились в золотом ободе, разбившись на тысячи бликов о заостренные зубцы. Древний символ власти заставил всех невольно задержать дыхание. А лорд Грефус шагнул вперед, приняв из рук гонца корону, а затем медленно, чтобы каждый мог видеть, вернулся к королю, держа венец над головой Эйтора.

- Прими то, что даровано тебе свыше, Эйтор, сын Хлогарда, король Альфиона, - четко произнес лорд. - Владей, а когда придет час, и будешь призван ты на Последний Суд, пусть владеют этой короной, этой землей и всеми нами твои потомки! - И лорд плавно опустил венец на чело своего короля.

- Слава королю, - взорвался громкими криками полный народа зал. Рыцари и их слуги орали, что было сил, стараясь перекричать друг друга. - Да здравствует король! Слава Эйтору, владыке Альфиона!

От восторженных воплей, казалось, содрогнулись стены, и задрожали укрепленные в бронзовых кольцах факелы, отчего по стенам заметались вдруг причудливые тени.

- Итак, я готов встретиться с тем, кто смет величать себя истинным правителем Альфиона, - с холодной решительностью произнес Эйтор. - У нашей земли уже есть король, и другому не бывать. И если Эрвин желает собственной смерти, я дарую ему ее. Мы уже одержали милостью Судии немало побед, и новая битва так же будет выиграна нами. Передай своему господину - я принимаю вызов, и приду, чтобы вернуть то, что он отнял у меня. Он отдал мне корону, а трон, свою королеву и свою страну я заберу сам.