Ольга Романовская - Лепестки и зеркало

- Удобно, не правда ли? - преступник указал на пустые могилы. - Тратить силы на тебя не нужно. Что ж, полагаю, твой любовничек скоро явится, только что он получит? Твой пальчик или твою голову:

- Вы сумасшедший! - пробормотала гоэта и тут же получила удар по лицу.

- Заткнись, мразь! От тебя смердит грехом! В скольких постелях ты валялась?

Эллина слизала кровь с разбитой губы и недоумённо прошептала:

- Зачем я вам, я ничего дурного не сделала...

- Ты проститутка, - обвинительно ткнул в неё пальцем Хаатер и поволок по влажной от росы земле. Связанная по рукам и ногам, гоэта не могла оказать никакого сопротивления. - А нужна ты мне, чтобы свести счёты с Брагоньером. Заодно посмотрим, насколько дорога ему подстилка.

- Но он не... Мы не... Мы не любовники!

В голове у Эллины не укладывалось, как можно подумать, будто их что-то связывает. Нет, конечно, они знакомы, а соэр даже провёл с ней одну ночь ради здоровья, безо всяких обязательств, но любовники? Только больная фантазия убийцы могла выдать такое.

- Не лги: я видел, как он целовал тебя. В ту ночь я как раз избавил мир от твоей подружки. Ничего, скоро придёт твоя очередь.

Эллина благоразумно предпочла промолчать о том, что Анабель жива. Она не питала иллюзий, догадавшись, что имеет дело с сумасшедшим. И догадывалась, что тот убьёт её, как убивал до этого других. Но преступник медлил - значит, чего-то или кого-то ждал.

И как он выследил её? Неужели на свободе остался сообщник? Или заказчик...

Гоэта застонала, осознав меру собственной глупости. Согласилась на приворот за чекушку! На противозаконное действие, которому учили, но за которое, если узнают, по голове не погладят. Говорить о нём открыто в 'Белой мышке' можно было безбоязненно, потому что там все свои, но в договоре никогда - опыт поколений волшебников, вдолбленный ещё в училище, - не указывался приворот. Просто обтекаемо: работа.

С противоправностью деяния связаны и сроки, объявленные заказчику, - на грани действия. Ни в коем случае гоэта не должны уличить. Если что, клиент сам виноват, не успел. Пожаловаться нельзя: закон суров к обоим. А так, получилось - не получилось, деньги-то уплачены вперёд...

Продала жизнь за чекушку... Решила поискать острых ощущений, встряхнуться! И встряхнулась, гадая, сколько раз, чем и куда ещё ударит убийца.

- Кто вам меня продал? - сплюнув вязкую слюну с примесью крови, спросила Эллина. - Вы ведь знали, что я окажусь здесь.

- Знал, - расплылся в улыбке Хаатер. Он остановился, бросил жертву на землю и присел рядом на корточки, глядя в глаза. - А ты умненькая. Этим взяла? Потому что те, они красивее. Ладно, время есть, поболтаю с тобой. А потом, извини, но ты умрёшь.

Перемена настроения Хаатера не внушала оптимизма. Только что он казался психически ненормальным, пребывавшим в бешенстве человеке, а теперь был поразительно спокоен и вежлив. Даже усадил гоэту, прислонив её к гробу.

Эллину невольно передёрнуло; по телу пробежали мурашки.

Устроившись рядом, Хаатер достал нож и вынул из ножен меч - так, чтобы при случае мгновенно пустить его в дело.

- Так как? - напомнила о себе гоэта. Она колебалась: закричать или сидеть тихо? Сомнения разрешил нож, приставленный к груди, и напоминание Хаатера о прямой пропорциональности её жизни и молчания.

- Помощник, - пожал плечами убийца. - У меня есть знакомые и в Следственном управлении, и в свете, но тут сработали деньги. Когда я увидел тот поцелуй, то сразу понял, где больное место господина Главного следователя. Не сомневаюсь, власти уже вычислили моё место нахождения. Куда бы я ни подался, без магии не сбежать. А тот славный тёмный волшебник сам в бегах... Обидно! Но я не желаю знакомиться с топором палача, поэтому заранее заготовил козырь. Тебя. Выследил, а потом заманил в ловушку.

- Так заказчик с приворотом - это от вас? - мрачно пробормотала Эллина. Ей хотелось надавать себе тумаков за непроходимую беспечность.

Хаатер рассмеялся и прошептал:

- Дважды умница! Ему было велено нанять именно тебя.

- Но он же свидетель...

- И что с того? Меня в Сатии и так теперь каждая собака знает. Так что сидим и ждём Ольера ли Брагоньера. Насколько я понял его кодекс чести, твою жизнь он поставит выше правосудия, примет условия. А шанса и дальше портить другим жизнь я ему не дам. Зато будете вместе. Вместе и навсегда, как и говорят при свершении священного обряда брака. Считайте, я исправлю ваш грех.

- Простите, я не знаю вашего имени, господин...

- А нам знакомиться не зачем, - резко ответил Хаатер и ухватил Эллину за волосы. От неожиданности та вскрикнула и испуганно закрыла глаза: показалось, что убийца кулаком ударит её по лицу. Но он этого не сделал. Пучок волос под его напором окончательно развалился, запутавшиеся в прядях шпильки царапали кожу. - Зубы заговорить пытаешься? Моя мать тоже хорошо работала языком. Шлюха, родившая меня неизвестно от кого! Все вы одинаковы, и жалости к вам не будет.

Гоэта истошно закричала, когда Хаатер рывком поднял её за волосы и рванул с шеи шнурок с накопителем. Потом обчистил карманы, забрав все документы.

- Я, кажется, просил не кричать.

Оплеуха обожгла лицо. Камень-печатка разодрал кожу, прочертив дугообразную царапину.

Эллина вновь притихла, пытаясь вспомнить хоть какое-то заклинание, для которого не требовались руки. Увы, таковых она не знала.

На время оставив гоэту в покое, Хаатер достал огниво, чиркнул и сжёг документы.

Оставшаяся без опоры Эллина рухнула на колени и разрыдалась. Было жаль и себя, и разрешения на работу, которое до весны не восстановишь. Но всё это имело значение только, если она останется жива.

Всхлипы гоэты Хаатера не раздражали: он занимался делом. Принёс камень, лопату, ящик со слесарным инструментом и завозился у гроба. Передвинул его вплотную в краю одной из могил, снял крышку, воткнул рядом лопату...

Время тянулось медленно, мучительно медленно.

Наступила ночь, уже прохладная, августовская.

На небе зажглись первые звёзды. С каждой минутой их становилось всё больше, а сами они - ярче.

Где-то протяжно выли волки, и будто бы смеялись мьяги.

Эллина покосилась на Хаатера - тёмный силуэт в тусклом свете луны. Спокоен и не боится.

- Комедия скоро начнётся, принцесса, - наконец произнёс он и встал вплотную к гоэте. Нож упёрся в горло. - Молись, если ещё веришь в Дагора и Сорату. Но такие, как ты, лицемеры, боги их не услышат.

Хаатер едва успел договорить, когда кладбище озарили вспышки магических светлячков.

Надежда расправила крылья в душе Эллины, и она, позабыв о ноже, изо всех сил завопила: 'Он здесь!'. За это пришлось поплатиться дыханием и, кажется, трещиной в ребре - бить Хаатер умел.

Первыми показались судебные маги, но замерли, услышав окрик Хаатера: