Slav - Проклятие Слизерина

— Тибия–я-я, – возопила Анна неожиданно, сложив руки рупором. – Марги–и-ит.

Том отшатнулся от нее, втянув голову в плечи, прошипел:

— Ты что сдурела? Одного оборотня тебе уже мало? Всех решила разбудить?

— Вовсе нет, – потупилась Анна, все также оглядываясь, топталась на месте.

— Ну и куда теперь? – поинтересовался Том.

Мраморное лицо Анны обратилось к нему, губы чуть шевельнулись:

— Не знаю.

Том решил, что ослышался, в старческом жесте приложил ладонь к уху.

— Что‑что?

— Этот лес… – пробормотала Анна, глаза в смятении обшаривали сумрачную чащу, – он странный.

Том сварливо скривился.

— Спасибо, это я уже заметил. Что‑нибудь еще?

Анна выглядела не на шутку испуганной, переводила взгляд с одного дерева на другое, но те, словно великаны–близнецы, стояли сплошной безмолвной стеной. Том в нетерпении сердито засопел, пуффендуйка покосилась на него с опаской, пролепетала непослушными губами:

— Но он, правда, странный… В любом другом лесу я нашла бы даже самую захудалую тропку, но здесь почему‑то не могу.

Том пустым взглядом смотрел прямо перед собой, на щеках застыли желваки, в голове царило подозрительное безразличие.

— Чудесно.

— Не злись, – упрашивала Анна, – я же не нарочно.

— Злюсь? – переспросил Том. Удивился, как всего несколько слов способны пробудить в нем тихое раздражение. – Это я злюсь? А чего мне злиться? Ты же не нарочно. Однажды испортила мне зелье не нарочно, теперь завела, гоблин знает куда, не нарочно… и смерти моей тоже не нарочно желаешь?

Его голос сорвался на крик, теперь не важно услышат их оборотни или другие лесные твари. В сумерках глаза Анны казались синими блюдцами, нижняя губка слабо подрагивала.

— И не смей реветь, – рявкнул Том.

— Я не… – всхлипнула Анна, поспешно отвернулась.

Том с немой мольбой воздел глаза к грозовому небу. В ответ ослепительно сверкнуло, Том невольно присел, по свинцовым тучам прокатился первый раскат грома, шарахнуло так, что Анна ойкнула. За кустами в нескольких шагах от них зашуршали, словно под лапками сотни крупных муравьев, опавшие листья, шорох быстро приближался, вскоре деревья с той стороны исчезли за занавесом дождя, а затем накрыло и Тома с Анной. Всего через мгновение Том понял, каково это промокнуть до костей.

В мгновение земля под ногами противно размякла, Том с брезгливостью оглядел ботинки, медленно увязающие в грязно–коричневой жиже. Над их головами ярко вспыхнуло, запоздало грохотнуло, и лес погрузился в непроглядную темноту, нарушаемую лишь шумом дождя. Том прищурился, едва разглядел ближайшие деревья, зло взвыл: холодные капли скользнули под свитер, а рубашка противно прилипла к телу.

— У тебя палочка при себе?

— Да, – послышалось негромкое.

— Вынимай.

Анна извлекла из кармана палочку, вопрошающе посмотрела на Тома, словно не понимая, что с ней делать.

— Зажги «люмос», – подсказал Том нервозно.

— Я… пока не совсем… умею.

— Да что ты вообще умеешь? – озлился Том, выхватывая палочку.

Палочка Анны долго не хотела подчиняться чужаку, Том злился, бесцеремонно тряс никчемную, в сотый раз повторяя формулу. После долгих усилий на кончике вместо привычного «Люмоса» возник клочок света, что беспрестанно шипел, как раскаленная докрасна сковорода в ледяной воде, во все стороны летели колкие искры. Том вынужденно прищурился, чтобы уберечь глаза. И все же странный огонек не гас, хоть и светил слабо, но все лучше кромешной тьмы.

— Что внутри палочки? – спросил Том все еще раздраженным тоном.

— Чешуя дракона.

— Понятно, – буркнул Том неопределенно.

Анна глянула с непониманием, но переспросить не решилась. Том втиснул палочку в ее влажные пальцы, бесцеремонно ухватил под локоть.

— Освети во–о-он ту валежину.

Чуть помедлив, Анна подчинилась, возразила осторожно:

— Но девочки ушли на восточную окраину.

— Именно поэтому мы пойдем в западном направлении. И теперь поведу я.

— Не понимаю…

— И не поймешь.

Под ногами сочно хлюпали перепрелые листья, смешанные с земляной жижей. Том морщился, от сырости саднило ногу: значит, не просто порвал штанину, а еще и оцарапаться успел. Зловещие кустарники ритмично кланялись, с дробным шумом взмахивая кривыми ветками. Том миновал с невозмутимым видом, но Анна каждый раз пугливо шарахалась, когда тяжелые капли невзначай срывались с листьев, а кусты, словно косматые чудовища, пошатывались из стороны в сторону. Однажды в глубине плотного кустарника тускло блеснуло, словно внутри затаилось серебристо–голубое облачко, Том поспешно отвел глаза, решил, что это игра света.

Косой занавес дождя застилал глаза, крупные капли прицельно били по лицу и плечам. Том машинально тряхнул головой: мокрые пряди прилипли ко лбу. Левое предплечье странно холодело, Том уже не чувствовал пальцев, запоздало понял, что испуганная пуффендуйка сама того не сознавая вцепилась в его руку.

— Ты не могла бы ослабить хватку?

— Прости…

Пальцы Анны вмиг разомкнулись, сотни игл незамедлительно впились в едва не онемевшую руку, по жилам резво заструилась горячая кровь. Том принялся спешно растирать запястье и ладонь, скривился от боли, с трудом удержался, чтобы вновь не обругать спутницу. Но даже не посмотрел в ее сторону: от одного виноватого взгляда синих, как небо, глаз колкие замечания стыли на губах холодными каплями дождя.

Анна насторожилась.

— Ты слышишь?

— Что? – спросил Том мрачно. – Дождь? Ветер? Или опять кто‑то воет?

— Нет, – выдохнула Анна еле слышно. Вновь прислушалась, добавила увереннее: – Голоса.

Том пробурчал под нос:

— Еще полчаса под октябрьским ливнем и я тоже услышу голоса.

Он с тревогой повернулся на слабый шорох, но густые заросли дикого орешника хранили молчание.

— Это девочки… – просияла Анна. – Мы их нашли!

Вопреки его ожиданиям, Анна метнулась к противоположным кустам, из‑за которых теперь уже явственно доносились голоса, и Том тоже их слышал. Он покосился на орешник, с трудом заставил ноги идти вслед за пуффендуйкой. Усталость и холод сковывали движения, в голове – сначала тихо, а теперь все громче – затеивался тихий звон, будто навязчивый комар кружил над ухом. Виски давило невидимыми тисками.

Том вовремя отшатнулся, земля из‑под ног покатилась глинистыми комьями. Перед ним открылся небольшой овраг с крутым спуском, по рыхлой от дождя земле, бурля и пенясь, стекали грязно–серые ручьи, корни деревьев, которые они омывали, походили на обглоданные кости огромного зверя. В овраге, несмотря на полумглу, Том разглядел двух девочек, но остался на возвышении, с отстраненным видом наблюдал, как Анна с ходу ринулась обнимать подруг. Тибия Тамиш замерла в растерянности, на побелевших щеках пропали веселые ямочки, во взоре испуг и недоумение.