Михаил Исхизов - Охота за мультифритом

Тот наклонил голову, подтверждая, что понял указание Координатора, вышел за дверь и тут же вернулся в сопровождении отца коменданта. В святой Обители ценились не только вера и усердие, но и способность предвидеть предстоящие события, и оказаться в нужное время на нужном месте.

Отец комендант, преподобный Кресск, в полной мере обладал такой способностью. Он неторопливо вошел в келию Координатора, поклонился и застыл, ожидая приказаний.

Отец комендант был высоким, широкоплечим с большими и сильными руками. Но, несмотря на внушительную фигуру, он лучился добротой. У него были добрые голубые глаза, добрые пухлые губы, добрые ямочки на розовых щеках, и даже нос у Кресска был толстеньким, добрым. Доброта его была хорошо известна не только в славном городе Геликсе, но и далеко за его пределами. Все знали, что отец Кресск раздает детям сладости, помогает вдовам и сиротам, а уж если отправлял еретика на костер, то не в наказание грешника, а только ради того, чтобы спасти бессмертную душу отступника и вернуть ее к истинной вере.

- Наш друг, Клинкт Большая Чаша обладает бесценным сокровищем, кристаллом Мультифрита, - сообщил отцу коменданту Координатор. - Но в городе слишком много охотников за этим сокровищем. Клинкт решил передать кристалл Святой Обители.

Клинкт Большая чаша утвердительно кивнул. Логго также кивнул.

- На какое-то время Клинкт обманул преступников, но очень скоро обман раскроется. Уверен, что разбойники Бритого Мамонта и боевики Крагозея, уже поняли, что их обманули. Пусть братья посетят жилище нашего друга. Клинкт передаст им волшебный кристалл.

Клинкт снова утвердительно кивнул.

- Пусть братья доставят его в Святую Обитель.

Хоанг не стал говорить, о том, что сделать это надо незаметно, не привлекая внимания, ни о том, что надо поспешить, ибо, когда Хитрый Гвоздь, и некоторые другие охотники за волшебным кристаллом поймут, что их перехитрили, и они получили фальшивку, дом Клинкта обложат так, что оттуда незаметно и мышь не выскользнет. Отец Кресск потому и был назначен отцом комендантом, что объяснять ему ничего не требовалось.

Капрал Коорн еще издалека заметил какую-то группу, что стояла невдалеке от ворот Святой Обители.

- Вот они, голубчики, шаррам! Попались! Машшаррам! - обрадовался капрал Коорн.

Был у Коорна, присущий, наверно, только капралам, особый талант. Он чувствовал нарушителей с первого взгляда. Идет, к примеру, какой-нибудь человек, или гоблин, или, даже, эльф-канцелярист. Идет и, вроде бы, не совершает никаких действий, запрещенных Указами бургомистра. А капрал Коорн, чувствует: нарушитель, машшаррам! Уже тайно нарушил, или скоро открыто нарушит!

- Думали, что смоются от меня! - капрал опытным глазом прицелился в компанию гномов. - Никуда они от меня не денутся, шаррам! Драка без разрешения канцелярии - это раз. Попытка скрыться - это два. Нарушение Указа номер три дробь один, параграф пятый и параграф одиннадцатый. Каждый нарушитель должен быть подвергнут задержанию на двое суток и штрафу в размере большой медной монеты.

Капрал оглянулся. Тройка стражников, вооруженная длинными тяжелыми алебардами следовала за ним.

- Всех задержать, машшаррам, обезоружить и доставить в караульное помещение! - приказал Коорн.

- Может быть оштрафуем и отпустим, - предложил дядюшка Пиип. Задерживать отряд гномов, которые еще разогреты дракой, дядюшке Пиипу не хотелось.

По тоскливым физиономиям Кнопа и Сельдея-Бельдея было видно, что и им приказ капрала не понравился.

- Молчать! - рявкнул капрал Коорн и усы его приняли угрожающий вид. - Обезоружить и доставить!

Стражники молчали. Они нехотя шли за капралом, делали вид, что готовы выполнить его приказ: втроем арестовать и препроводить в караулку два десятка вооруженных гномов.

Гномы были заняты. Перебивая друг друга, они с увлечением рассказывали каким-то монахам, о приключениях, которые им посчастливилось испытать в этот день. Монахов было пятеро. Четыре молодых, крепких парня, ровесников гномов, пятый - сам отец Подрахник, многие годы служивший ключарем ворот Святой Обители. У ключаря была длинная, доходящая до пояса, седая борода, прямая спина и черные усталые глаза. А еще, святой драконоборец наградил отца Подрахника великолепной памятью. Каждого, кто хоть раз входил в Святую Обитель, отец Подрахник помнил. Он вообще помнил каждого, с кем хоть раз приходилось встречаться, и все события, которые произошли в Геликсе за годы его довольно продолжительной жизни.

Капрал Коорн остановился метрах трех от гномов. Он опустил левую руку на рукоять меча, нахмурил совершенно незаметные на широком блине лица жиденькие брови и грозно пошевелил усами.

Наверно, он мог бы так шевелить усами с утра до вечера. Ни гномы, ни монахи не обратили на капрала внимания. Здесь все были заняты. Гномы рассказывали о том, как они добирались до обители. А монахи с интересом слушали.

- ...Сразу двое прут на меня... Двое, значит... Думали, что вдвоем прижмут меня. Я, вроде бы, попятился. Они и рады, не знают, на кого нарвались. Тут я и развернулся: одному, с левой руки, по правому глазу, а другому, с правой руки, по левому глазу. Они и застыли, поняли, что кузнеца встретили, - похвалялся крепкому розовощекому монаху Пенто Ловкач. - Шикарные у них будут фингалы! К вечеру оба станут красавцами...

... - Дубинкой меня по башке... Глупые они, эльфы, не соображают ничего. У меня же каска. У нас правило такое: если хорошая драка, собираешься на нее, как в забой. Непременно надо каску надевать и кожаную куртку. Техника безопасности, - объяснял другому молодому монаху Блерк Рыжая борода. - А он дубинкой... Ну, и я его дубинкой. Так он же без каски...

... - Тут он мне и приварил, - Древоглаз осторожно погладил левое ухо, которое светилось красным пламенем, и было сейчас втрое больше чем обычно. - Как молотом по наковальне, аж звон пошел. Я от этого рассердился. Отбросил дубинку и кулаком врезал, прямо в хлебало. Зубы так и посыпались. Никогда не думал, что у гоблина столько зубов...

... - Я их и не бил, - объяснял Гурд Железный кулак. - Чего их бить? Ему врежешь, а к вечеру у него и синяка нет. На эльфе, как на собаке, все заживает. Так что я их бить не стал. Я им серьезный урон нанес. Они же все в новых желтых камзольчиках явились, как на свадьбу. Я за рукав дерну, нет рукава. Воротник рвану, нет воротника. А пуговиц я у них поотрывал - горстями грести можно...

Молодые монахи слушали с интересом и хорошо заметной завистью. В двадцать лет каждому хочется подраться. А гномы рассказывали так вкусно, с таким удовольствием, что только и остается: схватить дубинку и бежать, искать с кем бы схлестнуться.

- Вы бы нам свистнули, - сказал молодой монашек, поглаживая свою дубинку. - Мы бы с удовольствием.