Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – бургграф

– Кто? – вскрикнул я.

– Не знаю… Сэр Торкилстон и Кукушонок убиты… госпожа Амелия ранена…

– Возвращайся! – крикнул я.

Встречный удар ветра едва не выбросил меня из седла, я прижался к шее, пережидая ураган, что стих почти сразу же, Зайчик вбежал в распахнутые ворота усадьбы. Торкилстона не видно, я спрыгнул и бегом поднялся на крыльцо, краем уха услышал странный стук, как будто некто рвется наружу из-под земли, но вслушиваться некогда, ворвался в дом.

Торкилстон в луже крови на полу, возле него сидит, вытирая кровь с его лица, плачущая Амелия. Увидев меня, вскинула голову, но волосы слиплись от крови и не сдвинулись.

– Умер? – крикнул я.

Торкилстон приоткрыл глаза. Изо рта медленно течет алая струйка, он с трудом сфокусировал на мне угасающий взгляд. Ладони зажимают огромную рану на животе, откуда, шипя, пытаются вылезти кишки.

– Я… должен был… дождаться тебя… Запомни, люди жены Бриклайта. Командовал Джафар…

Он захрипел, выполнив долг, изо рта потекла струйка крови шире, глаза стали закатываться. Я торопливо опустил ладони ему на лоб и грудь. Холод пронизал, как ледяными копьями. Меня затрясло, я стиснул челюсти, из губ вырвался стон, но из моих ладоней изливался жар, я чувствовал, как под ними затягиваются раны.

В глазах потемнело, я отнял ладони, сказал Амелии хрипло:

– Что у тебя с головой?.. Впрочем, не дергайся…

Холодок пробежал по руке и сразу растаял. Амелия посмотрела на меня расширенными глазами, вместе с небольшой раной я убрал и головную боль от удара, но тут же перевела взгляд на Торкилстона. Тот пошевелился, подвигал руками, помял живот, поднял ладони и пощупал пальцами лицо.

– Это… что?..

Донесся конский топот, крик, надсадное дыхание. Я поднялся, поймал за плечо Выдру. Холод кольнул пальцы, но тут же исчез, зато Выдра охнул, начал ощупывать себя с великим недоумением.

Я сказал быстро:

– Ты здесь освоился, помоги госпоже Амелии организовать ужин поплотнее. Побольше мяса, сыра. Все разогрейте так, чтобы как раскаленное железо…

Он послушно кивал, на лице страх, радость и непонимание. Я поднял Амелию, то же самое короткое ощущение холода, я чувствовал, как затянулись другие ее раны и ушли ушибы, она повернулась и пропала во внутренних помещениях.

Я сказал Торкилстону:

– Вставай, кабан. Разлежался.

Он, так же как и Выдра, суетливо и непонимающе ощупывал себя, стер с подбородка засохшую кровь.

– Такого я еще не видел, – пробормотал он. – Сэр Ричард… это в самом деле вы?

– Не похож?

– Да это я так, нервничаю. Все-таки теперь в ад придется…

– Не придется, – заверил я.

– Но вы же маг?

Я нахмурился:

– Знаешь, от тебя такого оскорбления не ожидал.

– Но я…

– Ладно, пойдем поедим и чего-нить выпьем. Все обошлось? А где Кукушонок?

Он не успел открыть рот, наверху раздался жуткий крик. Мы взбежали наверх, Амелия разбрасывала детские вещи, Ганс и Фриц с плачем хватали ее за руки, Скул с ревом уцепился за подол.

Фриц закричал с отчаянием:

– Да говорю же, нет ее здесь!.. Те люди увезли ее! Украли!

Амелия остановилась, прижав к груди детское платьице. Глаза стали безумными. Торкилстон торопливо обнял ее, прижал к груди.

– Все наладится, – заявил он непререкаемо. – А что случилось?

Фриц и Ганс закричали в один голос:

– Адельку украли!..

– Ее схватили и унесли!

