Джон Норман - Убийца Гора

Ее душили рыдания, глаза были закрыты. Она стиснула стимулятор обеими руками и поднесла его наконечник к горлу.

– Стой! – закричал я.

Хо-Ту, отшвырнув кривой нож, бросился к Суре и вырвал у неё шокер. Он нажал кнопку выключателя и бросил опасный прибор подальше. Когда он сжал Суру в объятиях, плечи его содрогались от рыданий.

– Убей меня, – сказал он, поворачивая ко мне свое лицо со сверкающими на глазах слезами.

Я не хотел поднимать руку на безоружного.

– Но только помни, я никого не убивал ни в Ко-Ро-Ба, ни где-либо еще, – добавил он.

– Убей нас обоих, – сказала Сура, прижимая к себе безобразного Хо-Ту, – хотя он невиновен.

– Это он убил, – сказал я.

– Нет, – покачал головой Хо-Ту, – я не тот, кого ты ищешь.

– Это был именно ты, – настаивал я.

– Нет, – повторил Хо-Ту.

– А кто только что так же пытался убить и меня?

– Да, это так, – признал Хо-Ту. – Ты увел мою женщину.

– Ты глупец, – целуя его мокрыми от слез губами, бормотала Сура. – Неужели бы ты убил из-за простой рабыни?

– Я люблю тебя! – воскликнул Хо-Ту. – Люблю!

– И я тоже, Хо-Ту, – ответила она. – Я тоже люблю тебя!

Он застыл, пораженный этим признанием. Этот грубый, всегда невозмутимый человек, казалось, был потрясен. Даже мне было заметно, как дрожали его лежащие на плечах Суры узловатые руки.

– Ты любишь? – спросил он. – Любишь Хо-Ту, который так уродлив, что недостоин называться человеком?

– Да, люблю уже много лет.

– Я даже не человек, – запинаясь, бормотал он.

– В тебе, Хо-Ту, уживается и храброе сердце ларла, и нежность цветка. Я нашла в тебе и доброту, и уважение, и силу – все, что может дать человеку любовь, – она честно смотрела ему в глаза. – Никто на Горе не достоин называться человеком больше, чем ты.

– Я никого не убивал, – сказал он ей.

– Я знаю, – ответила она, – Ты не мог этого сделать.

– Но когда я подумал о нем… О том, что он сделает с тобой… – мне захотелось убить его! Убить!

– Он даже не притронулся ко мне, – ответила Сура. – Ты что, не понимаешь? Он хотел меня защитить и именно поэтому накрыл своим телом.

– Это правда? – спросил Хо-Ту.

Я не ответил.

– Он носит черную тунику, – сказала Сура, – но я не знаю, кто он на самом деле. Он не принадлежит к черной касте.

– Давайте не будем об этом говорить, – жестко сказал я.

Хо-Ту посмотрел мне в глаза.

– Кто бы вы ни были, – сказал он, – знайте: я никого не убивал.

– Думаю, мне лучше уйти к себе, – сказал я, желая как можно скорее остаться одному.

– Я ранил вас, – сказал Хо-Ту, смущенно поглядывая на мою руку.

– Если бы ты знал, как ты ранил меня, – проворчала Сура.

В её голосе все ещё чувствовалась обида, вызванная воспоминаниями о мучительных минутах, которые ей пришлось пережить.

– Прости, – вздохнул Хо-Ту, – прости меня!

Она рассмеялась.

– Старший надсмотрщик просит прощения у рабыни за то, что ткнул её шокером для рабов!

Хо-Ту оглянулся и заметил расчерченный на клеточки лоскут шелка и разбросанные по полу бутылочки, пузырьки и пробки.

– А что вы здесь делали? – удивленно спросил он.

– Этими штуками, – кивнула она на наши фигуры, – он учил меня игре.

Хо-Ту криво усмехнулся.

– Ну и что, тебе понравилось? – поинтересовался он.

