Юлия Горская - Ключ от бездны

Оба служителя вышли из пещеры, где их поджидал Ксархс.

- Жребий пал на сына Птеха и юноша готов взойти на алтарь, - проговорил он, целуя руку первосвященника. – Но не разумнее было бы отдать в жертву пленницу?

- Еще один советчик! – возмутился Кхорх. – Какую пленницу? Лидэю? Я скорее пожертвую Арахна мхара!

Царь нахмурился:

- Тебе так дорога эта дикарка? Она одна из наших врагов.

- Ты тоже, - бросил первосвященник, - однако, это не помешало мне посадить тебя на трон Улхура, Равл-Ат.

Тот молча поклонился.

А Кхорх устремил задумчивый и тревожный взор в сторону едва различимых очертаний города Теней. Солнце еще не взошло, и небо только наливалось близким светом, от фиолетового до серо-синего, и только над Иктусом оно казалось пропитанным бордовым.

- Не понимаю, почему он не слышит меня, - заговорил он, уже не замечая тех, кто стоял рядом. – Кэух была со мной всегда! Но чем я не угодил Арахну? Чем? Права была Лемаис, или тот, кто сидит в ней. И нужно вернуться, чтобы продолжить путь к Маакору…

- Зачем? – тихо обронил Ксархс, покачав головой.

- Первосвященник зло блеснул на него глазами:

- О-о, этот бес Лемаис очень опасен и много знает! Как склонить его на свою сторону? Как?

- Не знаю, господин.

- Я – знаю! И буду делать то, что он говорит! Но сначала уничтожу рабисов, чтобы никто не препятствовал мне пройти к Хэм-Аибу!

- Разве твоя возлюбленная не открыла тебе новых путей через Гефрек?

- Не слишком ли она тебя волнует, царь?

Ксархс криво усмехнулся:

- Ты окружаешь себя предателями.

- У меня хватит золота на вас всех! – вспылил первосвященник.

- Твоей крылатой тоже нужно золото? А ты не думал, что её нарочно подослали в стан врагов, чтобы…

- Молчи! – Кхорх выхватил из-за пояса нож и Ксархс отшатнулся, испуганный и уязвленный.

- Да что с тобой! – вскрикнул он. – Уж не бессонная ли ночь с этим животным сделала тебя таким раздражительным?

- Как бы тебе не поплатиться за свои слова, царь, - прошипел первосвященник, но нож убрал, немного озадаченный своей вспышкой, но не о чем не жалея. – Ты так навязчив, Рав-Ат и кажется уже, что это ревность.

Тот не ответил и удалился, даже не поклонившись.

- Почему Матенаис ещё не здесь? – переключился Кхорх на притихшего жреца, досадуя, что он стал свидетелем их ссоры с Ксархсом. – Начинаем на рассвете. Смотри, уже готовятся войска! Я больше не намерен напрасно терять людей!

И Лихеус не успел ответить, когда владыка Сульфура поспешно спустился с каменной площадки перед пещерой и направился к лагерю.

Мать встретила его возле своего шатра.

- Я видела дурные сны, - вместо приветствия сказала она, пока Кхорх целовал ей руку.

- Мама, теперь слишком поздно, - разогнувшись и грозно взглянув на неё, ответил сын. – Я всё решил. Жертва назначена. Войска готовы.

- Но разве пленница твоя…

- И ты туда же? Не желаю говорить о ней!

Матенаис пожала плечами.

- Твое упрямство будет дорого стоить нам всем.

- Идем, - повел мать к пещере, где должно состояться одно из важнейших событий за всю историю этого неудачного похода.

Она вошла в алтарную и медленно приблизилась к камню с лежащим там обсидиановым ножом.

- Помоги мне, великий Улх, - проговорила она, на мгновение прикрывая глаза. – Пусть воздастся мне за грехи моего сына. Пусть сгорит моя душа, соблазненная Хэтом в огненной пучине страшной бездны…

Черным ядом затопило душу, просохли слезы на глазах.

Матенаис пойдет ради сына на любое преступление, разделит с ним любую участь и всегда бут рядом, всегда…

Она взяла в руки нож, зажав между ладоней его холодную рукоять. С губ её сорвался стон.

- Приведите жертву!

Шорох за спиной. А со дна души уже поднимается знакомая жажда, становиться звеняще-легким тело.

Кровь, кровь…

Внутренним взором жрица видела, как входят в ущелье войска арахнидов, видела бледное лицо Кхорха и хищный блеск в серых глазах Ксархса. Видела, как шепчут губы сына страшное проклятье: «Пусть вечно стоят безумцы на защите чужой земли! Пусть их души никогда не найдут упокоения на земле своей!»

Слова его станут роком для обитателей Гефрека.

Закланный опустился на колени, прижался грудью к алтарному камню, дрожа от ужаса.

Она чувствовала его страх, сладкий запах его крови.

- Пусть кровь зверя отзовется в крови зверя…

И Матенаис услышала. Услышала, как прокатился по подземельям грозный рык, и вновь стало тихо. Только небо над Улхуром стало меркнуть, наполняясь мраком.

- Прими мою жертву, Отец! – нож легко вспорол плоть, и из горла арахнида хлынула на алтарь черная, горячая жидкость. – Приди на зов мой!

Закланный затих. А жрица продолжала смотреть прямо перед собой и снова видела ущелье, как спускаются в него крылатые и с яростью бросаются в бой с ненавистным врагом.

- Служи мне!

Сам Ксархс двинул новые войска, но прошли они тайной тропой, указанной Лидэей Кхорху и обрушились на рабисов со стороны Хэм-Аиба.

И было много крови - Бог смерти принимал богатую дань. Еще не знала эта земля такого побоища, не принимала в себя столько боли и, казалось, не будет этому конца.

Мужественно бился Пурф – вождь племени крылатых, так что не могли арахниды прорваться к своим собратьям. И верилось ему, что нет на свете силы, чтобы заставила его остановиться, позволить врагам пройти. Не видел храбрец, как у города Мертвых поднялись чудовищные смерчи и понеслись к Гефреку, ведомые силой Матенаис и гневом очнувшегося демона.

Вот тогда и раздался в ущелье гневный голос первосвященника. Взметнулась пыль и встала стеною. Подобно грому прозвучало ужасное имя кровавого бога. И он отозвался. Злобный, чудовищный рык пронесся меж скал. И пал непроницаемый мрак. Кровавая пелена застлала глаза полумертвых от ужаса рабисов. Бесчисленное множество невидимых клыков вонзилось в их плоть. Но страшнее этой боли была иная боль - налетевший ураган ярости демона вырвал из окровавленных тел их и унес с собою души крылатых воинов.

Но мрак рассеялся.

Алая кровь рабисов стала черной водой, а их тела рассыпались бурым прахом, что выстлал дно глубокого ущелья.

Пал на колени Кхорх и возвел руки к пасмурному небу.

- Во имя Арахна! Пусть станут мне свидетелями и эти камни, и небеса, и люди! Я посвящаю эту победу над дикарями Матенаис, матери моей!

Ксархс тихо подошел к нему.

- Да будет так…

- Во имя Арахна, - отозвался первосвященник и тяжело поднялся. – Мы возвращаемся.

- Но ведь путь свободен, господин…

- И мы пройдем по нему снова. Но только следом за мной пойдут дети нашего бога…

Время. Оно бывает разным: жестоким и милосердным, быстротечным и долгим, счастливым и горьким, светлым и темным. Оно, как ускользающая волшебная иллюзия, мгновенна в счастье и неимоверно растянута в страдании. Оно умеет жалеть, но и карать умеет. Время. Могущественно. Непостижимо. Неподвластно.