Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

Гермиона окончательно погибла для внешнего мира. Она даже на Рождество умудрилась оставить семью и пуститься за Габриэль в многочасовое турне по пьяным сборищам Пожирателей Смерти.

Время шло, Гермиона узнавала всё больше ужасов, от которых в ее желудке стыла кровь преследуемой ведьмы. Но каким бы страшным человеком ни была Габриэль Делакур и какие бы кошмары ни творили ее дружки, — ни о предательстве, ни о Гарри Поттере ничего не было слышно.

Началась весна, и леди Малфой уже готова была сдаться, лишь укрепившись за эти бесплодные месяцы в своем отвращении. Но всё, что ей пришлось вынести ради этого расследования, было вознаграждено сполна — правда, только восемнадцатого марта наступившего нового года.

* * *

Был вечер среды. Занятий в гимназии у Гермионы в этот день не было, и она с самого утра затаилась в роскошных волосах Габриэль. Портал должен был перенести крошечную блоху в кабинет Тэо только в два часа пополуночи.

В половине девятого наблюдаемая уже вернулась домой, и Гермиона с тоской предвкушала долгие часы ожидания, прежде чем можно будет выбраться отсюда. Уляжется эта красотка спать — и кукуй до ряби в глазах на ее беспечной головке. Впрочем, Гермиона научилась дремать в облике блохи — и это часто спасало ее в таких ситуациях, да и время экономило.

Но поспать в этот день не довелось.

Очень скоро, Габриэль успела только перекусить да переодеться в домашнее, раздался стук дверного молотка. Судя по реакции, хозяйка ждала кого‑то.

«Ну вот, только порно мне сегодня и не хватало», — мрачно подумала Гермиона в ее волосах.

Но на пороге оказалась женщина.

Вроде бы француженка. Симпатичная русоволосая ведьма лет тридцати с большими синими глазами. Как выяснилось, парикмахерша.

Гермиона вспомнила, как недавно Габриэль жаловалась Данкану Эйвери, что замучалась со своими волосами — они растут так, будто она пьет Власоростный настой. И крошечная блоха поспешила перебежать под одеждой на спину девушки, чуть не съехав по шелковой ткани, и с трудом зацепилась за хлопчатобумажные леггинсы.

Парикмахершу звали Лоло, и они, судя по всему, были с Габриэль подругами и виделись довольно часто, хотя Гермиона за всё это время не застала ни одной их встречи.

Пока визитерша готовила инструменты, любовница Темного Лорда снова принялась жаловаться на свои непослушные пряди.

— Сейчас всё приведем в норму, — пообещала Лоло, усаживая девушку перед зеркалом. И принялась за работу.

Через полчаса она закончила, и женщины уселись пить чай. И тут у Гермионы часто–часто застучало ее крошечное сердце.

К этому моменту она снова перебралась в аккуратно уложенные волосы, откуда открывался отличный обзор, на свой любимый наблюдательный пост чуть левее темени, где на голове Габриэль была небольшая шишечка. И оттуда заметила, как парикмахерша незаметно бросила в чашку своей подруги крошечную гранулу неизвестного вещества.

Неужто дождалась?

Гермиона впилась передними лапками в одну из белокурых волосин и стала внимательно наблюдать за происходящим.

Габриэль отпила чаю и, поставив чашку на стол, сладко зевнула. Потом еще раз. Потом пожаловалась на тошноту. Хотела встать, но медленно сползла со стула на пол, лишившись чувств.

Лоло, лицо которой мигом стало сосредоточенным и серьезным, поднялась из‑за стола, левитировала на диван бесчувственное тело и сняла со своего запястья тоненький золотой браслет. Она надела его на руку Габриэль, посмотрела на часы и начала делать совершенно непонятные вещи.

Вымыла и убрала чашки на кухне, сложила свои инструменты, а потом зачем‑то расстелила постель Габриэль и стала переодевать ту в пижамный костюм. Затем бросила вещи на кресло у кровати, налила в стакан воды и поставила на тумбочку. Ушла в ванную, и через открытую дверь Гермиона видела, как она плеснула водой на зеркало и зубную щетку, открутила колпачок пасты и увлажнила большое банное полотенце.

После этого загадочная парикмахерша еще раз посмотрела на часы, потушила в квартире свечи и трансгрессировала прочь.

Гермиона осталась в волосах своей бесчувственной «подследственной» в полном смятении. Но тут их обеих рвануло куда‑то, и на секунду ведьма в ужасе решила, что это в самый неподходящий момент сработал ее портал.

Это действительно был портал. Но не крошечный красный бантик на задней ножке блохи, а тонкий золотой браслет на руке спящей женщины.

* * *

Комната, в которой приземлилось тело Габриэль Делакур, была полутемной и небольшой. Но оглядеться Гермиона не успела — над головой неподвижной в беспамятстве красавицы, прямо перед глазами леди Малфой, склонился тот, кого наследница Темного Лорда менее всего ожидала увидеть.

Повзрослевший и возмужавший… Ли Джордан!

Вот тут Гермионе показалось, что она сошла с ума.

Тем временем школьный приятель близнецов Уизли начал проделывать следующее: приволок из настенного шкафа целую стопку каменных шкатулок с резьбой, выстроил их на небольшом столе, на другой, огромный, застланный белой простыней, левитировал Габриэль.

В этот момент в дверь заглянула чья‑то голова, и, сдавленно охнув, молодая женщина потрясающей красоты, но только очень бледная и взволнованная, подбежала к столу, звонко стуча каблучками.

— Т’ги должен б’гыл меня поз’гвать! — возмущенно воскликнула она, коверкая речь на французский манер, и схватила руку бесчувственной Габриэль.

— Она же спит, — удивился Ли Джордан, раскрывая свои шкатулки, от содержимого которых, незримого для Гермионы, исходил слабый дрожащий свет.

— Г’упый, какая раз’гница?! — возмутилась женщина, и, приглядевшись, Гермиона узнала в ней Флёр.

Узнала, и еще больше изумилась. Вроде как супруга Билла Уизли громогласно разругалась с младшей сестрой, а тут сжимала ее безжизненную руку с явными трепетом и любовью. Еще и слезы выступили на огромных голубых глазах.

— Mon doux bébé [131] Моя милая крошка (франц.). , — всхлипнула Флёр, опускаясь перед столом на колени. — Что ты коп’хаешься?! — сердито буркнула она Джордану.

Тот тем временем снял с руки Габриэль использованный портал и отложил в сторону. Затем вытащил волшебную палочку и подцепил из ближайшей шкатулки длинную серебряную нить.

Мысли!

Словно завороженная, наблюдала Гермиона за тем, как перемещал Ли Джордан содержимое многочисленных шкатулок в голову бесчувственной, а ее сестра тем временем всхлипывала, гладя белоснежные холодные руки.

Это заняло довольно много времени. Но вот каменные шкатулки опустели.

— Пойдем, — строго сказал Джордан, доставая какую‑то колбочку и смачивая ее содержимым ватный тампон, которым провел над верхней губой Габриэль. — Пошли, Флёр!