Глеб Борисенков - Возвращение Урмана-1

– Бездна! – вскрикнул Марий. Больше всего на свете он боялся змей. Это была гадюка, типичной для острова непроглядно черной расцветки. Дети частенько путали ужей с гадюками. Рыцарь помнил, как умерла маленькая дочка его няньки. Змея ужалила в тоненькую кисть, отчего та распухла вдвое и почернела.

Гадюка была явно рассержена. Ей вовсе не хотелось покидать нагретый камень. Марий даже не успел отдернуться, как змея рванулась вперёд. Кисть чуть кольнуло, рыцарь поднял руку к лицу и ужаснулся: на верхней стороне ладони остались две кровоточащие точки, как укус вампира.

– Гадина! – заорал рыцарь и начал полоскать змею мечом. Он разрубил гадюку на несколько частей, и продолжал мельчить, будто собирался готовить. Только наступившая слабость вынудила прекратить. Холодный пот залил глаза, рыцарь задыхался.

– Проклятье! Не везёт… Я не хочу здесь умирать! Не хочу! – закричал Марий. Боль пронзила внутренности, он прижал руки к животу. – Если есть такая сила… что спасет… то до конца, верой и правдой!

Он пытался читать молитвы, но память подводила, мысли путались на первых строчках. А потом к горлу подступила дурнота, и воин рухнул на четвереньки. Как животное, сам не ведая зачем, Марий заполз через отверстие в гробницу.

Кровавая пелена закрыла глаза. Он почти ничего не видел, и слышал только биение сердца. Я умираю… Этого не может быть. От обычной гадюки… Господин! Максимус, демон тебя забери! Где ты?

– Здесь он! – как будто под ухом раздались голоса. – Вон он куда, подлец, заполз! А ну, острогу, щас насадим за задницу!

Марий уже не боялся. Он и так умер. За пределами мира. И тут кровавое марево чуть отступило. Только руки обожгло, будто он их в пламя засунул, с локтями. Ощущение раздражения и теплоты прокатилось по всему телу, как при применении слез Создателя.

Я чувствую немереную силу. Стоит только впустить её в себя, и спасусь. Но она выжжет изнутри. Я исчезну. Должно быть, так и было задумано. Что ж, выбора нет. Марий умер. Родился Красный Дракон.

– А-а-а! Вот вам, черви! – столп огня вырвался из гробницы. Живыми факелами несколько фигур откатились в стороны. Новые языки вырывались на свободу. В короне из пламени наверх вылезло нечто. Существо, не переставая выпускать огненные вихри, ревело от боли. Вокруг распространялся пожар. Занялась гнилая подстилка, кусты, шипели, сгорая, молодые листочки…

– Он живой! Поднимите его! – как сквозь сон услышал Марий. – Не стойте, бинты! Лежать! Возьми это!

Что-то горькое попало в рот, отчего закружилась голова и запрокинулась в бессилье.

– Господи, никогда не видел ничего подобного! – воскликнул кто-то. – Что тут было? Подземный огонь? Или молнии били с неба? Как такое могло произойти?

– Носилки! Меньше вопросов! – Бузина? Или сам Максимус? Рыцарь попробовал открыть глаза и не смог. То ли выжгло, то ли веки слиплись. Его тряхнуло и положили на что-то твёрдое.

– Подняли! Давайте, не задерживайтесь! Что хотите, чтобы нас повстанцы застали? Думаешь, они поверят в сказку про подземный огонь?

Марий почувствовал, что его куда-то несут головой вперёд. Он попробовал хоть что-нибудь сказать, но с губ сорвалось еле слышное рычание, как от безумца.

– Закрепи ремнями! Он сейчас вывалится! – крепкие и бесцеремонные руки обхватили чем-то эластичным. Марий дернулся, но безрезультатно. Мысли путались. Но его уже начали посещать странные мысли. А что если это не его люди? Но кто тогда?

– Святой отец, впереди люди! – Святой отец? Я что в лапах церковников?

– Балаш! Бери солдат и вперёд! Постарайся решить всё миром! Эй, ты, прикрой это плащом! Не хватало только всему Рюгену знать, кого мы везём!

Марий был в ужасе. Он ослеп, потерял дар речи и не мог шевельнуться. Но хуже всего, что он был в полном распоряжении церковников и ничего не мог поделать. В памяти встали заповеди древних отцов: «А колдуна надобно побить камнями, чтобы неповадно было».

Святой отец Олаф приходился аббатом местечка Шюмек и хранителем ключей крепости. Несколько лет назад епископ сумел получить выморочное имение и часть доходов с продаж. Однако местные жители подняли настоящее восстание против новой власти и поэтому Альберт вынужден был пойти на попятную. Олаф – как нейтральная фигура, потерял право на доход, но оставил за собой каменный замок и право суда. Аббат охарактеризовал себя как суровый, решительный управленец. Он любил справедливость, какой бы некрасивой она не была, и как говорили злопыхатели, больше отдавал предпочтение людскому, чем божескому суду.

Замок Шюмек считался первым, основанным свеями в этой земле. Он как бы рассекал владения усташей, нависая над трактом. Место считалось важным и принадлежало дальней родне герцога. К несчастью, ветка пресеклась и владения перешли к церкви. Олаф был той, чуть ли не единственной фигурой, которая устраивала всех. Для Рига он был надежней, чем усташские дворяне, грезящие независимостью, местные – видели в нём поборника права, епископ – верующего человека. Сан аббата был скорее формальностью, способом удержать замок под сенью церкви. Но свершилось неожиданное: прежний холодный невозмутимый рыцарь обрёл веру. Он перестал рядиться в светское платье и предпочитал жесткую рясу. В пище был скромен, избегал светских приёмов. Но те, кто его встречал, ещё долго сохраняли в памяти строгое выражение серых холодных глаз. Так смотрят профессиональные воины, будто удар рассчитывают.

Олаф принимал нежданных гостей. Встревоженный мятежом и дворянскими сварами, с юга острова пожаловал сам герцог с небольшим отрядом. Он не стал останавливаться в Фехерваре, желая на месте разведать обстановку. Риг был, прежде всего, осторожным правителем. Даже имея под рукой отряд в полсотни солдат, он не хотел рисковать головой. Настроение усташей всегда переменчиво.

Аббат принял герцога, но без угодливости. От такого человека сложно ожидать светских манер. Олаф презирал мирские условности.

– Я слышал о смерти вожака тех разбойников… – издалека начал герцог. Олаф не без удовольствия отметил, что выше почти на голову. Оба были светловолосые, плечистые, голубоглазые, но Риг казался слабее и тоньше, с залысинами и каким-то усталым выражением лица. Чувствовалась, что власть его утомляет.

– Культ разгромлен… Вас это не радует, святой отец? – внезапно переспросил Риг.

Аббат поморщился. Он не понимал, какую игру затеял герцог. Олаф был свей до мозга костей и предан трону, но… не мог не считаться с местными реалиями. Риг потерял доверие. Была пролита кровь целой семьи. И хуже всего, усташи справились своими силами. А зачем тогда нужен верховный правитель?

– Я думаю о последствиях, все эти разговоры тревожат сердца малодушных. Пророчества, химеры прошлого… А как вы, государь, относитесь к тому, что усташи справились своими силами?