Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

Возможно, Гермионе показалось.

Скорее всего, Темный Лорд, вздумай она артачиться, нашел бы гуманный способ вынудить дочь совершить обряд Дарения. И это была только легкая тень.

Но она была.

Гермиона и так уже давно относилась к Лорду Волдеморту настороженно. А с того момента…

Как терпят все подданные Темного Лорда и все те люди, которые окружают его постоянно, это? Как переносят угрозу впасть в немилость в любую минуту, по самому незначительному поводу — ведь дальше, после этого, бездна? Один неверный жест, неосторожный взгляд. Заблудившаяся мысль.

А можно ведь и без мысли. Что тогда в Хэллоуин говорил с таким жаром ее матери Рабастан Лестрейндж, упрекая безжалостную и слепую в своей страсти Черную Вдову? «…ни благодарности, ни привязанностей, ни чести! Годы — ничто! Вся жизнь — пустяк».

Он обвинял в этом Беллатрису потому, что ему даже не пришло бы в голову упрекнуть в подобном самого Волдеморта. Но ведь на самом деле это правда. Рядом с Темным Лордом ничто не может гарантировать безопасность — даже самая верная и преданная служба. Родольфус Лестрейндж был с ним с юношеских лет, он провел долгие годы среди полчищ демонов Азкабана, но не предал своего повелителя. И где же он оказался, едва это потребовалось? Убит, хладнокровно и безжалостно — теперь только кольцо–Хоркрукс на пальце Черной Вдовы напоминает о нем. А ведь это — самые верные, самые самоотверженные из всех Пожирателей Смерти.

А пожалеет ли Темный Лорд ту же Беллу, если появится причина избавиться от нее? А ее, Гермиону, свою дочь — пожалеет ли он ее?

«Между верностью и безумием тоже есть черта!»

Находиться как можно дальше от Лорда Волдеморта — вот наилучший рецепт относительной безопасности.

Нет, Гермиона не желала зла своему отцу. И всё еще восхищалась им. Но она предпочла бы делать это на как можно более внушительном расстоянии. Сильные мира сего велики, они впечатляют, их деяния грандиозны и неизменно восхищают и заставляют трепетать. Ты можешь с пеной у рта доказывать их величие и даже будешь прав.

Пока дела их не коснутся лично тебя. Великий человек не может обходиться без жертв. Но всё это верно до очередной отдельной истории. Одной маленькой истории какой‑нибудь незаметной жертвы. Одной искалеченной походя судьбы или разрушенной жизни.

И не приведите всемогущие боги, чтобы это были твои жизнь и судьба.

Одного блика нехорошего багрянца в глазах Волдеморта и едва заметного движения головой хватило Кадмине Беллатрисе Малфой–Гонт для того, чтобы наконец до конца осознать это. Так, чтобы уже более никогда не питать иллюзий.

— Сначала я сама должна разобраться, — упрямо сказала Гермиона Амаранте вслух. — В конце концов, я ведь могу и ошибиться. Что ты сама думаешь о Габриэль?

— Я вовсе не думаю о ней, — усмехнулась полувейла. — Но раз такое дело, давай заглянем в магический кристалл.

Когда всё было приготовлено, провидица долго всматривалась в совершенно мутный, на взгляд Гермионы, шар. Затем тяжело вздохнула.

— Всё очень туманно, — объявила она. — Но я вижу какое‑то противоречие. В ней будто сосуществуют две натуры, весьма отличные между собой. Одна из них превалирует, а другая обретает свободу очень редко.

— Она может находиться под заклятием Империус? — взволнованно спросила Гермиона. — Звучит весьма похоже.

— Не думаю, что Темный Лорд не заметил бы, что сознание столь близкого ему человека контролируется, — с сомнением покачала головой Амаранта.

— Ты не представляешь, до каких высот магии дошел Гарри Поттер, — возразила ее собеседница. — Когда я видела его в последний раз, он был очень силен и по–настоящему страшен. А всё, что рассказывал Рон об их общих странствованиях, еще больше пугает.

— У этой женщины весьма развитые магические способности, — снова вглядываясь в кристалл, произнесла провидица. — Она сильна.

— Возможно, именно поэтому второе, настоящее, «я» временами обретает свободу. — Гермиона поморщилась — образ порабощенной жертвы не вписывался в ее твердое предубеждение против любовницы Темного Лорда. — Но в этом случае он должен время от времени встречаться с ней, — продолжала она. — Моя слежка всё прояснит. А что говорит магический кристалл по поводу Фреда Уизли? — вдруг спросила Гермиона. — Я считаю, что между ними были очень близкие отношения некоторое время назад. Возможно, они оборвались именно тогда, когда ее заколдовали?

Амаранта вглядывалась теперь в туманный шар еще дольше и всё время хмурилась.

— Его сердце окаменело, — наконец произнесла она. — Я не вижу никаких чувств, никаких эмоций. Он просто существует, но не живет. Черный агат, — добавила ведьма затем. — Безликий черный агат — и более ничего.

— Как это страшно — потерять половину самого себя, — пробормотала Гермиона. — Это, наверное, даже хуже, чем лишиться возлюбленного. Ведь братья–близнецы связаны на всех уровнях, а Фред и Джордж были к тому же очень близки. Ужасно. Он иногда бывает так запальчив — а внутри давно окаменел…

* * *

В пять часов пополудни прибыли ученики. Огромный серебристый «Дракон» приземлился у замка и разверз свою необъятную пасть. Семь гимназийских кураторов, некоторое время назад выстроившихся у входа, степенно скрылись в этом зеве, пока остальные дожидались в Трапезной их появления во главе учеников.

Разряженный в пух и прах Рон — Гермиона давно не видела его таким помолодевшим и расфуфыренным — широко распахнул высокие двери и занял свое место на небольшом постаменте слева.

— Гимназия «Даркпаверхаус» приглашает учеников торжественно начать очередной год магического образования! — многократно усиленным волшебством голосом объявил он. — Седьмой курс, Черные Звери и их декан Анжелика Вэйс!

Грянул специально приглашенный оркестр, и под его сопровождение из «Дракона» показались, длинной вереницей поднимаясь на крыльцо, возглавляемые Анжеликой гимназисты. Они чинно прошли расцвеченный солнечными бликами холл и вступили в Трапезную. Профессор проследовала за преподавательский стол, а Черные Звери устроились за своим.

— Шестой курс, Огненные Энтузиасты и их декан Летисия Хэап! — продолжил Рон, и вот уже новая вереница, несколько меньшая, прошла в замок вслед за своей огромной кураторшей. — Пятый курс, Стеклянные Горгульи! И их декан Мелькиадес Нуакшот!

Такая же по размеру группа, ведомая многоруким чернокожим профессором, потянулся в замок. В этом году Гермионе предстояло начать со Стеклянными Горгульями изучение окклюменции — кто знает, какие способности сможет проявить каждый из них в сим сложном умении? Она с профессиональным любопытством рассматривала лица гимназистов, пытаясь угадать, что ее ожидает.