– Мы дрались, но они все равно забрали…

Амелия наконец разрыдалась, Торкилстон прижал ее к груди и гладил по голове.

– Украли, – повторил я. – Значит, она жива. Украли, а не убили. И еще… украли, сильно рискуя, я видел брызги крови на ступенях, крыльце, в коридоре и на всех стенах…

Торкилстон прорычал:

– Мы их рубили, как траву!.. Жаль, они всех своих унесли. Посчитать бы трупы… Дорого им досталась Аделька.

– Обойдется еще дороже, – ответил я. – Ладно.

Я вышел во двор, снова донесся странный стук. Я обвел взглядом двор, кусты изломаны копытами множества коней, а вон там стена дома забрызгана красным, да и земля темная от впитавшейся крови.

Пока я шел в ту сторону, стук стал слышнее. Наконец я определил, что стучат из винного подвала, отодвинул тяжелый засов.

Двери распахнулись, я едва успел отпрыгнуть от меча озверевшего Кукушонка. В посеченных доспехах, с огромным кровоподтеком на лице, он трясся от ярости, но меч опустил и крикнул:

– Успели? Слава Богу!

– Как ты здесь очутился? – спросил я.

– Выдра послал меня за вином, – объяснил Кукушонок, он беспокойно шарил взглядом по двору, – я уже нацедил полный кувшин кельнского, поднимался наверх, как вдруг увидел во дворе чужих! Все с оружием, орут, выскакивают из дома. Я сразу за меч, мы схватились, эти молокососы совсем не умеют драться. Двоих я зарубил насмерть и троих ранил, как кто-то ударил булыжником издали, сволочи… Я рухнул обратно в подвал, только и слышал, как загремел засов. А потом только стук копыт…

Я сказал хмуро:

– Не вини себя, в подвал мог бы пойти и Выдра. Иди в дом, узнаешь новости. Ран серьезных нет?

Он сказал гордо:

– Есть работа для оружейника, а не лекаря.

– Иди в дом, – повторил я.

Выдра помогал Амелии на кухне, при моем появлении быстро перебросил пару ломтей на тарелку. Меня мучил голод, руки задрожали, когда ухватил горячее мясо, истекающее сладким соком, и поспешно впился зубами в податливую плоть.

Торкилстон ел неспешно, посматривал на меня с прежним уважением и опаской, что медленно переходили в восторг. Кукушонок сидел тихий, чувствуя себя виноватым, как будто всю схватку просидел в безопасности в обнимку с бочкой вина. Я оглянулся на бледную Амелию, она механически переворачивала на огромной сковороде ломти мяса, руки дрожат, сказал успокаивающе:

– Сэр Торкилстон, мы живы, а руки могут держать мечи. Не волнуйся, мы вернем девочку.

Амелия бросила на меня умоляющий взгляд. Торкилстон покосился на нее, покряхтел, но все-таки спросил:

– А что насчет черных месс?

Я отмахнулся:

– Да в задницу эти мессы! Пусть забавляются.

– Сэр Ричард, – сказал он и снова покосился на Амелию, – ходят слухи, что там приносят в жертву детей…

– Некрещеных, – уточнил я. – Аделька у нас крещеная, как я помню.

– Крещеная, – торопливо подтвердила Амелия.

– Ну вот, уже проще…

Выдра хмыкнул от плиты:

– Да тем зверям какая разница? Надо успеть отбить до того, как соберутся. Кто знает, когда у них очередной сбор?

Я сказал:

– Не думаю, что ее принесут в жертву сегодня, уже светает… А до завтрашней ночи много воды утечет.

Амелия с мольбой смотрела на меня. Я проглотил кусок и, прежде чем мои зубы впились в следующий, сказал быстро:

– Никаких жертв! Никакой черной мессы.

– Откуда вы знаете?

– Знаю, – ответил я. Посмотрел на их лица, пояснил: – Это деловые люди. И ребенок им нужен для сделки, а не забавы.