– Нет, Хо-Ту, – рассмеялась Сура, целуя его. – Для меня все это слишком сложно.

– Если хочешь, я тоже могу с тобой поиграть, – предложил он.

– Нет, Хо-Ту, – ответила она. – Эта игра мне не понравилась.

Она высвободилась из его объятий и взяла стоявший в углу калик. Затем она устроилась на полу, скрестив ноги, как чаще всего играют на этом инструменте, и начала тихо перебирать тонкие струны. Вскоре из разрозненных звуков начала вырисовываться грустная мелодия, а из сопровождавших её слов женщины родилась песня, песня о караванах, бредущих с Тора, и о вечной любви.

Они не заметили, как я вышел из комнаты.

Я отыскал Фламиниуса, медика, в его комнате, и он, хотя и был несколько навеселе, тщательно обработал мне нанесенную ножом Хо-Ту рану. Она, по его словам, оказалась неопасной.

– Эти развлечения в Кейджералию могут быть довольно опасными, – заметил Фламиниус, перевязывая мне руку куском чистой белой материи.

– Верно, – не мог не признать я.

Даже сюда, в кабинеты медиков, доносились из разных концов дома Кернуса смех и шумная возня в загонах подвыпивших рабов и беготня не на шутку расходившихся, неистощимых на выдумки охранников, развлекавшихся кто во что горазд.

– Это уже шестая ножевая рана, с которой ко мне обращаются за сегодняшний день.

– Вот как? – удивился я.

– Да, – кивнул Фламиниус – А ваш противник, я полагаю, уже мертв? – поинтересовался он.

– Нет, – ответил я.

– Ну да! – не мог поверить Фламиниус.

– Я получил это ранение в комнате Суры, – пояснил я.

– Ну и девчонка! – расхохотался он и поглядел на меня, криво усмехнувшись. – Но думаю, госпожа Сура кое-чему научилась за сегодняшний вечер?

Я вспомнил свой прочитанный ей краткий курс по игре и уверенно кивнул.

– Да, в этот вечер Сура узнала много нового.

Фламиниус удовлетворенно рассмеялся.

– Это такая дерзкая рабыня! Я бы, признаться, и сам занялся ею, но, боюсь, Хо-Ту это вряд ли бы понравилось. Он относится к ней с болезненной ревностью, представляете – к ней, рабыне! Кстати, Хо-Ту вечером искал вас.

– Я знаю.

– Остерегайтесь его, – предупредил Фламиниус.

– Не думаю, чтобы Хо-Ту осмелился как-нибудь обеспокоить Кууруса из касты убийц, – ответил я, поднимаясь на ноги.

Фламиниус посмотрел на меня с усиленным винными парами благоговейным ужасом. Затем с подчеркнуто уверенными движениями встал, подошел к сундуку, извлек из него большую бутыль паги, откупорил её и, к моему удивлению, наполнил два кубка. Затем с задумчивым и каким-то отрешенным видом он отхлебнул из одного кубка и, подержав жгучую жидкость во рту, не меняя выражения лица, позволил ей продолжить свой путь в желудок. После этого лицо его тут же просветлело.

– Судя по тому, что я видел и слышал о вас, – заметил я, – вы кажетесь мне мастером своего дела.

Он протянул второй кубок мне – мне, носящему черную тунику!

– К четвертому году правления Марленуса я уже считался лучшим представителем своей касты во всем Аре.

Я отхлебнул глоток из предложенного мне кубка.

– А затем вы открыли для себя пагу? – невинно предположил я.

– Нет.

– Несчастная любовь?

– Нет, – улыбнулся Фламиниус, – тоже нет, – он вторично приложился к кубку. – Я начал заниматься поисками средств борьбы против дар-косиса.

– Но ведь дар-косис неизлечим.

– Одно время, сотни лет назад, люди моей касты действительно прямо заявили об этом. Но некоторые им не поверили и продолжали свою работу. Результатом их исследований стала стабилизирующая сыворотка.