Марина Броницкая - Я не Поттер!

Её длинные волосы щекотали мне ноздри, но желание чихнуть отходило на второй план по сравнению с желанием встать и надавать им всем хороших тумаков. Вон как, оказывается, все три курса Финниган мучился!

— Он вчера с теткой целый день по свежему воздуху гулял! – возмутился Драко. – А мы его чемодан складывали. Чего это он бедный?!

— Не гулял, а ходил в разведку.

— Как все запущено… – приятель фыркнул. – Тебе или лечиться надо, Джинни, или замуж за него выйти.

— Да ну тебя, — беззлобно огрызнулась Уизли. — Давай его лучше разбудим, расскажем, как все прошло!

— Давай! – наигранно жизнерадостно согласился Драко. – Только подожди, пока я в подвал не спущусь, ладно?

Девчонка засомневалась.

— Ты думаешь, не стоит?

— Уизли, а ты все‑таки Уизли… – голосом разочарованного учителя изрек Драко. — Гарри, подъем, кончай придуриваться!

Даже в свете Люмоса я заметил, как Джинни покраснела и потупила глазки. Нет, абсолютно точно – не замуж, а лечиться.

В последнюю неделю перед школой я не выспался ни разу, и только в последние три дня понял – почему. Нет, меня не беспокоила бурная жизнь в доме, толпы Пожирателей с повязками на глазах, и тайные переговоры в отреставрированной библиотеке, в коих я пока не участвовал. Все же, я мог быть самым сильным и взрослым среди ровесников, но не среди темных личностей в капюшонах. Многие из них скрывали свои лица даже от Беллы и открывались лишь Лорду.

Ну а постоянные визиты в весьма странные места вместе с той же Лейстрендж и Барти меня так и вообще — радовали. Ведь я шаг за шагом окунался в темный манящий мир, открывал для себя секреты якобы непримечательных подвалов, вроде подвала лавки «Горбин и Бэрк», где с некоторых пор чумазые от типографской краски гномы возобновили выпуск брошюрок и книг, призывающих магов к сохранению чистоты крови. Или же наслаждался чашечкой кофе в компании Крауча старшего, пока младший что‑то искал в своей комнате. Ужас и непонимание в глазах старика, дрожащей рукой подливающего мне горячий напиток – это целая наука. Наложить такое идеальное Империо мог только сильный и умный маг, и мое уважение к Риддлу росло с каждым днем.

— Ну что, папаша? – веселый Барти сбежал по лестнице вниз, к нам. – Старушку Берту так и не нашли? Какое горе, какое горе… – он покачал головой и хлопнул родителя по спине. — Уходим, Гарри!

И мы спешили еще куда‑нибудь. Отец никогда не говорил мне, что темный и светлый мир не делит магический Лондон, что он, мир, вообще никак не делится! Даже в кухонных помещениях Дырявого Котла у Лорда имелись шпионы, а финансовыми отчетами из Гринготса нас добровольно и исправно снабжал заместитель самой Счетной Палаты, верный всем аристократическим семьям Англии сразу.

Махина под названием «Темный Лорд» была запущена, её шестеренки со скрипом, но возобновили свой ход, и моя точка отсчета — пройдена. Собираясь в школу, я уже знал, что не пробуду в ней долго. Она мной просто подавится, а после — выплюнет.

Вдалеке от Волдеморта я терял жизнь, у меня начинало ломить все тело, словно после тяжелой физической нагрузки, и никакие растирки не могли заглушить эту ноющую боль. Мне постоянно хотелось размять руки и ноги, как‑нибудь надавить на них так, чтобы прекратить эту муку, но помогала лишь борьба, непростительные, и непосредственная близость Темного Лорда. Наверное, философский период был мной прожит сполна, и настала пора физически ощутить, что значит быть живым крестражем, быть никем и не иметь даже собственных снов. Я все чаще присаживался на стул в своей комнате, складывал руки на коленях и сидел так, словно оловянный солдатик, часами. Не замечал, как время летит.

Дамблдор натравил на меня и мою маму своего врага, хотел ценой наших жизней спасти всех, отделаться малой кровью, и сидя на стуле один час, другой и третий, я считал свои вдохи и выдохи, и тихо ненавидел. За пустоту внутри, за холод. В такие моменты ни отец, ни Хельга, ни даже понимающая меня как никто Белла – никто из них меня не трогал. Никто, кроме Джинни и Рона.

Драко ночевал в доме на холме нечасто, предпочитал родную постель.

А вот с Уизли я не совпадал, мы диссонировали, как фальшивые ноты и верные. Если мальчишка, которому ни я, ни приятель особо не доверяли, вел себя более менее спокойно, то сестра его искрилась восторгом каждый раз, когда в дом вваливалась Лейстрендж, довольная очередной вылазкой; или хохочущий Сивый, полный всяких разных страшилок и готовый их рассказывать денно и нощно; или миссис Малфой с очередным нарядом для девчонки и лекцией о правилах поведения в обществе; или Гиббон, в обнимку с подружкой из стана наших почитателей, считавшей своим долгом станцевать с «малявкой» какой‑нибудь дикий танец, взявшись за руки.

Лорд был рад им всем. Его личная охранная магия и Фиделиус обеспечивали нам абсолютную безопасность, но не покой. Ведь обычно подобное происходило вечерами, ночами, и я недоумевал, с какой стати я должен восторгаться рядовыми буднями под светом луны?!

Девчонка прыгала перед Беллой, умоляюще сложив ладошки, и та не выдерживала такой преданности, рассказывала все, как было, и наслаждалась наслаждением Джинни, пила его, как самый лучший виски. Я же хотел одного – спать.

Однако вчерашняя ночь оказалось действительно особенной. Я впервые воочию увидел самого легендарного аврора из ныне живущих – Аластора Моуди. Согласно добытой отцом информации, вскоре ему предстояло стать очередным преподавателем Защиты от Темных Искусств. Бывший директор настоятельно рекомендовал нынешнему не пренебрегать его услугами и назначение подписать. Безногий одноглазый мужчина, спросонья раскидывающийся заклинаниями направо и налево, без разбору, все‑таки произвел на меня впечатление, а как иначе. Но было в его отчаянной демонстрации силы что‑то такое… жалкое. Так старые люди себя ведут, когда во что бы то ни стало пытаются не потерять достоинства, отказываются верить в то, что немощны. Тем не менее, в его возрасте все авроры уж в сырой земле лежат, причем лет двадцать как, а этот хромает себе по жизни, еще и мусорными баками непрошеных гостей пугает!

Мы вышли из черной дымовой завесы, скрывающей дом от маглов, как безмолвные призраки. Белла нарушила защиту, вошла первая. Вслед за ней прокралась Элис, дама сердца Гиббона, гибкая и явно опасная, точно бешеная кошка. За женщинами проникли во двор аврорского дома и все остальные. Самым подвижным в этой процессии казался Бартоломеус, он же просто Барти, да и глаза его блестели во тьме, как два фонаря. Ночь посвящалась ему, он ждал этой своей роли очень долго, и нетерпение сжигало его изнутри. Обычный одноэтажный магловский дом в пригороде, с белоснежной деревянной оградой и аккуратным зеленым газоном. Казалось, ничто не сможет нарушить мрачной торжественности происходящего. Кто предполагал, что нас чуть не победит обычный смех?!