Шамраев Юрьевич - Белый туман

И вот наконец то я почти на самом верху. Руки у меня тряслись от напряжения, впрочем как и ноги. Немного отдышавшись, я стал считать промежутки между молниями. 12 ударов моего сердца. Не густо. В один из промежутков между третьим и десятым ударом я попытался подковырнуть глаз ножом. Я вовремя убрал руку, так как молния из глаза напротив "выстрелила" как раз в то место, где перед этим была моя рука. Только этого ещё не хватало. Мне показалось, или нет, но во время "выстрела" молнии в глазу напротив открылся настоящий зрачок. Это длилось всего мгновение, но может быть это и есть уязвимое место ворот? Я вновь попытался поддеть ножом красный камень, теперь в промежуток между Третьим и восьмым ударом. И вновь еле — еле успел отдернуть руку. Сомнений не было, при молнии открывалось темное пятно в камне. Теперь надо было выждать момент и выстрелить так из лука, чтобы моя стрела поразила именно этот зрачок. Я полагал, что времени на второй выстрел у меня может и не быть, по этому пришлось пропустить пару молний, прежде чем я решился.

Сделать это было очень трудно. У меня просто от напряжения тряслись руки, да и целиться в таких условиях было очень трудно. Я решил схитрить, забраться ещё повыше и стрелять в глаз в падении. Т.е отпускал и руки и ноги, и с немалой высоты — шагов в шесть- семь, падая вниз, стрелять в зрачок.

Когда я отдышался и смог сесть, опираясь на камень столба, то сначала ничего не почувствовал, а потом до меня дошло, столб перестал вибрировать. Я поднял лицо и увидел, что глаз был пустой. Зеленого камня там не было. Обойдя по широкой дуге область тумана, я полез на второй столб. Из красного камня в то место, где должен был находиться зеленый, непрерывно били молнии. После второго падения я долго не мог придти в себя. Дыхание перехватило, и я боялся, что мне не хватит воздуха. Спина болела так, словно в неё воткнули десяток иголок. Зато и красного камня на своем месте не оказалось. Змейки молний по столбам прекратились, а туман стал рассеиваться. Вскоре он исчез и я сначала кинул камень между столбами и увидел, как он упал, а затем и сам прошел между ними. Вот теперь можно попробовать и свалить столбы. Для этого их надо немного подкапать, придется делать это мечом, затем залезть на верх и обвязать макушку веревкой, а потом с помощью Буланого попробовать его завалить.

Время уже клонилось к вечеру, а я все пытался свалить столб. У меня ничего не получалось. В сердцах я крикнул: — Кхор, ты что ли помог. К моему удивлению я почувствовал такой прилив сил, что почти без помощи Буланого завалил этот проклятый столб. Падая, он раскололся на три части. И тут случилось то, чего я никак не ожидал. Эти сотни и тысячи чудищ начали оживать. Я испугался. Хотя испугался, — мягко сказано. Прийти в себя мне помогли слова Стража, что прозвучали в моей голове, — Не х… себе, это что, вторжение? Их там тысячи и они сейчас пойдут на крепость штурмом. Тревога!!!

Дальше я уже действовал на инстинктах. Вскочил на Буланого и нещадно нахлестывая его помчался к развалинам первой заставы. Там самое узкое место ущелья и используя свой лук я смогу задержать наступление чудищ, насколько смогу. А учитывая, что передвигаются они не достаточно быстро, то я смогу приготовиться к их встрече основательно. Земля тряслась от равномерного топота тысяч лап, копыт. Вот и развалины. Спрыгнув с Буланого и стукнув его по крупу, что бы он шел в крепость, я стал осматриваться. Так времени у меня немного есть. Надо заготовить побольше дров, чтобы зажечь костры и осветить подступы к развалинам, надо основательно перекусить. Что ещё надо, я не успел подумать. Топот нарастал. Ну не могут чудища так быстро двигаться, а они двигались.

Сорвав лук с плеча и "натянув" тетиву я приготовился. Вскоре я увидел столб пыли. Только откуда здесь пыль? Я стал стрелять со всей возможной скоростью в это облако, стараясь оттягивать тетиву как можно дальше к уху. Сразу же после первых стрел раздались громовые раскаты такой мощности, что у меня сразу же заложило уши. Дальше я помню все очень смутно. Столб пыли наконец то дошел до меня и я стал стрелять как в тумане. Вот когда пригодились занятия с учителем, когда он завязывал мне глаза и заставлял стрелять на шум. Я пускал стрелу за стрелой, не особо выцеливая, главное было не сбиться с направления вдоль ущелья. Я то увеличивал дальность выстрела, то уменьшал. Мои руки налились усталостью, казалось ещё немного и лук выпадет из ослабевших пальцев. Пришлось вновь обратиться за помощью к кхору. Он лег у моих ног, а это значило, что он отдал все свои силы мне, без остатка. А я продолжал стрелять. Сколько так продолжалось, я не помню. Помню только, когда наступила тишина и осела пыль, солнце стояло высоко в небе. Лук валялся у мох ног, а сам я сидел прислонившись к какому то камню спиной.

Я обратился с просьбой к всеблагому: — Всемилостивый, услышь мою просьбу, если у тебя есть чертоги для кхоров, возьми моего к себе и пусть он там ни в чем не нуждается, он заслужил. И я потерял сознание, хотя страж в последствии утверждал, что я просто заснул и храпел так, что тряслась его башня. Очнулся я от того, что кто то дышал мне в ухо и громко дышал. С трудом разлепив глаза, которые болели от попавшей в них пыли, я увидел Буланого. Он наклонился надо мной. Схватив его за уздечку, кое как я заставил себя подняться. Достал из седельной сумки в первую очередь бурдюк с водой и напился сам, затем напоил Буланого. Силы постепенно возвращались ко мне. А коль они возвращались ко мне, то они возвращались и к моему волку. — Кхор, если тут есть на что охотиться, иди охоться, сегодня мы останемся здесь. Он исчез. Превозмогая боль во всем теле я достал скудные остатки провизии и с жадностью поел.

Над моей головой светила равнодушная луна, а где то там в высоте на меня, мне так хотелось думать, смотрел всеблагой. И от этой мысли, что он все видит и все знает и не оставит свой мир в беде, мне становилось легче. С этим я и заснул. Проснулся от того, что мокрый нос кхора тыкался мне в лицо. — Ах ты моя умница, радость ты моя косолапая, волчья ты морда симпатичная, — я гладил и теребил его холку. Как хорошо, что все таки у меня есть кхор и Буланый. Утром, вооружившись ножом, я подошел к сохранившейся стене башни и выцарапал на ней недостающие слова. Теперь надпись звучала так:- Там где стоят белые, — Навь не пройдет!

Я не считаю себя очень умным, и правильно делаю. Был бы я умным, я бы сразу же поскакал назад в крепость. А я поехал назад, в долину, что бы посмотреть, что там осталось от чудищ. Кое как мне удалось найти подходящую ветку — палку, из которой я сделал факел. Всю дорогу до долины я читал очистительные и очищающие молитвы, — лишним не будет и вокруг меня стояла стена огня. Столбов на месте не было, а сама долина была белоснежно-чистой. Я сначала испугался, что это белый туман накрыл её, но потом понял, что на долину выпал ночью снег.