Алексей Палей - Курьер

Считается только не видно. Тогда ещё несколько слоёв и…. и куда?

Такой комок будет слишком заметен. Может здесь спрятаться? И где?

Ага! Типа — не стучите здесь уже занято! Смешно. Ладно, комок пока в карман. Как там рука? Нормально — разрез уже схватился. Через недёлю даже шрама не будет. Промыть от крови и порвать полотенце на три полосы. Угу, так лучше. Ладонь расслабить и замотать. Что там за шум? Блин! Сюда идут. А может мимо? Не–а. Это в соседа могут промахнуться. Мимо. Фу–у! Значит, я и есть тот самый сосед. В шкаф?

Прям как в анекдоте. А там что? Антресоль? Неплохо. Следов моего попадания невидно. Почти. Есть хочу! До Лины Инверс мне, конечно, далеко. Но, таким звуком запросто можно разбудить! Может воду выпить? Н–да. Тогда чуток позже будет вторая проблема — куда эту воду спустить? Как всё это не вовремя. К слову, чего поселенец этой каюты где–то ходит? Это, конечно, хорошо, что он где–то ходит, всё же — где он там шляется? Есть хочу–у! Извините, но мне придётся вас ограбить. Что тут в сумке? Гм? Что–то слишком удачно. Целая салями, целая адмиральская. Интересно, адмиральская потому что из адмиралов делают? Впрочем, такого количества адмиралов не напасёшься. Хотя…

если делать по рецепту рябчиковой. Ха! Один рябчик один конь. Тогда кто в ней вместо коня? Вкусная,…. Хлеб резаный? И зачем это ему?

Отравлено? Угу, это называется паранойя.

— Любой живой курьер параноик. — Спокойно говорил инструктор по выживанию. Название своей специальности он толковал не от «остаться в живых», а от слова «сживать». В том смысле, что уничтожил врага и ешь спокойно. — На время выполнения задания для тебя существуют только три типа людей. Враг. Не_противник, а враг. То есть, все кто тебя попытаются остановить. Таких нужно уничтожить.

Второй тип — это посторонние. Все те, кто не знает о тебе, все кто знает, все кто помогает. Все эти люди посторонние, чужие. То есть потенциальный враг. Курьер не должен испытывать никакой благодарности к посторонним, даже если кто–то, спасая тебя, сам погибнет. Ты информационный курьер и то, что ты несёшь в своей памяти, стоит десятки жизней. После, когда закончишь, поблагодаришь или поплачешь.

И третий — это тот к кому ты идёшь. Но и на его месте может оказать враг. Ты всегда должен быть настороже.

— Это жестоко.

— Это жизненно необходимо! За свою ошибку или слабость ты, в лучшем случае, заплатишь только своей жизнью. В худшем могут погибнуть тысячи.

— Ага! Но эти тысячи могут погибнуть, чтобы дать мне возможность идти дальше! — Ненавижу его! Себя тоже ненавижу!

— Ради уничтожения курьера противник может применить оружие массового поражения. Причём любого вида и любой мощности. — Спокойно ответил мужчина. — Но для таких случаев существует служба безопасности курьера. Они обеспечивают защиту не только тебе, но и всем, кто случайно может попасть под удар, находясь рядом с тобой.

Ехидно интересуюсь:

— А если сначала уберут их?

— Такое возможно только теоретически. Противник должен будет полностью уничтожить нашу агентурную сеть, как минимум, в трёх соседствующих регионах и заменить на своих агентов. Такое невозможно скрывать дольше недели. К тому же это будет причиной для объявления войны.

— Неделя — это очень много.

— Много. — Согласился инструктор. — Раз в неделю всех резидентов проверяют через центр связи. Сам знаешь, как это делается. Слова с двойным значением, схемы построения предложений и другое. Тем не менее, помни — ты всегда и везде мишень. Живая мишень.

Где же вы, служа безопасности? Я уже девять дней как вышел, что там в том центре связи делают? Пьянствуют? Или их там уже всех?

Зачем мне тогда куда–то идти? Нет, всю колбасу есть не стоить.

Теперь выпить… вот же блин! Ну не из горла же пить! Что тут в сумке ещё? Одноразовые стаканчики? Слишком подозрительно. Ну и ладно. Хватит, а то позже будет много проблем. Недоеденную половику завязать в пакет и…. и с собой возьму. Не оставлять же её в сумке.

Кстати о сумке, запах очень заметен. Не хочу, а надо. Где там у меня здесь те таблетки? Угу, теперь запить, хоть повод ещё выпить имеется. Стаканчик в сумку, в общую стопку. Он, вроде, достаточно чистый. А теперь и не пахнет. Не люблю эти таблетки, совершенно давят весь вкус и запах! Теперь дня три всё как вата будет.

Антресоль пустая, хорошо. Только маловата будет. А ничего, удобней, чем на тренировках. Пока не закрыл достать капсулу. На вид обычная рублёвая монета, но если хорошенько давануть её на излом, то внутри сломается сдерживающая пластинка. После этого нельзя уменьшить сжатие иначе буден небольшой пшик! Не очень опасный нервно–паралитический газ. Гарантированное выпадение из реальности на три часа. Ну, ещё плюс напрочь отшибёт память за последние полчаса. Нет, конечно, опытный психотерапевт сможет вытащить, что было причиной потери памяти, но кто будет обращаться к нему, если сам ничего не вспомнит. Теперь закрыть дверки антресоли. По–моему, я слишком сильно ударился головой или что–то ещё похуже. Как закрыть дверки изнутри? Что ещё у меня есть полезного? А может не прятаться?

Подожду, когда он останется один, пшикну на него и спокойно дождусь ночи? Можно, но не нужно, даже больше — неправильно! Ни гвоздя, ничего подобного! Пол качнулся, значит, корабль отошёл от причала.

Быстро! Надеюсь, стол не развалится. Правильно говорили необходимость самый лучший стимул. Опять наверх, сложновато с одной рукой. Одну дверку прикрыть, теперь в другую резким ударом вбить гвоздь. Тут главное не пробить насквозь. Вроде не пробил. Закрываю.

Одной рукой держу, другой сжимаю. Ждать. Можно даже вздремнуть.

Ненавистный инструктор неторопливо, в седьмой раз, повторял расположение всех вен и артерий, которые сильно пережимаются, если долго находишься в неудобном положении. Из–за этого возникает онемение, затекание и прочие неприятности, возникающие при плохой циркуляции крови. Показывал он всё это на манекене взрослого человека. Манекен был голый, совсем голый. Кожи тоже не было. Все мышцы и кровеносные сосуды просматривались отчётливо. А чтобы их местоположение лучше запомнилось, мне нужно было показать каждую точку своей рукой. И на манекене и на себе. К слову, все уроки анатомии для меня проходили в открытую. То есть без одежды. Но только для меня.

— Теперь иди, оденься. — Говорит инструктор.

Это что–то новенькое. И, наверняка, неприятное. Этот гад постоянно придумывает гадости. Впрочем, что ещё может придумать гад?

Только гадости.

— Ну и что теперь?

— Залазь в эту коробку. — Спокойствие инструктора было стальное.

То есть, когда–нибудь оно проржавеет, но только не в этом столетии.

— У? — всё, что могу сказать. Коробка достаточно большая, но придётся сидеть в ней сильно сжавшись.