Константин Калбанов - Вепрь-3

— Беда с ладой твоей, голубка.

— Жив?

— Лучше бы помер.

— Деда, не томи, мне ить так только хуже.

— Пират клузиумский взял корабль с посольством на абордаж, да пленил все посольство. Потребовал выкуп. Миролюб выкуп уплатил, разбойник всех и отпустил. Всех кроме Бояна, коий во время абордажа зарубил его сына единственного. Он за него хочет отдельный выкуп получить, гораздо больший, вот свекр твой и везет тот выкуп, — решил все же схитрить боярин.

Вот только не вязалось, что-то. Коли так, то отчего же Бажену не повидаться с невесткой и с внуком не потетешкаться. Оно, потеря большая получается, но жизнь кровиночки всяко дороже, это она уж теперь знала точно, сама мать. Опять же и Радмира не навестил, а это прямое неуважение к роду Смолиных. Поэтому в Световида уперся требовательный взгляд внучки, мол начал, так сказывай все до конца. Но тот как видно решил придерживаться именно этой версии.

— Деда, коли скрыл что, коли не всю правду сказал, то век не забуду и нога моя порог дома твоего не переступит. Под забором помирать буду, а руку твою не приму, — вся в отца, сказала как отрезала.

— Ну, там еще заковыка есть. Раненый он и тяжко, и в цепях его держат, помереть может, — решил все же подстраховаться Смолин.

— Не все сказываешь, деда, — уверено прошептала она. — Свекр он ведь с тобой в молодости полки водил и храбрости в нем в достатке, но встретиться со мной не возжелал, — а вот теперь голос тверд, хотя в глазах все еще слезы стоят. Как есть в отца.

— Ну чего ты хочешь от меня, ить все сказал?

— Правду, деда. Всю как есть правду. Ведь не в злате дело, так?

— Бажен предложил тому пирату цену, только тот возжелал излечить Бояна, чтобы мученической смерти придать, — все же сдался Световид.

— Отец небесный, спаси и сохрани.

— Бажен направился в Астрань, с боевыми холопами, чтобы нанять корабль и извести разбойника, да только Великий князь развернул его обратно. Он теперь среднего хочет отправить, так что не все потеряно. Молись внучка, Отец небесный не попустит.

Внучка ушла, неся в себе тяжкий груз, вот только Световиду от того, что он все рассказал внучке легче ничуть не стало. Он искренне и все сердцем ее любил, вот только как помочь не знал. Оставить свой пост и отправиться в дальний путь он не мог, Бажен вынужден вернуться в столицу, возможно он отправит гонца к сыну, но время уходило немилосердно, рисковать своими детьми Смолин не хотел, ить это море, а там все иначе. Да даже возжелай он кого отправить, бесполезно, младшие далеко, Градимир тоже на службе. В конце концов он не готов рисковать своими сыновьями ради спасения зятя.

Как всегда в трудные минуты он сам того не осознавая направился к отцу. Понятно, что тот немощен и даже подняться не может, вот только о том, он вспомнил лишь когда переступил порог светелки и увидел лежащего на полатях отца, укрытого медвежьей шкурой.

— Здрав будь, батюшка.

— Это тебе здравствовать, а я уж последние денечки доживаю, — тяжко дыша проскрипел старик.

— Батюшка…

— Молчи. Знаю, что сказываю. Чего заявился-то?

— Просто навестить тебя.

— Иных забот мало? Сказывай, ить вижу, совет надобен.

Старик слушал абсолютно спокойно, устремив взгляд в потолок. Даже тени не промелькнуло на его челе. Световид даже усомнился, при памяти ли старик, но остановиться не решился и выложил все. Как выяснилось Радмир был при памяти, просто бурная жизнь полная опасностей и ответственности за других людей, когда приходится принимать самые жесткие решения, закалили его настолько, что он воспринял это куда спокойнее сына.

— Что думаешь делать? — Поинтересовался старик.

— Не ведаю, батюшка. Остается только ждать.

— А что скоморох, уже уплыл в Новый Свет?

— Не должен. Думаешь…

— Не прост тот скоморох, так что управится.

— Не согласится он, только если слово твое порушим и в угол припрем.

— Слово мое крепко, помни о том Световид, — вот ведь, немощен, но в слабом голосе прорезалась сталь.

— Тогда и не знаю как его убедить в это дело вмешаться. Деньгой его не прельстить, он и без того в достатке.

— Деньгой его прельстить всегда было сложно, они ему надобны, но взор не застят.

— Смеяна?

— Только ей по силам спасти своего суженого. Тут никаким кораблям и пушкам не управиться, а скоморох больно ловок, так что коли он не сделает, то не управится никто.

— Не больно ли много ты о нем думаешь, батюшка, — мысль о том, что он сам толкнет внучку на встречу, от которой хотел ее всячески уберечь, Световиду явно и нравилась.

— Когда-то и я тебя о том спросил. Может справиться и кто иной, да только из таких нам ведом лишь этот.

— Может ты и прав, — нехотя согласился воевода.

— Но взяться за то, его уговорить может только Смеяна и никто иной. Если мы порушим слово и возьмем его за горло, то наживем себе врага смертного, а он уж доказал, что во врагах его иметь себе дороже выйдет. Если хочешь помочь зятю и внучке, иного пути у тебя нет, как нет и времени.

— По всему выходит ты прав. Смеяна разумом крепка и Бояна любит, в том сомнений нет, — это уже скорее чтобы успокоить самого себя.

— Позови Смеяну, сам обскажу. Боюсь уж не дождусь пташку, за одно и попрощаюсь.

***

Град странный, совсем не похожий на иные славенские грады, имеющие в основном деревянные строения. Здесь тоже таких домов хватало, лес без особых трудов сплавлялся по реке. Разве только, путь плоты со строительным лесом должны были проделать изрядный. Места эти были голые, кругом открытые степные просторы, только вдоль рек встречались рощи, вытягивавшиеся тонкой полосой вдоль рек, ериков и ручьев. Где этих проток было изрядное количество, там образовывались целые лесные массивы, но лес тот был худым, для построек не годный.

Больше половины домов были каменными, вернее из кирпича, уж чего-чего, а глины здесь было в избытке, как и песка. Не мало было и домов у которых только первый этаж был выполнен из кирпича, а второй был сложен из бревен. Чисто бревенчатые были только на окраинах, где проживали горожане с меньшим достатком, даже при отсутствии поблизости строительного леса, деревянные постройки были все же дешевле. В деревнях окрест и вовсе преобладали хатки из сырца, обмазанного глиной и выбеленные известью. Изредка такие дома встречались и в граде, но все же были малочисленными.

Улицы в центре были более спланированными, хотя и оставались узкими и кривоватыми. Некоторые имели мощенные все тем же кирпичом дорожки для пешеходов. Мостить этим материалом дороги гиблое дело, это не камень, а потому быстро придет в негодность, поэтому в редкие дожди, осенью и весной, проехать по ним утопая в глине чуть не по тележные оси, было весьма проблематично. Тут мог помочь только камень, но с этим материалом и вовсе было плохо.