Гленда Норамли - Звезда надежды

Керис не могла видеть Даврона и Мелдора впереди — их скрывали бесчисленные повороты туннеля, — но она точно знала, кто показывает дорогу.

— Скоу, — спросила она, — откуда Мелдор знает, куда идти?

Меченый пожал своими массивными плечами:

— Он каким-то образом чувствует направление. Не беспокойся — ему еще никогда не случалось заблудиться.

— Я и не беспокоюсь. — Это и в самом деле было так. Слепой старик обладал такой уверенностью предводителя, что остальные в его обществе чувствовали себя спокойно. Даже Портрон, при всей своей неприязни к Мелдору, охотно подчинялся его руководству.

«Это харизма, — подумала Керис. — Такие люди могут быть опасны для общества — и для церкви».

Все утро из-за тесноты туннелей путники были вынуждены идти гуськом, и разговаривать удавалось не всегда. Только когда они остановились на обед и разбились на группы по двое или по трое, Керис смогла снова поговорить со Скоу. Она уселась рядом с ним в маленькой пещерке, где для них с трудом нашлось место. Их кони разместились в более широком проходе; остальные путешественники расположились в других пещерах. Тогда-то Керис и решилась наконец задать вопрос, мучивший ее уже давно; она стыдилась своего любопытства, но ничего не могла с собой поделать.

— Какова собой жена Даврона, Скоу?

Девушка ожидала, что тот может уклониться от ответа; вместо этого в глазах меченого появилось мечтательное выражение.

— Кто сказал тебе, что он женат?

— Он сам.

— А-а… — Скоу был, казалось, удивлен. — Алисс Флерийская. Она была — да и сейчас остается — самой прекрасной женщиной, каких я только видел. Нет, пожалуй, прекрасная — неподходящее слово; скорее очаровательная. Лунный свет и журчащий родник… По крайней мере она была такой, когда я в последний раз ее видел, еще до… до несчастья Даврона. Такая жизнерадостная — она заставляла тебя в полной мере ощущать жизнь, стоило ей только пройти рядом. Нежная, любящая… Рыжеволосая, с зелеными глазами, кожей нежной, как шелк. И добросердечная: она не переносила, если кто-то рядом страдал. Она была с Давроном, когда их отряд меня нашел, — после того как я стал меченым. Никогда не забуду: я поднял глаза, а она склонилась ко мне, как небесное видение.

— Где она теперь?

— Вернулась к себе в Пятое Постоянство, наверное. Даврон о ней больше не говорит, хотя заезжает в Пятое, когда только может.

И как раз в Пятое Постоянство они сейчас и направляются… Даврон наверняка повидается со своей красавицей женой. Лунный свет и журчащий родник… Керис ощутила тошноту. Никто никогда не скажет такого о Керис Кейлен — скорее ее сравнят с камешком и овсянкой или чем-то таким же обыкновенным и непривлекательным.

Даже имя ее звучало по-особенному: Алисс Флерийская… Да будь она проклята!

Неожиданно рядом с ними оказался Даврон.

— Скоу, с тобой хочет поговорить Мелдор. Его тревожит погода. — Он подождал, когда меченый отошел, и добавил: — Тебе нет дела до моей жены, Керис.

«Он слышал!»

Даврон не был в гневе; скорее в его глазах читалась боль, боль от воспоминаний, которые были едва переносимы. Керис покраснела и отвела глаза.

— Прости меня. Мы отправляемся? — Керис собрала остатки трапезы и стала убирать их в седельную сумку: что угодно, лишь бы не смотреть на него…

Даврон кивнул:

— Мелдор опасается, что может пойти дождь.

— Да, стало явно темнее.

— Тучи, — сказал подошедший к ним вместе со Скоу Мелдор. — Я уже давно чую приближающийся дождь. Это может очень осложнить наше положение.

Керис посмотрела вверх. Купол у нее над головой был весь пронизан отверстиями; сквозь них ряд за рядом виднелись полости и перемычки, похожие на построенный ребенком замок из песка. Эти образования обладали своеобразной экзотической красотой: глубокий синий цвет в тени, прозрачная голубизна там, куда падал свет, и нигде ни намека на симметрию или упорядоченность.

— Дождь будет проникать сюда? — спросила Керис.

— Свет же проникает, — заметил Скоу.

— И Дикие нас окружают, — спокойно добавил Мелдор. — Боюсь, нас ждет нелегкий денек.

Никто на это ничего не сказал; все и так было ясно.

Услышали они дождь задолго до того, как появились другие его признаки, но в конце концов потоки воды проникли всюду, стекая по стенам и делая продвижение вдвое более опасным. Не облегчало дела и то, что свет стал еще более тусклым.

— Иногда мне кажется, что несчастья в этой поездке подстроены, — пробормотал Скоу, поднимаясь после болезненного падения. — Не припомню ни одной такой же неудачной.

— Ерунда, — оборвал его Даврон. — Гравал был единственной намеренно подстроенной неприятностью.

Керис задумалась над этими словами и должна была признать его правоту. Потерявшийся мешок, порванная палатка, охромевшая лошадь, нападение Диких, прочие мелкие осложнения, отравлявшие жизнь, — все это могло быть следствием зловредности Приспешника; он мог даже позвать напавших на них Диких.

Керис поежилась, сама не зная отчего: то ли от холода, то ли от страха. Иногда она ощущала в воздухе какой-то странный запах, не похожий на вонь Диких; временами ей мерещилась цветная дымка; это розоватое свечение исчезало, стоило Керис присмотреться внимательно, но краем глаза она снова и снова замечала его.

Отдельные капли превратились в ручейки: дождь не прекращался, и Губка впитывала все больше воды. В некоторых местах путникам приходилось идти по колено в воде, постоянно опасаясь угодить в яму в полу. Иногда сверху на них обрушивались целые водопады. Все замерзли, промокли и устали, и Керис тревожилась о том, что ее сапоги — единственные оставшиеся — размокнут и разлезутся. Она шла, опираясь на посох Пирса и ощупывая им путь перед собой там, где вода была глубока. Мысль, что отец, возможно, использовал его для тех же целей, доставляла ей утешение.

Постепенно трудности пути, холод и усталость вытеснили опасение, что на них нападут Дикие. Путники тащились вперед, проклиная дождь.

Поэтому когда Дикие все-таки напали, их злобная ярость застала людей врасплох. Только что все были просто усталыми и раздраженными — а в следующий момент им пришлось отбиваться от окруживших путников со всех сторон черных зверей. На Керис обрушилось мельтешение мохнатых конечностей и тощих тел, щелканье зубов, но тут ее отбросили в сторону лошади. Игрейна и Туссон в панике вырвали из рук девушки поводья и помчались вперед. Керис тяжело упала, ударившись головой о выступ стены; колчан врезался ей в спину. Времени на то, чтобы прийти в себя, в девушки не оказалось: на ее распростертое тело кинулась сверху одна из черных тварей. Животное было размером с пятилетнего ребенка и формой отдаленно напоминало человека. Керис чуть не задохнулась от густой волны вони. Морщинистое личико с острыми оскаленными зубами оказалось совсем близко от лица девушки; когтистые лапы вцепились в ее одежду. Керис отбивалась, задыхаясь от страха, не в силах кричать. Черная морда нацелилась ей в грудь. Странно человеческим движением тварь разорвала рубашку, и Керис с абсолютной уверенностью поняла: Дикий намерен вырвать ее сердце.