Дмитрий Скирюк - Осенний Лис

Тем временем принесли лук и колчан. Предводитель отряда отсчитал двадцать пять шагов и наложил стрелу на тетиву. Остальные всадники сгрудились у него за спиной. Линора, стоя в сторонке, нервно покусывала сжатый кулак. Чуть развернувшись боком, травник стянул рубашку и встал у бортика фургона. Подвигался, проверяя, не скользят ли башмаки, убрал с земли пару камешков. Сосредоточился. Время привычно замедлило свой бег. Жуга вздохнул и поднял взгляд.

— Я готов.

Лук разогнулся. Чуть прянув назад, травник взмахнул рукой и продемонстрировал зажатую в кулаке стрелу. Бросил ее на землю. Со стороны полукруга зрителей донесся изумленный вздох. Один лишь предводитель остался невозмутим и снова потянулся к колчану.

С коротким разрывом вторая стрела сорвалась с тетивы, и снова упала, пойманная в воздухе.

Предводитель ухмыльнулся. Отложил в сторону лук.

— Дерек! — вновь окликнул он. — Мой арбалет!

Он присоединил к арбалету рычаг, натянул стальную тетиву, положил на ложе стрелу и вскинул оружие к плечу. Травник сглотнул и взглядом отыскал Линору. Та покачала головой. «Не лови,»— одними губами прошептала она.

Предводитель спустил курок. С коротким «Бам!» стрела пробила борт фургона и застряла там. Жуга запоздало махнул рукой. Зрители возбужденно зашумели, предводитель же, все также криво улыбаясь, погладил черное ложе арбалета и передал его стоявшему рядом всаднику.

— Фокусы фокусами, — сказал он, подойдя к Жуге, — а против доброго старого арбалета ничего не устоит.

Коротким движением отломив стрелу, он помахал древком перед самым носом травника и указал на засевший в борту фургона осколок металла.

— Это вам на память, чтобы знали свое место. Эй, вы! — он повернулся к всадникам. — Все в седла! Да пошевеливайтесь!

И вскочил в седло.

Отряд выехал на дорогу, конский топот перешел в галоп, и вскоре всадники скрылись за поворотом.

— Дурак! — Линора бросилась к Жуге. — Зачем тебе все это было нужно? Ну зачем?!

— Да, это… — кивнул Вайда. — Ты и впрямь того… маху дал.

Роджер подошел к костру, поворошил золу и, отыскав горячий уголек, разжег свою кривую трубку. Помолчал.

— Вот что, Лис, — сказал он наконец. — Уходи.

И принялся запрягать волов. Линора метнулась было к нему, но тот лишь покачал головой в ответ.

Жуга молчал. В голове были холод и пустота. Гулкая и звонкая пустота потери. Пришло время принимать решения.

— Хорошо, — сказал он. — Я уйду.

— Я с тобой, — быстро сказал Вайда.

— Скатертью дорога, — кивнул горбун.

И только Иваш молчал, глядя на грудь травника, где багровела тонкой полосой запекшаяся кровь.

Жуга поднял взгляд на Вайду.

— Это ты про кого?

— Да так, — пожал плечами тот. — Про все сразу. Про меня, про тебя, про Роджера этого… Вот. Сочинилось вдруг, — он отложил лютню и вздохнул. — Да и струну заодно опробовал.

Жуга и Вайда сидели на поляне. Полупогасший костер ожил и накинулся на брошенные в огонь ветви сушняка.

— Непонятно ни хрена… — хмыкнул Жуга. — Да уж. Что верно, то верно. А что, струна нашлась?

— Мне Роджер дал. Во, видишь? Длинная, зараза… Аж обрезать пришлось. Вот он, остаток-то.

— А. Понятно.

— Не пойму никак я Роджера этого, — продолжал меж тем рифмач. — То он с собой тебя зовет, то гонит прочь через день… Зачем?

Жуга пожал плечами. Поворошил в костре острием меча. Металл клинка блестел, отражая кровавые блики. Лис плясал свой отземок.

— Как твой зуб? — спросил вдруг травник.

— Зуб? Выдрал, — рифмач махнул рукой. — Прав ты был тогда. Зря только мучился, терпел… Вон, видишь дырку? Вот.

— Ну и правильно. Слышь, Вайда, — травник повернулся на бок, лицом к рифмачу. — Как ты догадался, где меня искать?

— Мне сказали, что ты в здешние места подался. Встретился один монах-доминиканец. Сказать точнее, не монах, а так — расстрига, апостат. Понарассказывал всякого.

— А, Шварц, — Жуга кивнул. — Так я и думал.

— Скажи, — рифмач замялся, — этот меч… Тот самый?

— Самый тот.

— И ты бился им?

Травник поднял взгляд.

— Он бился мной.

— Дай посмотреть.

Он осторожно принял Хриз и взял его за рукоять. Потрогал пальцем острие и скорчил уважительную мину: «Ого…»Травник поймал себя на мысли, что наблюдает за Вайдой чуть ли не с ревностью, и ощутил немалое облегчение, когда меч возвратился к нему.

— Я ночью слышал шум, — глядя в сторону, сказал Вайда. — Так стало быть, то были вы?

Жуга кивнул и промолчал.

— Ну, что ж… Тогда пошли. Не бросать же дело на полдороге.

— Погоди. Мне надо кое-что тебе сказать, — в глазах травника читалась боль. — Линора — не совсем человек. Она вампир.

— Что? — вскинулся рифмач. — Вот эта пигалица? Не смеши меня. Вампиров не бывает. С чего ты взял?

— Она сама мне рассказала. Она не виновата, это у нее с рождения. Ей постоянно нужна свежая кровь, особенно если у нее, ну это… женские дела. У всех баб по чуть-чуть, у нее — водопад. С ней от этого вообще не смерть случиться может, но такое… беспамятство, что ли. В общем, лучше помереть. Хотя, не знаю, я раньше только слышал про таких, с ее слов говорю. И видимо, от этого у нее и дар пророчества, и малый рост, и кожа бледная, и дар внушения тоже. Понимаешь, у нее в роду были пикты — сумрачный народ. И если она кого-нибудь любит, то и он… поневоле…

— Что ты несешь! Какие еще пикты?

— Она и Роджер с островов, — терпеливо пояснил Жуга. — Британских. Бог знает, что они тут делают. Ли говорила, будто бы они бежали оттуда.

Рифмач помолчал. Поднял взгляд на травника.

— Если это так… вампир, да еще и суккуб… — он вздохнул. — Ну и влип же ты, парень!

— Так ты идешь со мной?

— Иду, — кивнул рифмач.

— Да в замок они идут! Голову даю на отсеченье — в замок!

— Ты погоди головами-то разбрасываться. В замок… Чего им там делать-то, в замке?

— Вот уж, не знаю, но что — в замок, это факт. Сам посуди: дорога на развилке налево к городу ведет, направо — к замку.

— К которому?!

— Хрен его знает…

Дымился костер. На пятачке неровной утрамбованной земли лежали камни, веточки и куски коры: два странника по мере своего уменья рисовали карту здешних мест. Бугрились маленькие песчаные горы, большой кусок коры обозначал Ноул-Сасэск, четыре сосновых шишки — окрестные замки, белесый камешек — фургон. Начерченными змейками вились дороги.