Алексей Палей - Курьер

На боль давно уже перестал жаловаться. Час неподвижного сидения сжавшись, был неприятно болезненный. Но что ещё хуже, у меня онемели ноги и дёргали короткие судороги по спине. Мышцы рук тоже болели. Из ящика меня вытащили два санитара.

Через два часа последовал урок, как правильно располагать тело, если долго приходится находиться в неудобном положении.

Пожалуй, тренировки и практика по этой теме были самые болезненные.

Опс! Похоже, я задремал. Кто–то находится в каюте. Прямо сейчас шуршит в шкафу. Или шкафе? Шкапе?… Хотя, какая разница?! Бормочет чего–то… Я правильно понял содержание письма. Интересно, а какой был повод для того, чтобы запихать на корабль японца? Странно, судя по голосу, это молодой парень. Но, почему он ложится спать так рано?

Или я долго спал? Ждать хуже всего. Догонять тоже неприятно. А ещё лежать, скрючившись…. Вроде лёг. В каюте тихо, однако, общий шумовой фон корабля легко заглушит шипение. Нехорошо конечно, но он вроде сам лёг, да и пока газ дойдёт то порядком ослабнет.

Пять минут — это триста секунд. Раз и. Два и. В шлюпке спрятаться? Колбасы на сутки не хватит. Угу, да и потом, как быть с туалетом? Блин! Ну, где эти безопасники?!! Вот же переплёт. За что же столько людей полегло? Десять и. Как время долго тянется. Темно, хорошо, что темно. Тринадцать и. Многим почему–то не нравиться эта цифра. Интересно, как мне добраться до берега. Корабль идёт одни сутки, точнее немного больше, в порту выйти не получится, тогда где?

Или вплавь, когда будем на внешнем рейде? Хотя на рейде могут и заметить. Особенно если днём. Надо будет выяснить, когда приходим, и вплавь ночью. Но, это же не меньше пятидесяти километров! Блин! Что же делать?! Девяносто три и. Всё–таки придётся уходить, когда придём на внешний рейд, других вариантов нет, вернее есть, но сложнее.

Кстати, а почему к кораблям применяют понятие «идти», они же плавают? В воде то, что не тонет, то плавает? И спросить не у кого, хотя нет, есть. Но, лучше не надо. Сто двенадцать и. Может, уже уснул? Самому бы не уснуть! Ещё эта качка, шторм, что ли намечается?

Никогда не плавал на кораблях. Хм. Не ходил… Или не плавал? Вот могут же некоторые запутать. Я вот сейчас плыву или это корабль идёт? Если идёт, то, что делаю я? Тоже иду? Или плыву? Сейчас я вообще лежу скрючившись! Сто двадцать девять и. К слову, где мне прятаться? В шлюпке? Ну, звучит неплохо, там ноги вытянуть можно.

Только вот со спутника могут заметить. Это уже точно паранойя. Кто там шляется? Шум какой–то. О! Может, мы тонем? Вот будет весело. А мне что делать? Самое простое — это утонуть вместе с кораблём. Не, плохая мысль. «Мы создаём себе трудности и героически их преодолеваем». Ага. У меня только на половину. Кто–то там неустрашимо создаёт мне трудности, а я их героически преодолеваю.

Вот бы тому, кто там самый главный, икнулось, когда пить будет! Сто пятьдесят один и. Как там парни, смогли уйти? Почему всё так плохо?

Я же с самого Новосибирска иду и уже в Хабаровске за мной следили чужие. Вся агентурная сеть молчала. Хорошо, что хоть тайники незамеченными остались. За что столько народа положили!? Я цел, значит их нет. Плакать хочется. «Курьер должен не сожалеть».

Должен…. «Должен сохранить информацию, которую несёт в своей памяти». А все остальные должны защищать курьера. То есть меня. Вот теперь этих остальных нет. Остался только я. Угу. Один за всех. Ну и ладно, посмотрим кто кого! Сто восемьдесят семь и. Ещё две минуты.

