Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

Гермиона пробовала добыть зачарованную водицу еще в нескольких местах — она знала их, по сути, не так уж и много. И ничего не получила.

Спрашивать совета у Люциуса, как и пользоваться его знакомствами, ведьма не могла, так как приходилось соблюдать безграничную осторожность в своих поисках — чтобы какой‑то не в меру ретивый торговец не донес мужу, а то и отцу о ее изысканиях.

Гермиона даже пыталась подкупить гоблинов — но в итоге едва унесла ноги от этих евреев магического мира, закусивших удила по поводу вопросов чести, традиций и своей не слишком скрываемой ненависти к волшебникам.

И еще однажды Гермиона попробовала пойти ва–банк: как‑то, встретив Габриэль в гимназии, отозвала ее в сторону и заявила, что знает всё о той и Фреде Уизли. Но девушка изобразила на лице такое искреннее изумление, что, если бы Гермиона своими глазами не видела сцену их ссоры когда‑то, даже она безоговорочно поверила бы этой ловкой бестии.

В общем, что бы леди Малфой ни делала, это ничего не давало.

Возможно, со временем она всё же достала бы «Гибель воров», но ноябрь перевалил за середину и в один прекрасный день Тэо объявил о готовности трансфигурировать свою подругу впервые.

Pulex irritans Linnaeus или, как ее еще называют, блоха человеческая — вот в какое насекомое трансфигурировал Тэо свою не в меру ретивую подругу. Первое время они долго тренировались, и Гермиона училась воспринимать мир из столь необычайного положения, перемещаться по кожным покровам, преодолевать расстояния гигантскими блошиными скачками и смирять в меру сил инстинкты нового организма. Но уже через неделю она достаточно освоилась для того, чтобы предпринять свой первый грандиозный вояж.

Дело, однако, это было непростое.

Целых девять дней мадам Малфой проводила всё свое свободное время, просиживая на каменных выступах в холле над входом в привратницкую, куда ее относил Тэо, едва ведьма прибегала к нему.

Сидеть на камне было чрезвычайно скучно и неудобно, к тому же ее блошиное естество очень скоро начинало страдать от нестерпимого голода. Они еще не пользовались никакими порталами, ибо Гермиона была уверена, что, в соответствии с законами мудрого маггла Мёрфи, выпадет так, что эта штука обязательно сработает в тот момент, когда Габриэль наконец‑то попадет в гимназию во время «засады».

Потому профессор изучения нечисти в условный час забирал заговорщицу, проходя мимо ее поста, и у себя в кабинете превращал обратно в человека, милостиво разрешая по дороге туда изнемогающей от голода Гермионе «кушать вволю».

Горе–шпионка знала, что уже трижды за этот период прозевала свою жертву, не находясь на месте в момент, когда та появлялась в гимназии. Это заставило Гермиону забросить всё на свете и торчать на прокля́том камне до умопомрачения. Она почти не бывала дома, не высыпалась и даже один раз отменила урок легилименции у Огненных Энтузиастов, решив почему‑то с твердой уверенностью, что Габриэль появится именно перед обедом в пятницу.

Не появилась.

Но леди Малфой всё равно не отчаивалась.

Во время своих бдений Гермиона сделала массу совершенно бесполезных наблюдений.

Теперь она знала, что Марьятта Дельмонс встречается с Диего Хорсом и уединяется с ним в комнатушке для хранения швабр под лестницей в правое крыло. Знала, что призрак княгини Констанции по ночам кружит в одиноком вальсе по пустынному холлу и что‑то напевает вполголоса себе под нос. Знала, что толстый, словно воздушный шарик, Живоглот таскает в замок мышей, которых ловит где‑то за территорией, и полуживыми проносит тайком в левое крыло, где обитают студенты.

Узнала она, что ночами по гимназии ползает огромная змея Нагайна, что призрак графа Сержа заигрывает со старшей дочерью князя Шербана Сицей, что портреты Терпсихоры Вульрок и Мистресс дю Бусси, висящие около входа в Трапезную, не ладят между собой и постоянно сцепляются чуть ли не в драке. Что Женевьев Пуанкари часто помогает Рону в привратницкой чистить заляпанные воском магические портреты, а Сэмьюэл Грин и Отто Гринбург нарочно пачкают их, когда изображения уходят с полотен, находя эту проделку бесконечно забавной.

Гермиона видела, как часто по ночам замок покидает закутанная в длинный плащ Амаранта и пешком идет куда‑то в сторону уходящего вниз леса…

Бесконечно много ненужных сведений и одни сплошные неудачи в ее основном плане.

Не вечно же куковать здесь, поджидая у моря погоды?

Она забросила всякую личную жизнь, уже неделю не видела своего мужа, почти перестала общаться с дочерью и халатно относилась к обязанностям преподавателя. Это не могло продолжаться долго.

Но, когда в четвертый раз пропустив появление Габриэль, о котором ей сообщил Рон, и уже окончательно утратив надежду, Гермиона стала искать другой план попасть в роскошную шевелюру «подследственной», Богини Судьбы наконец‑то сжалились над упорной колдуньей, и она оказалась там, где хотела — среди белокурых локонов любовницы Волдеморта.

Это случилось на второй неделе декабря и послужило началом очередной страницы необычайного преследования.

Теперь было не так скучно.

Гермиона узнала о Габриэль Делакур много нового и совершенно перестала верить, что временщица ее отца контролируется заклятием Империус. Слишком живой и деятельной была эта шлюха.

Гермиона наконец однозначно согласилась с терминологией Фреда Уизли — оказалось, что юная мисс Делакур ублажала не только своего повелителя, но и добрую половину его преданных слуг!

Несколько раз расследовательнице приходилось присутствовать и при этом — и только стоило распутной внучке вейлы приблизиться к Волдеморту, как Гермиона поспешно ретировалась куда угодно, опасаясь, как бы многомудрый Черный маг ее не обнаружил.

Габриэль неизменно присутствовала на всех шумных сборищах Пожирателей Смерти. Она с обворожительной улыбкой и легкостью свирепого опричника шутила об их кровавых похождениях, которых, к ужасу Гермионы, оказалось немало.

Она играючи помогала выносить смертные приговоры и смеялась над этим.

Она становилась участницей ужасающих игрищ и забавлялась чужой бедой, поднимая кубки эльфийского вина за упокой пока еще живых волшебников.

Бывало, леди Малфой часами просиживала в пустой квартире фаворитки Волдеморта, где дожидаться хозяйку было еще скучнее, чем на камне в холле гимназии. А иногда крошечный портал, закрепленный на одной из ее задних блошиных ножек, уносил Гермиону на атласную белую подушечку в кабинет Тэо до того, как Габриэль появлялась дома.

Преподаватель изучения нечисти несколько раз пытался вразумить свою упрямую подругу и доказать той тщету ее бесконечных наблюдений, которые так долго не давали желанных плодов. Но совершенно безрезультатно.