Slav - Проклятие Слизерина

— Ищешь кого? – полюбопытствовал Антонин.

— Можно и так сказать… – ответил Августус уклончиво. Затем, все‑таки обнаружив кого‑то в толпе, окликнул: – Энтони!

На зов обернулся невысокий розовощекий мальчуган, растерянным взглядом обвел первогодок, но, увидев Августуса, широко улыбнулся.

— О, Августус! Привет!

— Как настроение? – полюбопытствовал Августус, при этом его губы растянулись в самой доброжелательной улыбке.

Мальчик неловко дернул плечами, признался смущенно:

— Волнуюсь немного… все ж таки первый день в Хогвартсе. Да еще эта таинственность с определением на факультеты. Не люблю неизвестность.

— Что ж удачи! – пожелал Августус бодро. – Надеюсь, попадешь на тот факультет, который сам выберешь.

— Я тоже на это надеюсь, – слабо улыбнулся мальчик.

Августус кивнул напоследок, принялся разглядывать других первогодок. Том подивился странному поведению Августуса, вопрошающе взглянул на Антонина, тот лишь отрицательно помотал головой, спросил негромко у Августуса.

— Кто он?

Августус, увлеченный своими мыслями, не сразу понял, о чем речь. Он недоуменно, словно видел впервые, уставился на Антонина, растерянно спросил:

— Ты о ком?

— О том пухлом. Ты его знаешь?

Августус кивнул рассеяно.

— Да, это Энтони Бэгмен.

— Так кто он? – настаивал Антонин, но Августус уже не слушал.

Он вновь увлеченно высматривал кого‑то в толпе, то смешно вытягивал шею, то пригибал голову, будто боялся рассечь лоб о невидимые низкие потолки. Прежде чем скрыться в толпе, брякнул:

— Сейчас вернусь…

Элджи с некоторой досадой проследил за Августусом, обменялся с Антонином подозрительными взглядами. Губы Элджи растянулись в заговорщической улыбке.

— Пойдем за ним?

— Непременно! – задорно подмигнул Антонин.

— Может не стоит, – попытался слабо возразить Том, но его уже не слышали.

Он удручающе вздохнул, все его мысли занимало предстоящее распределение. Неприятное волнение вызывало легкую тошноту, на шалости совсем не оставалось сил, на споры тоже, потому Том покорно поплелся следом. Находиться рядом с новоиспеченными друзьями было несколько спокойнее, чем в одиночестве.

Августус замер в нескольких шагах от группы мальчиков, что вели оживленный разговор, не решаясь подойти ближе. Подоспевшие Антонин и Элджи остановились несколько позади, с интересом наблюдали за другом. Элджи затаил дыхание, Антонин нетерпеливо переминался с ноги на ногу, наконец, не выдержал, приблизился к Августусу.

— Чего ждешь?

Августус не ответил, широко распахнутые глаза неотрывно смотрели перед собой. Элджи неуверенно подергал Августуса за рукав, но тот даже не шелохнулся, застыл, словно бронзовая статуя. Антонин, подозрительно сощурившись, проследил за взглядом Августуса, губы его тут же растянулись в плутоватой ухмылке. В группе непримечательных, как тусклые тени облаков в ночном небе, мальчишек ярко отличалась девочка с огненно–красными волосами. На чистом, незапятнанном веснушками лице сияла веселая улыбка, большие янтарные глаза искрились лукавством.

— Ты чего? – поинтересовался Антонин ехидным полушепотом, ткнул Августуса в бок. – Никогда не видел Лацивию?

Августус вздрогнул от неожиданности, лицо внезапно залила краска, будто у пойманного с поличным воришки, выпалил возмущенно:

— Видел, конечно!

Том привстал на мыски, чтоб лучше рассмотреть огненноволосую, которую Антонин назвал Лацивией. Элджи разочарованно вздохнул.

— Августус, так ты искал ее?

Щеки Августуса из румяного окрасились в ярко пунцовый, как броня переваренного рака. Он открыл рот, чтобы возразить, но вырвался лишь приглушенный хрип. Антонин, продолжая загадочно ухмыляться, с присущей ему добротой ответил за Августуса.

— Ее, конечно ее.

Августус безумными глазами уставился на Антонина, губы его беззвучно, как у немого, шлепали одна о другую. Наконец нашел в себе силы, с шумом, словно сдулся гигантский воздушный шар, вытолкнул весь воздух из легких.

— Ни–че–го по–доб–но–го, – процедил Августус сквозь зубы. Уши его побагровели, но уже не от смущения, а от едва сдерживаемого гнева. – И вообще я не на Лацивию смотрел.

— А на кого же? – спросил Элджи с надеждой.

— На мальчика рядом с ней. Лучше скажите, вы его знаете?

Антонин внимательно пригляделся к мальчику в очках, что стоял слева от Лацивии, возмущенно ахнул:

— Ослеп? Это же Эмулус Ингл.

— Сам вижу, что Ингл, – огрызнулся Августус раздраженно, на его щеках еще горел предательский румянец. – Я про другого, тот, что сутулится.

Антонин вновь посмотрел в ту сторону, отрицательно мотнул головой.

— Нет, этого не знаю? А зачем тебе?

— Нужно познакомиться, – нехотя пробормотал Августус.

— Зачем?

— Нужно.

Антонин задумчиво наморщил лоб, пытаясь угадать ход мыслей Августуса, но, посчитав эту задачу для себя слишком сложной, развел длани в стороны.

— Ну, если нужно, тогда пошли! Только, чур, уговор: беседу ведешь ты… я в этом ничего не смыслю. Том, ты с нами?

Том, молчавший во время всего разговора, торопливо отступил.

— Нет, спасибо, мне и отсюда хорошо видно.

Антонин согласно кивнул, подхватил упирающегося Августуса под локоть, силой потащил к группе мирно беседующих детей. Элджи рванулся следом, боясь пропустить хоть слово. Некоторые первогодки, завидев Антонина, поспешно уступали дорогу. Том, посматривая на эту процессию со стороны, невольно вспомнил разговор мистера Руквуда и Крестной о бесшабашном и избалованном внуке некоего мистера Долохова. Теперь он понимал, чем Антонин заслужил такую репутацию.

— Всем добрый вечер! – зычным голосом поприветствовал Антонин, не замечая, что некоторые боязливо попятились, а кое‑кто и вовсе сделал вид, что спешит по неотложным делам. Только трое не тронулись с места: двое – огненноволосая девочка и мальчик в очках, – по–видимому, хорошо знали Антонина, третьим же был тот самый сутулый, с которым жаждал познакомиться Августус.

Антонин кивками поздоровался с теми, кто не сбежал при его появлении, лично обратился к огненноволосой девочке и мальчику в очках.

— Как дела, Лацивия, Эмулус?

Эмулус сдержанно кивнул в ответ, крепко сжал губы, по–видимому, не желая продолжать разговор. Девочка непринужденно тряхнула огненно–рыжими волосами, что, подобно жаркому пламени, излучали тепло, с улыбкой взглянула на Антонина.

— Отлично, Антонин! Вижу, у тебя тоже настроение лучше не бывает. О, привет, Августус.

— Здравствуй, – буркнул Августус угрюмо.

Антонин бросил на друга испытывающий взгляд, но тот с повышенным интересом разглядывал каменные стены и резные колонны, молчал, как разобиженный сыч. Августус умел вести долгие и красивые разговоры, что невольно заслушаешься, но ежели замолкал, то и скупого слова из него и клещами не вытянешь. Как это не вовремя, подумал Антонин гневно, несколько неловко начал беседу.