Устал ждать. Сколько курьеров погибло только из–за нетерпения, и я совсем не хочу увеличить это число. Инструктор, сволочь, показывал фотографии некоторых, кто спешил. До, и после. После — особенно красочные, впечатляющие. Интересно, а как я бы выглядел? Брр! О чём это я!? Это, наверное, от застоя крови. Двести один и. Ещё минута и тридцать семь. Шесть. Пять. Блин! Ну и качнуло! Там что, действительно шторм начинается? Если выберусь, то обязательно подерусь с инструктором. Почему он, гад такой, о море и кораблях отделался только общими понятиями. А у меня из–за него теперь морская болезнь. Вот будет забавно, если меня всё же укачает! Ага, весело, аж жуть. А как дверь закрыть? Или через окно, не, через иллюминатор?….. Пожалуй, лучше через иллюминатор. И как его потом закрыть? Ну, прикрыть–то я смогу. Говорили же мне — тренируйся! Так нет! На нет и суда нет. И корыт нет, и лоханок нет, и вообще ничего нет. Ага. Планета Шелезяка — Воздуха нет, воды нет, растительности нет, населена роботами. Надо погоду успокоить, а то точно что–то шумное будет. Пора. Блин, как ноги затекли! Надеюсь, этот скрип не очень слышно! Больно. Теперь вниз. Ещё достаточно светло. Чего он спать–то улёгся? Тем более в одежде и поверх одеяла? Угу. Это он, наверное, просто прилёг. А тут я. Ну и ладно, пусть спит. Окно открыто….иллюминатор–иллюминатор. Чего народ–то суетится? Хотя, пожалуй, парни своим делом заняты, но как–то они совсем не к месту и не ко времени. Часа два у меня есть, а там стемнеет.

Пресс–секретарь японского консульства задумчиво стоял у окна и смотрел на улицу. В кабинете, где десять минут назад он разговаривал с русскими моряками, на том же стуле, сидел его личный помощник.

Молодой парень двадцати двух лет, подающий большие надежды в дипломатии, он не понимал, почему его начальник вообще затеял эту историю с русскими моряками.

— Я должен что–то найти? Или кого–то? — Осторожно поинтересовался парень.

— Нет. Вряд ли на том корабле есть какие–то серьёзные нарушения.

— Тогда что?

— Когда прибудешь на корабль, открой иллюминатор своей каюты и займись сверкой списков экипажа. Лично, каждого на его рабочем месте.

— Как долго мне ходить?

— Не меньше трёх часов. Кроме этого, купи здесь какую–нибудь местную еду. Колбасу, например. И Минеральную воду. Положишь всё это в отдельную сумку.

— Хорошо. Я сделаю, как вы сказали. — Спокойно ответил парень, но при этом едва заметно качнул головой, давая понять, что понял. Если не всё, то многое.

— Тогда иди. Мне ещё необходимо поработать. — Пресс–секретарь отошёл от окна и встал около своего стола.

Парень быстро, но в тоже время неторопливо, поднялся со своего места и, сделав чёткий традиционный поклон, вышел из кабинета.

Пожелания начальства иногда лучше всего выполнять как категоричный приказ — награда за такую работу выше.

Прошло больше суток с момента нападения на офис. Конечно, особняк сильно разнесли, но стены устояли, поэтому то, что осталось, вполне можно было продать. Причём желательно. Так как это место было основательно засвечено. Хотя резидент почему–то думал иначе. Он уже почти отдал приказ вернуться на разгромленную базу, однако начальник ликвидаторов, он же начальник службы безопасности, в резкой форме выступил против. То, что эти двое с большим трудом терпят друг друга, создавало дополнительные проблемы. Но и кроме всего прочего пропал курьер. Конечно, перекрыть все пути невозможно, но и сам курьер не может долго оставаться один. Ему необходима помощь, деньги, еда. В конце концов, ему нужен кто–то, кому он может доверять. В довершении, времени оставалось всё меньше и меньше.