Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – бургграф

– Ты дурак…

– Все мы в чем-то и где-то, – ответил я, – но вот ты – мертвец…

– Я… нет, а вот ты…

– Мертвец, мертвец, – подтвердил я. Я чувствовал как он старательно заживляет рану, с усилием вздернул руку еще выше, устремив острием вверх. – Попробуй заживи…

Он молчал, я чувствовал жар его тела, словно держу руку в разгорающейся печи. Сцепив зубы, я нащупал острием сердце и несколько раз вонзил острие, а потом выдернул нож, руку залило кровью до самого локтя.

В глазах колдуна промелькнуло выражение мрачного торжества, однако я с силой ударил ножом в глаз, погрузил по самую рукоять. Он страшно вскрикнул, ноги подогнулись, я не стал подхватывать труп, только погрузил лезвие глубже, подержал, пока тело не перестало дергаться.

За спиной послышался вскрик. Двое прохожих остановились и с ужасом смотрели, как я погружаю руку с ножом в пустоту, а оттуда хлещет кровь.

– Ваша милость… что это?

– Зло, – ответил я коротко.

Джафар не двигался, я ухватился одной рукой за ухо с рубиновой серьгой, оттянул. Лезвие в другой руке мелькнуло, послышался треск распарываемой кожи, хрящей и сухожилий. Прохожие снова ахнули, на моей ладони появилось грубо срезанное ухо с дорогой серьгой.

Один сказал торопливо:

– Смотри-смотри!

Тело колдуна проявлялось медленно, словно из тумана. Абсолютно бесцветное, рыхлое, но постепенно приобретало форму, цвета и оттенки.

– Значит, издох, – сказал я. – Хорошо. Теперь последний аккорд…

Я свистнул Зайчика, вскочил в седло и через несколько минут мы остановились перед дворцом Бриклайтов.

В нижнем зале двое слуг скоблили пол. Дверь еще трепыхалась на одной петле, перекосившись, а их уже сдунуло, будто ураганом. Я прошел вверх по лестнице, в конце коридора из-за угла высунулась голова и моментально исчезла.

Не задерживаясь, я шел к кабинету Бриклайта. Ни одной магической ловушки, удар ногой в дверь… в кабинете пусто. Осмотревшись с порога, вернулся в коридор и двинулся дальше, по дороге заглядывая в комнаты.

Из дальней двери выметнулась женщина, сразу же бросилась прочь. Я удержался от крика «Стой, стрелять буду», дошел до той, откуда она выбежала, точно так же демонстративно ударил в дверь ногой.

Та распахнулась без протеста, я перешагнул порог и очутился в роскошной спальне. На той стороне комнаты женщина спиной ко мне поправляет занавеску. Не вздрогнув, обернулась медленно, с подчеркнутым достоинством, ослепительно красивая и осознающая свою красоту и стать: тонкая талия и высокая грудь, глубокий вырез платья, что позволяет рассмотреть не только белоснежные холмики, но и края нежно-розовых кружочков, безукоризненная линия бедер. И хотя платье, как и положено, до полу, но до чего же умело сшито: я отчетливо увидел ее без платья! Высший класс портняжного мастерства.

Она смотрела в упор, лицо породистое, я бы решил, что за ее плечами сорок поколений аристократов, если бы не рассказ отца Шкреда, что это сейчас мадам ля Вуазен, а совсем недавно была падшей женщиной из трущоб по имени Катрин Дэше и обслуживала в борделе, а то и прямо на корабле пьяных моряков.

– Приветствую, – произнесла она красивым контр-альто. – Вы поступили разумно, сэр Ричард.

– Надеюсь, – ответил я.

Она улыбнулась, я наконец-то увидел в ее глазах злое торжество.

– Я рада, – сказала она с одобрением, – что вы, сэр Ричард, все-таки решили последовать доводам рассудка. Разумные люди должны договариваться, а вы, как теперь вижу, разумный человек.

Я кивнул:

– Да, я тоже так считаю.

Она продолжала всматриваться с тем же напряженным вниманием, в глубине глаз мелькнуло что-то вроде опаски.

– И все-таки, благородный сэр, что-то я не слышу обвинений.

Я пожал плечами.

– Зачем?

– Зачем? – повторила она. – В самом деле, зачем? Но глупцы сотрясают воздух, обвиняя в коварстве, предательстве, нарушении клятв… хотя как я могу нарушить то, что и не собиралась делать? Даже записанные договора можно нарушить, если потерь меньше, чем прибыли…

Я кивнул:

– Вы правы, я не из тех глупцов.

Она прищурила глаза:

– Рада. Тем выше моя победа.

– Еще бы, – согласился я. – Ты провела всех очень хитро. Даже Бриклайтов. Давно такое задумала?

Засмеявшись, она покачала головой:

– Нет, конечно. Вообще не думала. Их семья казалась абсолютно надежной и несокрушимой. Но умные люди всегда наготове и не упускают подвернувшийся шанс. Когда ты их начал убивать одного за другим, я ощутила, что могу сорвать главный выигрыш. И я сделала свой ход…

Лицо ее разрумянилось, она была хороша, очень хороша, а на меня смотрела, как на поймавшуюся в сети большую жирную рыбу.

– Здорово, – сказал я с горечью. – Ты все разыграла просто… безукоризненно. И провела всех. И сейчас на твоем лице такой восторг, что тебе даже мужчины не нужны, чтобы получить полное удовольствие… Это все от власти?

Она кивнула:

– Ты прав. Ты настолько хорошо все подмечаешь, что я… гм… начинаю подумывать… а не составим ли мы идеальную пару? У меня теперь есть огромное богатство, у тебя – титул. Женщине нельзя быть одинокой в этом мире, а ты вполне, вполне…

– Для прикрытия?

Она растянула губы в усмешке:

– Милый, ты же понимаешь, что если сумела всех переиграть, то главная роль должна быть у меня!

Я подумал, спросил в удивлении:

– Но почему думаешь, что после свадьбы я тебя не удавлю? И тем самым не заполучу все твои богатства?

В ее глазах на миг метнулся испуг, затем засмеялась легко и весело:

– Нет, ты – рыцарь! Ты благороден. Ты не обидишь женщину. Вон как бросился защищать ту, что всего лишь кормила тебя обедами и, возможно, согревает постель своим телом. И меня пальцем не тронешь…

– Потому что это неблагородно?

– Да, – подтвердила она, – это неблагородно.

– Как хорошо, – сказал я с улыбкой, – иметь дело с благородными?

– Очень, – ответила она, вернув мне улыбку, – вы не бьете в спину.

Я вздохнул:

– Из-за этого рыцарство и погибнет.

Я с силой ударил ее в лицо. Кулаком. Голова ее мотнулась, я услышал треск. Из ноздрей кровь хлынула широкими потоками. Ее отбросило к стене, она прижала обе ладони к лицу, кровь забрызгала их до локтей.

– Ты… – прошептала она, – ты посмел…

Ноги ее подогнулись, но я не дал сползти по стене, Мои пальцы ухватили ее за роскошное платье на груди, прищепив и плоть, придержал и нанес второй свирепый удар.

Она рухнула на пол, я ударил ногой в живот. Она попыталась отползти, я шел следом и бил ногами, пока не распласталась бессильно.

– Ну как? – поинтересовался я. – Может быть, все же лучше сидеть дурой у окошка?

Она с трудом приподнялась, села, опираясь спиной о стену. Обезображенное лицо в крови, белое платье в красных пятнах, красные струйки бегут из расплющенного носа, капают с подбородка и стекают по рукам. В глазах страх и ненависть, но прошипела, как огромная змея: