Юлия Горская - Ключ от бездны

Сердце его дрогнуло от жалости, когда вошла мать Кхорха, заплаканная и мертвенно-бледная. Он поднялся ей навстречу и, подойдя, почтительно поцеловал жрице руку.

- Не думала, что придется обратиться к тебе с такой просьбой, Одрух, - проговорила она тускло. – Но я молю, памятью всех, кто дорог твоей душе – найди виновных в этом бесчинстве и накажи.

- Матенаис, - царь открыто посмотрел ей в глаза. – Если мы будем точно уверены, что у беглеца есть сообщники – их предадут казни.

- Что значит «если», Одрух?

- Мне думается, Кхорх сам открыл темницу и выпустил мхара.

- Ты веришь в это? – прищурилась жрица недобро. – Веришь, что человек, просидевший в темнице более года, ослепший, питающийся только пустой похлебкой да черствым хлебом, мог одним ударом свалить с ног молодого, здорового мужчину? Да и где узник сейчас? Как мог он самостоятельно выбраться из закрытых коридоров?

- У вашего сына был ключ и от них.

- Сидмаса ищут, хотя бы? – с холодным презрением спросила Матенаис, недовольная реакцией Ксархса. Теперь она всех подозревала. И его в первую очередь!

- Он никуда не денется из подземелий, - всё с той же спокойной уверенностью проговорил царь. – Рано или поздно, оклусы обнаружат его.

- Если он в Улхуре!

- В чем вы меня обвиняете сейчас, госпожа?

- Я знаю, что ты предатель, Одрух! При устранении Кхорха, тебе открылась бы прекрасная возможность занять его место!

- Поверьте, мне и на своем не плохо, - улыбнулся Ксархс и взял жрицу за руку. – Я чист перед вами, Матенаис.

Она освободила легко стиснутые царем пальцы:

- Не знаю. Я никому уже не верю. Меня спасает только одно – мой сын жив! А это значит, что пока жива и я.

- Арахн милостив к своим детям, - смиренным тоном проговорил Ксархс.

- Видно, ваши боги оказались сильнее, Равл-Ат.

- Я давно забыл их имена, госпожа!

Матенаис горько усмехнулась:

- Чем больше ты говоришь, мхар, тем фальшивее звучат твои слова. Берегись, как бы лукавые улхурские бесы не поймали тебя в ловушку твоей же хитрости.

Она развернулась и ушла, на этот раз не дав ему оправдаться.

После визита к царю, Матенаис нестерпимо захотелось повидать Наэлу и смыть грязь с души. Навестив по пути сына и убедившись, что он чувствует себя нормально, хотя еще и не может говорить из-за распухшего горла, она отправилась к дому Лемаис, где теперь жила беременная мхарка.

Сама хозяйка, против обыкновения, не вышла к ней, а рабыня сказала, что та спит.

- А Наэла?

Кифрийка заулыбалась:

- О, милая госпожа вышивает накидку! И это такая красота, что словами не передать!

Служанки боготворили белокурую, добрую и всегда отзывчивую и приветливую чужеземку.

- Проводи меня к ней, - Матенаис тоже не смогла сдержать улыбки и уже оттаяв сердцем, вошла в комнатку Наэлы. – Как ты, душа моя? – окликнула она склонившуюся над пяльцами девушку.

Та подняла голову, взглянув немного испуганно.

- Матенаис, - проговорила она с загоревшейся радостью в голосе, – как хорошо, что вы пришли. Так тоскливо быть здесь одной.

- Вот ты уже и не одна! – жрица присела рядом на мягкий пуфик и посмотрела на лепесток вышитого цветка. – Правда, чудесно! Совсем, как живой, - она глянула в лицо мхарки, и заметила, что глаза её припухли и покраснели. – Ты плакала?

Наэла поспешно опустила ресницы.

- Мне теперь очень страшно, госпожа. И чувствую себя плохо.

- Болит?

- Да, немного, - стесняясь, призналась она, – я испугалась, что… это начнется, а я…

- Не волнуйся, - ласково произнесла Матенаис. – Ты сегодня на себя не похожа.

- Как… Кхорх? – с усилием выговорила мхарка, не поднимая глаз и заливаясь румянцем.

- Ничего, - сдержано ответила жрица и не удержалась от тяжелого вздоха. – Главное, жив.

- Да, - шепнула Наэла и уронила пяльцы на колени. – Матенаис… так больно, снова…

- Снова? – она помогла ей подняться и проводила до кровати, - ложись.

- Я не хочу, - испуганно глядя, проговорила Наэла.

- У тебя просто нет выбора, дорогая!

Матенаис много раз помогала появиться на свет крохотным чудовищам, до которых не могла дотрагиваться без омерзения и очень сочувствовала сейчас очередной матери марлога. Её удивляла продолжительность беременности мхарки, длящаяся положенные девять месяцев, тогда как другие женщины рожали через полтора. И никак не могла это объяснить.

- Началось, - сообщила она вбежавшей на зов рабыне. – Приготовь воду, ткань и настойки.

А Наэла уже металась, закусив до крови побелевшие губы.

- Дыши! Помоги ему, - жрица стиснула ей руку, - я знаю, что ты ненавидишь это существо, но оно должно выйти из тебя, девочка моя…

Еще одна служанка погасила свечи, оставив только одну у изголовья кровати, и приготовила глубокую корзину для марлога, которые рождались довольно развитыми и сразу могли ползать, приводя в ужас неподготовленных рабынь. Да и что можно было ожидать от созданий, выраставших во взрослых особей за четыре месяца?

- Держи её! – прикрикнула Матенаис на вернувшуюся со всем необходимым кифрийку, и, быстро смочив тряпицу, отерла мокрое лицо роженицы.

- Уже? – в комнату вбежала заспанная и растрепанная Лемаис. – Я с тобой, слышишь? – она обежала кровать и села рядом, потом прилегла на подушку и стала гладить лицо и руки Наэлы. – Скоро всё закончится, всё закончится, родненькая…

Та затихла, тяжело дыша.

Невилла поймала встревоженный взгляд Матенаис:

- Читай молитву Мерхе.

- Я другой веры…

- Читай! Она услышит! Ты – женщина, прежде всего!

- Я защищаю тебя пламенем богини Мерхе, слышащей плач на ложе стенающей матери. Я слышу голос той, что разжигает пламя в чреве. Её священный красный огонь опаляет тебя, женщина, имя которой - скорбь.

Наэла закричала в голос, вырвавшись, вцепившись в простыни так, что побелели костяшки пальцев.

- Читай!

- Я стою рядом с богиней Мерхе, - продолжила жрица нараспев, - которая говорит: я принесла тебе воду жизни, чтобы омыть чрево твоё, терзаемое огнём. Сама Эморх-великая освятила для меня эту воду...

Лемаис подошла к рабыне, помогающей в родах, и заняла её место:

- Уйди! Да держи язык за зубами, чего бы ни увидела! – и, сама приняв появившегося, наконец, ребенка, быстро ополоснула его в чаше и ловко замотала в выбеленную ткань.

- Пошли, - кивнула невилла дрожащей Матенаис. – А вы омойте роженицу, - приказала она рабыням и, уложив младенца в корзину, выскочила из комнаты.

- Постой! – крикнула запыхавшаяся жрица, нагнав её уже в галерее, - что происходит? Куда ты идешь?

- К тебе. Мы там укроем малышку.

- Она?.. – Матенаис осеклась, вдруг поняв странное поведение Лемаис.

В молчании они дошли до дома жрицы.

- Ты знала? – уже в своей спальной спросила женщина.

- Не больше чем ты. Смотри! – невилла достала ребенка и сняла с его головы свободный уголок материи. – Это девочка!