Mel - The Pirate Adventure

Впрочем, в тот момент Карьедо волновали не вопли, доносящиеся с верхней палубы, а то, что лежало на его столе. Книга. Которую ему передали матросы из шлюпки.

Кто-нибудь другой плюнул бы давно на столь неприметную вещицу, так как книга имела весьма отталкивающий вид. Кто-нибудь, но точно не Антонио. Юноша упёрся руками в край стола, полностью нависая над жёлтыми, перепачканными в земле, страницами. После недолгих раздумий, он взял её в руки, перевернул, принялся листать с конца, но, очевидно, ничего там не найдя, положил её обратно на стол, поверх карты океанов.

За спиной тихо скрипнула дверь.

— Как она? — посмотрев через плечо на вошедшую в кабинет девушку, спросил Карьедо.

— Уснула, — ответила та, скромно сложив руки перед собой.

— И как она тебе?

— Ну, если честно, она мне не нравится...она какая-то странная..., — девушка поморщилась, как будто капитан спросил у неё о чём-то противном, о чём совершенно не хотелось вспоминать.

— В каком смысле?

— Ну... — не смотря на свой смуглый цвет кожи, девушка умудрилась раскраснеться, как помидор. И всё же, находясь под прицелом пары внимательных глаз, цветом напоминавших спелый крыжовник, девушка быстро выпалила свой отчёт, стараясь ничего не утаивать. Она прекрасно знала нелюбовь Антонио к тайнам. Закончив свой рассказ, она смело подняла глаза, но, к её великому счастью, испанец уже не смотрел в её сторону. Однако сей рассказ приятно его развеселил.

— Нагишом, говоришь, легла? — спросил он. По его голосу девушка поняла, что он смеётся. — Что же...надо бы к ней заглянуть.

— Капитан! – сурово выговорила она.

Карьедо с наигранной тоской покачал головой. Его пернатая, обшитая золотыми лентами, шляпа затряслась ему в такт.

— Шучу, — произнёс он шёпотом. — Ты только не ревнуй, Сара. Мне и без того хватает на корабле страстей.

— Кхм... вообще-то я унтер-офицер**** этого корабля! — вскрикнула оскорблённая дама. Лицо её из ярко-бардового стало белым, как полотно, а в медовых глазах заметались молнии.

— Нашла, чем хвастаться. А я капитан, и что дальше? — всё также расслабленно отвечал ей юноша, продолжая, как ни в чём не бывало, водить пальцем по непонятным книжным иероглифам. – И это вовсе не мешает мне говорить с тобой так, как мне заблагорассудится. Ладно, ты свободна.

— Есть, капитан, — немного поостыв, произнесла девушка и быстро выскользнула из кабинета, надеясь не получить в спину очередную едкую цитату. Когда дверь за его спиной закрылась и испанец был полностью уверен в том, что в помещении больше никого нет, улыбка плавно слетела с его лица. А на место немного дурковатой весёлости явилась непонятная угрюмость, которая совсем не красила капитана. Склонившись над книгой, он подпёр кулаком подбородок, в ярко-зелёных глазах читалась глубочайшая задумчивость, перемешенная с толикой раздражительности.

— Кто же ты такая, Френсис Бонфуа? — задал он столь мучительный для самого себя вопрос.

Многие люди твердят, что чем больше человек переживёт сильных эмоций, тем ярче и разнообразней будут у него сны. С этим невозможно было спорить. Но то, что видела в своих снах Френсис, невозможно было даже назвать кошмарами. Да и сновидениями назвать это было трудно. Как будто что-то разрывало её сознание, а этот проклятый образ, который маячил перед её взором, то ли привлекая, то ли отталкивая от себя...Френсис не понимала, за что так провинилась. Ей совсем не нравилась эта игра, ей не нравился тот человек, что являлся к ней каждый раз, когда она уходила в мир грёз. Он приходил к ней, садился рядом с её зажатым, жалким телом, и начинал что-то говорить. Говорить, говорить. Нотки этого голоса казались порой несменяемыми. Они были ровными, звучали тихо, как будто увязали в глубинах тумана. Френсис не понимала ни слова, что говорил этот странный, совсем неприятный ей персонаж. Порой, голос его начинал быстро, энергично возвышаться, усиливаться. В нём звучала непонятно чем вызванная ярость. Как будто этот человек пытался разорвать кого-то своим тоном, ибо он уже не говорил, а рычал, как взбесившийся пёс. Но это продолжалось лишь какое-то мгновение, так как спустя долю секунды, голос возвращался к знакомым, тихим ноткам.

Сон её длился долго, поэтому человек этот приходил к ней по несколько раз за одну ночь. Он сидел, говорил, делился какими-то переживаниями, на которые Френсис было глубоко плевать, ибо она всё равно не улавливала в его словах никакого смысла. Затем, он растворялся, как будто его и не было. И позже, он появлялся вновь, садился как ни в чём не бывало, и начинал сначала. Голос продолжал звучать тихо, невнятно, а Френсис чувствовала себя в компании этого сумасшедшего самым несчастным и разбитым человеком во всём мире.

В последний раз, когда он пришёл к ней, Френсис морально приготовилась к грядущему монологу. Мужчина плюхнулся на зад и, положив руки на свои острые коленки, вновь, к несчастью Френсис, принялся говорить. Говорил как всегда долго и занудно, порой, впрочем, как и всегда, пугая хозяйку своих снов своими неожиданными перепадами настроения. Но затем, вместо того, чтобы исчезнуть, чего девушка ждала чуть ли не с криком в душе, он внезапно склонился к ней и приложил ладонь к её лбу.

— Как много мыслей, — прошептал он, его горячее дыхание коснулось её щеки. — И как же они все умещаются в такой прекрасной, светлой головке? Удивительно, что всё это из-за меня.

Френсис хотела отмахнуться от этого человека, так как, чем ближе он к ней придвигался, тем сильнее напоминал ей Посланника. Те же пшеничного цвета волосы, тот же взгляд, те же, чёрт подери, брови. И тот же проклятый голос.

Однако она сделать ничего не успела, ибо едва мужчина замолчал, как она почувствовала какой-то внешний толчок. Словно земля, на которой она находилась с этим человеком, начала вздыматься, прогоняя их подальше от себя. Ещё толчок, затем ещё, и Френсис поняла, что просыпается.

Лежа на мягком матрасе, она чувствовала, как сверху её тело было накрыто чем-то тяжёлым и тёплым. Было настолько тяжело, что она даже дышать нормально не могла. Как ни странно, но она всё ещё ощущала у себя на лбу чью-то ладонь, которая правда была меньше и куда прохладнее. Френсис застонала.

— Кажется, она проснулась, — сообщил рядом женский голос. — У неё лоб горячий. Мне нужно ведро с водой и чистая тряпка.

Френсис попыталась разлепить веки, но внезапно на её лицо сверху обрушилось что-то мокрое. В голове как будто сновал туман. Последнее, что она запомнила, перед тем, как уйти в небытие в обнимку с ромом, то была сокровищница, откуда она достала кое-какую, на вид не совсем ценную для того, чтобы оказаться среди золота и драгоценностей, вещь. Книгу.

Поэтому, оказавшись неожиданно в чьей-то постели, кажется, голой, и услышав над собой голоса, у Френсис появились все поводы закатить истерику.