В. Бирюк - Буратино

Княгиня Ольга всю племенную систему на Руси поломала. Свой народ - "русь" из под Новгорода в Киев перетащила. У древлян всех князей по-вырубила. И стали все единым народом. Кривичи - смолянами, словены ильменские - новгородцами, поляне - киевлянами. Стали. Или стали вид делать что стали. Кто успел. Тиверцы и уличане не успели - вырезали их. А вот вятичи и вида делать не хотели. Но тут Мономах кликнул однажды сыночка своего Юрочку: "А не сесть ли тебе, сынку, в Ростове Великом? Князем?". Партия в лице папочки сказала "надо", комсомол в лице сынка ответил "есть". И пошёл "есть" в Ростов. Как всегда: кто где сидит, тот там и кушает. К тому времени как-то потихоньку легли вятичи под Киев. Но не вполне. И пришлось Гоше Долгорукому до-подминать и под-зачищать.

И вот, имея в виду совместить полезное с полезным, Гоша пригласил битого и отовсюду выгнанного, но торгующего стольным градом Киевом Свояка в Кучково на Москва-реку. "Москва" - это от "мокша" - "медведица" на местных финско-угорских диалектах. Понятно, что дипломатические переговоры в "медвежьем углу" не проводятся. Не по чести. Хоть Свояк уже и безудельный, практически изгой. Но Гоше сильно надо было местных князьков вятских, которых он боярами называл, несколько притоптать. Схема типовая безотказная. Не поход - оснований для карательной операции нет. Но дружина немалая - честь гостю по дипломатическому протоколу оказать надо. Почётный караул, то-сё, скоморохи для развлечения, советники для соглашения... Куча народу. Со Свояком - похожая толпа. И еще круче -- его голодные таборы беженцев Северских недалеко от тех мест бедствовали. Присоединились к торжеству. Сильно голодные после отсиживания по лесам. А кормить всех - хозяину. "Изнурение постоем" называется. Потом это словосочетание во многих челобитных и жалобах встречается. Чуть ли не до Октябрьской Революции.

Степан Кучка, князёк местный, либо выкатит на всех как положено. И потом еще пару-тройку лет будет лапу сосать. Как та медведица. Либо мявкать начнёт. Тогда его - к ногтю. Поскольку не только своему князю не обеспечил, а еще и перед соседним государем осрамил, сорвал важные межгосударственные... Статья о госизмене аж на лбу написана.

Только Кучка крепок оказался. И когда его погреба разносили, и когда лари его перетряхивали, и когда всем в усадьбе бабам и девкам подолы задирали... Терпел и молчал. Молчал выразительно. Так что Свояк над Гошей уже и посмеиваться начал. Не на трезвую голову, конечно, но... Пили все много и непрерывно. Вообщем, углядел как-то ввечеру Гоша девку-малолетку. Все, что есть на дворе на двух ногах с дыркой между - все гостю в постель. Кроме птицы - это на стол. По обычаю исконно-русскому, древнеславянскому, от дедов-прадедов... А уж такому как Гоша... Девка бежать. Куда там. Поймали гридни девку, привели Гоше слегка сильно принявшему. Он её употребил соответственно. Есть у Мономашичей такая... чрезмерная страсть к малолеткам.

По утру явился к Гоше Степан Кучка. Сильно злой. Возражать начал. Девка-то его младшенькая. Доченька. Выскочила во двор котенка своего поискать. А ты её... Женись. А Гоша женат. - Тогда жени на ней сына старшего, Андрея. Ага. Но... Она же младшая. У тебя на год старше есть. Младшую вперёд старшей выдать - не по чести. - Тогда младшую за кого хошь, а старшую Софью за Андрея.

Ругались, спорили. У Гоши от вчерашнего бодуна голова... А тут еще Свояк пришёл. "Будем Киев брать или глазки девкам... утирать". Кучка и ему сказал. Тот озлился:

-- Смотри Гоша, как твои холопы разговаривают.

-- А мы не холопы, мы князья вятские. Ваших что Мономашичей, что Ольговичей - древнее. И вообще - мы рюриковичей завсегда бивали...

-- Слышь Гоша? А я думал, ты в Залесье один князь, а у вас тут каждая кочка - князь. Или каждая кучка. Не скажу чего.

Тут у Степана крышу-то и сорвало - кинулся с кулаками. На князя черниговского. Ну, как-бы князя, как-бы черниговского. У Гоши от вчерашнего голова раскалывается, а тут крик в голос. В два голоса... Гоша рявкнул. Степану через три минуты голову отрубили. При большом стечении народа - все кто во дворе был.

Ну и?

Оно конечно, господь велел прощать. И по "Правде Ярославовой" - за убийство только штраф. Но - вятичи... Гоше, как в прежние времена Святославу и Владимиру, нож в спину из вятских лесов - не нужен. Да тут еще и большой поход намечается. Надо мириться с сыновьями свеже-обезглавленного, с Кучковичами. Замирились. Гоша-таки сына Андрея на старшей дочке новопреставленного покойника оженил. Мезальянс однако. Не берут рюриковичи жён из дочерей холопских. Или там - боярских. Не ровня. Исключение одно - дочки посадников новгородских. Ну, те и сами - хоть и выборные, но почти князья. Над ними княжьей власти нет. А тут... Но Гоша сказал, Андрей губы от пива хмельного утёр и - под венец. Тут же. Колода, на которой Степану голову рубили, только-только просохла. Ну и хорошо - сыновья спокойнее были. Аккуратнее.

Да и собственный сынок... Тридцать три уже. Иисус к этому времени уже и на крест слазил. А этот все девок портит. А главное - дурной, отцу перечит, с отрочества даже в бою приказов не исполняет. Женой из низкого рода урезонили. И Кучковичам честь немалую оказали - у рюриковичей жены только из королевских домов. У самого Гоши вторая жена вообще сестра императора греческого, у его противника - Изи Волынского, мама - дочь германского императора. Вот у Свояка - из новгородских посадников. Но она - вторая. И там под её "на кровать слоновой кости" весь Новгород положить предполагалось. Не срослось тогда у Свояка. Бывает.

Красиво у Гоши получилось. И с сыном, и с Кучковичами, и со Свояком. Одно осталось: а с младшей Кучковной-то что делать? Свояк тоже участие принял - выдали полудевку за воеводу из северских. Не великого полёта птица, да и в бороде седины полно. Но Кучковичи приданное дали. Из княжьими слугами не найденного. Князья добавили. Девка все плакала. Не хотела. Ну и кому это интересно? А убрать с усадьбы надо. Чтоб она братьям глаза не мозолила, сердца их против князя не горячила.

Потом был угрянский поход Свояка. Немолодой молодой где-то там сложил голову. А молодая - овдовела еще не родив. Но родила. И померла. А вот кого родила, и что с ребёнком стало - не понятно. Вроде, назад к Кучковичам никого не привозили. И по Черниговщине-Северщине никакого звона не было.

Интересные дела получаются, если пьяный трёп да в трезвые уши, да на такой голове, в которой молотилка молотит.

Поскольку в этой голове голове складывается легенда для моего самозванства.

Московские дела были в начале апреля 1147. Значит, ребёнок родился в начале январе 1148. Такая первоапрельская шутка, с отдачей в форме новогоднего подарка.

Теперь примерим эту историю на себя.