Вероника Сейнт - Гамельнский Крысолов

-Грейс, пожалуйста, прекрати! - он обнял ее лицо ладонями, будто боясь, что она отведет взгляд. Грейс скривилась и тут же ответила:

-Почему я должна прекращать?

-Потому, что каждое твое слово, каждая попытка меня остановить, убивает во мне что-то. Ты разбиваешь мне сердце, Грейс, и пытаешь так страшно, как еще никто и никогда не пытал, и пытать не будет, - он так редко говорил по-настоящему откровенно даже с ней. Так редко рассказывал о том, что испытывает в тот или иной момент, что сейчас почувствовал себя перед ней совершенно безоружным. Сейчас он слепо доверял ей свою жизнь, свои чувства, все, что угодно.

-Тогда я уничтожу тебя изнутри, чтобы ты остался со мной, - Грейс ударила его кулаками по груди, и у Виктора на мгновение перехватило дыхание, он отпустил ее и сделал нелепый шаг назад. И тут же вернулся на свое место, обнимая ее, крепко-крепко, противясь ее попыткам его оттолкнуть. Он целовал ее лицо: веки, щеки и нос, губы и подбородок, скулы и лоб, будто прощаясь. И только, когда девушка обмякла, то ли устав сопротивляться, то ли просто отчаявшись, он обнял ее еще крепче, уткнувшись носом в короткий ежик светлых волос и тихо шепнул:

-Я люблю тебя. И всегда буду любить, даже через два мира.

-Не уходи, Виктор, пожалуйста, - снова попросила Грейс, и Виктор вместо ответа поцеловал ее. Девушка опять тихо всхлипнула, вытирая краешком рукава слезы, и тихо сказала:

-Даже если ты уйдешь, ты не избавишься от меня. Я люблю тебя так сильно, что преодолею границу между мирами. Я найду тебя.

-Не надо, Принцесса, - ласково прошептал Виктор. Грейс коротко ответила:

-Надо, - привстала на цыпочки и поцеловала его - совсем как тогда, в первый раз, когда он почти не знал ее, но назвал своей женой.

И вместе с этим она стягивала с него пиджак, а Виктор путался в шнуровке ее ночной рубашки.

Это была их последняя ночь вместе. Им еще нужно было попрощаться.

Засыпая, Грейс спросила у Виктора, где Джек назначил ему встречу, и Гадатель, даже не задумываясь, назвал ей Ботанический сад, умолчав о Колесе вообще.

Он не спал всю ночь, в полумраке рассматривая лицо девушки, иногда наклоняясь к ее обнаженному плечу и нежно его целуя.

Он больше никогда ее не увидит. Больше никогда.

Где-то за час до рассвета Виктор встал и пошел в душ. Умылся и тщательно причесался, будто собираясь на праздник, а не в путешествие в другой мир. Он надел костюм-тройку, в темноте, как получилось, почистил ботинки.

Потом он тихо пошел в гостиную. Какое-то время он просто смотрел на спящего Иеронима, поражаясь, как его белая кожа почти светится в темноте, будто альбинос распространяет вокруг себя необычное сияние.

Наклонившись к нему поближе, Виктор потряс Иеронима за плечо и тихо-тихо шепнул ему на ухо:

-Прости, я не дал тебе попрощаться с родными. Но мы должны идти к Колесу. Пока Грейс не проснулась и пока Джек нас еще ждет.

-Я... - Иероним несколько раз моргнул и потер глаза. Он и так видел плохо, а в темноте и заспанным он наверняка ощущал себя слепым котенком. - Ты хоть знаешь, где Колесо?

-Не знаю. Анна знает. Нужно будет разбудить ее и попросить отвести к нему.

-Я... давай я ее разбужу. Вы, вроде бы, больше не ладите, - Иероним сел, еще раз потер глаза, а потом с трудом встал. На ощупь дошел до лестницы, поднялся, и вошел в комнату Анны.

Виктор не знал, что Иероним сказал девушке, но она рекордно быстро собралась и почти моментально оказалась на пороге. Виктор все оглядывался, продолжал рассматривать предметы, переводя взгляд с одного на другой, размышляя, увидит ли он когда-то снова хоть что-то подобное.

-А Грейс вы не зовете? - сонно прервала его оторопь Анна, спускаясь по лестнице. Гадатель обернулся и покачал головой.

-Так будет лучше для нее.

-Ну, если не считать того, что она, скорее всего, разозлится... - Анна равнодушно пожала плечами.

-Ты сможешь показать ей дорогу, когда вернешься, - Виктор облизнул губы и в очередной раз принялся перепроверять содержимое своей сумки, нервно перебирая свертки с картами, рунами и ароматическими палочками, стеклянный шар, маятник, астролябию, записные книжки и множество каких-то других мелочей, вроде мешочков с травами и колб с маслами, - Но сейчас, пожалуйста, постарайся не усложнять жизнь ни мне, ни ей. Пожалуйста, - он подвинул клетку с Одиссеем поближе к двери и повернулся к девушке.

Анна вздохнула, посмотрев на Виктора с явным неодобрением и ощутимой почти физически тоской - такой тягучей и тяжелой, словно прибивающей к земле. После этого девушка подошла к вешалке, присела на край тумбы и стала обуваться.

-Тогда давайте выйдем побыстрее, - тихо сказала она, скорее выражая не просьбу, а констатируя факт.

Виктор и Иероним переглянулись, и тут же ее послушались, тоже начав одеваться.

Анна настояла на том, что они должны воспользоваться такси. Виктор не стал возражать, только попросил уговорить водителя пустить его в машину с клеткой с вороном. "Во-первых, - подумал он, - кто знает, смогу ли я еще прокатиться на нормальной машине. А, во-вторых, одной Анне известно, сколько нам ехать..."

Его вторая мысль оказалась верной - такси вывезло их из города и поехало дальше, по длинной прямой дороге, ведущей будто бы в никуда. Они все ехали и ехали, и Гадателю казалось, что они не приедут уже никогда.

От недосыпа у него болели глаза, затруднялось дыхание - его организм, еще недавно полный энергии и готовый самовосстанавливаться, все равно устал. Виктору нужно было поспать хотя бы пару часов. Но теперь у него не было такой возможности, по крайней мере, не в этом мире.

Гадатель с сожалением провожал взглядом засыпанные снегом поля и редкие деревья. Он с тоской вспоминал о Лондоне и Глазго, с которыми так и не попрощался: о тетушке Элли, которая даже не узнает что с ним, обо всех своих знакомых в Колоде, и друзьях в Амстердаме и Париже. Он думал обо всех котах, которых не успел перегладить, утках, которых не накормил, девушках на которых не полюбовался, и городах, в которых не успел пожить. Он еще не успел покинуть этот мир, но уже невыносимо скучал по всем его составляющим, по каждому уголку этого необъятного света, который он так и не успел изведать и изучить. Еще больнее ему было, стоило только подумать о Грейс, и о том, что она больше никогда не позвонит ему посреди ночи, забыв про разницу во времени, не будет просить забрать ее из Токио, и жаловаться на плохой оттенок новых тканей.

Пытаясь отвлечься от болезненных раздумий, Виктор краем глаза взглянул на Иеронима. Альбинос выглядел уставшим, но совершенно спокойным. В нем не было того панического страха предстоящего расставания, как тот, который все стремительнее накрывал сознание Виктора. Он смирился.