Татьяна Коростышевская - Невеста Кащея

— Это моя, не трожь!

Полупридушенный вскрик Наума раздался уже издали — служивые ринулись собирать свою выручку.

Домна Мареш пружинно поднялась, быстро оправила складки платья. На пороге появился Михай, в одной руке боярина тряпкой болтался пустой кошель, в другой булькала содержимым увесистая фляга.

— Ты на меня все еще сердишься?

Вопрос застал Дарину врасплох. Она поспешно опустила глаза:

— Сержусь? Что вы, маэстру! Я невыразимо счастлива оттого, что наши судьбы вскорости окажутся связанными.

— Язва, — решил Михай после недолгого обдумывания. — Боюсь, неспокойное меня с тобой супружество ждет.

— Слово «боюсь» не подходит такому великому воину.

Жених приложился к фляге, хмыкнул нечто невнятно-утвердительное и тяжело плюхнулся на постель. Долговязая Дарина стояла столбом в центре комнаты. Картина теперь вырисовывалась вовсе комическая.

— Мой господин желает, чтобы я разделила с ним ложе?

Боярин кивнул так радостно, что Дарина поняла, что ее сарказм пропал втуне.

— А свежего перелома конечностей мой господин не желает?

— Да молчи уже…

Пьянчужка вихрем сорвался с места, схватил домну за руки и повалил на постель. Откатившаяся фляга щедро поливала своим содержимым тонкий лен белья. Ноздрей Дарины коснулся пряный ежевичный дух.

— Ты болтливая, — сообщил боярин, покрывая быстрыми поцелуями шею домны Мареш. — Это на тебя Лутоня плохо влияет. Вы же теперь, как вместе соберетесь, кого угодно до смерти заговорите. Владу надо было ее не памяти, а языка лишать…

— Подожди, — слабо сопротивлялась Дарина. — Нет! Я не хочу!

Ее била крупная дрожь. Учащенное дыхание, внезапно повлажневшие ладони — все выдавало охватившее ее возбуждение.

— Я слишком долго ждал этого…

— Стража может войти.

Михай застыл и прислушался:

— Не до того им. Сонное зелье действовать начало…

Толкнув в грудь своего жениха, Дарина выскользнула из-под его разгоряченного тела и, пошатываясь, поднялась с постели.

— Нет! Пока ты все мне не расскажешь…

Михай оперся на согнутый локоть и разочарованно вздохнул:

— Все просто. Это твоя подопечная меня на мысль натолкнула. Слышала, пару седмиц тому в Араде у всех чиновников зубы покраснели?

— Ну…

— Влад мне с этим делом разобраться велел. Я все голову ломал, что между нашими писарями общего. Ну кроме непомерной жадности.

— И что выяснил?

— Лутоня писарю меченым динаром за услугу заплатила. Принесла кузнецу монетку и попросила надрезать по боку. Тот согласился, работа-то филигранная, а он — мастер. А потом девчонка насыпала в образовавшуюся полость пурпурного порошка.

— Вот хитрюга! — расхохоталась Дарина. — А чиновники ваши, значит, денежку на зуб пробовать принялись?

— Ну да…

— А ты?

— Я пока из кузнеца по словечку сведения выбивал, он мне с десяток монет точно так же искалечил. Мастерство свое доказывал. Хорошо хоть золота при себе не было. А нужное зелье у меня давно припрятано — травница Иляна когда-то от бессонницы лечила.

— К чему такие сложности? — недоверчиво переспросила Дарина. — В еду или в питье подсыпать гораздо проще.

— Это же замковые стражники. Костин — кобель хитрый. Для проверки кушаний у него отдельный человек приставлен, да и ребятушки строго наказ блюдут — ничего съедобного ни от кого не принимать.

Михай потянулся к фляге, но Дарина его опередила. В сосуде плескалось на донышке. Дарина сделала глоток и поморщилась:

— Слишком сладко. А сок ежевичный вместо зелена вина хлебать тебя тоже Лутоня надоумила?

— Нет, это Влад. Я же не могу сбежать, когда отечество в опасности, а вот в запой уйти — самое то. С пьяницы взятки гладки, никто не пристает, можно спокойно делами заниматься. Вон даже ты поверила.

Домна Мареш жарко покраснела:

— Лицедей…

Повисшее молчание было тяжелым, обволакивающим. Воздух в комнате вибрировал в такт их дыханию. Казалось, каждый из них может слышать биение сердца другого. И эта тишина сближала их быстрее тысячи любовных тирад.

— Я, наверное, влюбился в тебя с самого первого взгляда. Тогда, в Слатине. — Голос Михая был хриплым. — Почему ты отказала мне тогда?

Дарина до крови закусила губу:

— Ты трус и обманщик! Вспомни, как бегал за моей младшей сестрой!

— А ты себя вспомни — глыба неприступная! Честь рода, политические интересы, воля батюшки! Обязательства тебе подавай да обещания в жизнь не лезть!

— А сам, а ты…

Злость захлестнула домну Мареш тугим жгутом. Она бросилась на обидчика, глотая слезы. Михай принял ее в объятия, осторожно положил на постель:

— Ну все, все, красавица моя, оставим прошлое в прошлом…

Дарина не сопротивлялась. У них было здесь и сейчас. И это «сейчас» было для нее гораздо важнее прошлых обид и даже будущих неурядиц. Отвечая на поцелуи любимого, она вдруг подумала, что это их первый раз в человеческом теле. А потом ей стало не до размышлений.

Мне не было страшно, вот нисколечко. Подумаешь, в зазеркалье попала! Тем более что темнота быстро кончилась. С порывом ветра налетела стая мелких светлячков, усыпала стены мерцающим пологом. Я на мгновение ощутила себя очень маленькой, не больше букашки-огонька. Потому что зал, знакомый мне по разделенному с Трисветлым Ивом сну, был огромен. Я тряхнула головой. Размер значения не имеет, умение важней. Неторопливо обходя помещение, любуясь голубоватыми прожилками мрамора и ажурной резьбой толстых колонн, я, как могла, утешала себя первыми пришедшими на ум изречениями. Что в лоб, что по лбу… Мал золотник, да дорог… Даже если тебя проглотил медведь, у тебя есть целых два выхода. Кстати, его-то мне на глаза и не попадалось. Не медведя — выхода. А если это не сени, не преддверие, а тупик? Если затащило меня сюда чьей-то злой волей просто для того, чтобы под ногами не путалась? Вот и буду тут до морковкина заговенья зал шагами мерить, пока не помру.

— Долго же ты меня искала!

Ленивый голос, сталь и мед, шелк и колючки. Из-за ближайшей колонны мне навстречу вышел Дракон. Мой невидимый морок исчез, видимо отслужив свое. Сердце билось где-то в горле, мешая говорить.

— Как смогла — пришла.

— Молодец! — Влад тряхнул волосами, из складок черного плаща появилась бледная рука, убирая с лица непослушную прядь. Очень странный жест, слишком картинный, слишком… Женский?

— Так, значит, ты сюда от всех арадских неурядиц скрылся?

Господарь пожал плечами.

— От себя не убежишь…

Что-то было не так — нелепо, неправильно. По спине бежали мурашки, на этот раз вовсе не от близости суженого.

В два длинных шага он подошел ко мне, заглянул в глаза, лицо его осветила жесткая улыбка.

— Как долго я ждал тебя, страдал, но верил, что ты явишься ко мне, моя маленькая ветреница. — Его руки твердо взяли меня за плечи.