Михаил Исхизов - Охота за мультифритом

Старик тоже промолчал, но вопрос понял и тоже только взглядом ответил: "Все!"

Коорн и не думал, и мечтать не мог, что старик попросит такую малость.

- Понятно, не виноваты они, шаррам! - Коорн подкрутил кончики усов. Не очень лихо, но все-таки, чтобы видно было: он не простой стражник, а капрал. - Сейчас и отпущу... Машшаррам!

Монахи выходили за ворота Святой Обители небольшими группами, по три-четыре человека, и небольшими же группами останавливались на углах улиц, ведущих к дому Клинкта Большая чаша. Одни негромко беседовали, вероятней всего вели богословский спор, другие перебирали четки и молились, третьи благосклонно рассматривали прохожих, соображая, не надо ли кому-то из них помочь. Вполне возможно, что под просторными серыми балахонами у монахов имелись боевые дубины, но это никого не беспокоило. В свободном городе Геликсе, каждый имел право находится там, где он желает, и носить с собой то, что ему нравится. Даже если это несколько противоречило указам бургомистра. Главное - не поддаваться соблазнам ереси.

Отец Кресск, в сопровождении двух братьев, как и он, высоких и широкоплечих, проследовал к жилищу Клинктов, внимательно приглядываясь к тому, как расположились группы монахов, в точности ли они выполняют его приказ. По добродушному лицу отца коменданта каждый мог убедиться, что тот доволен порядком в славном городе Геликсе, доволен его жителями и размышляет о том, какое бы доброе дело совершить. Хотя, вполне возможно, что сам отец Кресск думал в это время совершенно о другом.

Шкатулку нес Колченогий Битюг. Она была завернута в большую серую тряпку, и никто из встречных не догадывался, какую драгоценность, на виду у всех, они несли по улицам. Хриплый Блез, опустив голову, уныло перебирал ногами слева от Битюга. Туз - так же уныло тащился справа. Все трое молчали. О чем говорить? Машшаррам! В шкатулке находилось самое настоящее Счастье. Она стоила тысячи и тысячи монет. На эти монеты можно шикарно и беззаботно бездельничать, играть в кости, плевать в потолок и разводить золотых рыбок. До конца своей жизни. И купить все, что тебе захочется. А они должны отдать это Счастье скупым и нахальным гномам. Жадным кузнецам и рудокопам, которые даже не сообразят, какое Счастье им привалило. Гномы засунут Счастье в какую-нибудь сырую пещеру и, по-прежнему, будут набивать мозоли в своих забоях и кузницах.

Бесси-Летти отказалась от Счастья. Непонятно почему. Но разве женщину кто-то может понять. А спорить с Бесси не станешь, об этом и мысли ни у кого из них появиться не могло. Поэтому шли к гномам. Медленно, нехотя, но шли.

Больше всех, наверно, переживал Туз. Не могла его деятельная натура согласиться с тем, что Мультифрит придется отдать. И пока они шли, Туз мучительно думал, как бы и Мультифрит оставить себе, и Бесси не рассердить. Правильно делал, что думал. Потому что, все-таки, пришла ему в голову хорошая мысль. Можно даже сказать - очень хорошая мысль. Шаррам! Мудрая мысль! Не иначе, сам, дважды рожденный, святой драконоборец Фестоний подсказал. Туз всегда относился к святому Фестонию с уважением и, от каждой кражи, десятую часть, вырученных за добычу монет, отдавал в Святую Обитель. Оказывается, не напрасно. Теперь надо было эту мысль прокачать, и выдать спутникам. Шаррам, машшаррам! Пока они не добрались до гномов, пока шкатулка с ними.

"Они же тупые, шаррам! - размышлял Туз. - Не поймешь кто хуже. Битюг, тот вообще не думает. Головой он дерется. У него в голове мозгов нет, одна кость. А Хриплый смотрит на Бесси, как на святую. Шаррам! Бесси велела!.. Бесси велела, так он на край света эту шкатулку потащит. А что нам Бесси? Машшаррам! Ну, не захотела Бесси Мультифрит взять. Не нужен он ей. Шаррам! Гордая она. Умная! А мы не гордые, и не умные. Глупые мы. И по глупости своей вполне можем Мультифрит у себя оставить. Машшаррам! Это и козе понятно".

Туз был уверен, что сумеет убедить товарищей. Если Бесси-Летти, которую они безмерно уважают, шаррам, не желает взять Мультифрит, то они, машшаррам, вполне имеют право оставить кристалл себе. Не отдавать же его недомеркам. Машшаррам! Но, чтобы убедить в этом тупого Битюга и чокнутого Хриплого нужно время. Надо остановиться и поговорить.

- Что-то у меня с ногой не в порядке, машшаррам, - сообщил он спутникам. - Разболелась нога. Наверно, скоро хромать стану.

Наплевать было Блезу и Битюгу на ногу Туза, и на то, что она у него болеть стала. И на самого Туза наплевать. Пусть хромает. Шкатулку с Мультифритом приходится гномам отдавать, а он про какую-то свою дурацкую ногу думает.

- Куда это мы, шаррам, так торопимся? - продолжал ворчать Туз и захромал. Но Битюг и Блез не видели, что он хромает. Все шли и шли. - Я так до гномов и не доберусь, - сообщил Туз. - Мне, шаррам, ногу посмотреть надо. Может, в ней болезнь какая-то завелась. А мы все торопимся, торопимся... Машшаррам.

Они вовсе и не торопились. Брели по улицам так, что медленней никто и не сумел бы. Торопиться им было совершенно ни к чему.

"А Туз и верно хромать стал, - заметил, Блез. - Хилый он, этот Туз. Вечно у него что-то болит. Можно и остановиться, пусть посмотрит, что у него с ногой. Подождут гномы, никуда они не денутся".

Колченогий Битюг ни о чем не думал. Он шел и нес шкатулку с Мультифритом. Выполнял сразу два дела. А еще, и думать при этом, Битюг был не в состоянии.

- Ну, ты, это... Посмотри, что у тебя с ногой, - сказал Блез. - Вон там, справа, место подходящее, - показал он на пустырь, заросший травой и мелким кустарником. - Возможно, никакой болезни и нет. Возможно, тебе что-нибудь в башмак попало, - и, не дожидаясь согласия спутников, свернул к пустырю. Битюг и Туз последовали за ним.

Вообще-то застройка в Геликсе плотная: дом к дому, забор к забору. И улицы неширокие: две телеги с трудом разминутся, а третьей и вовсе не протиснуться. Но случаются и пустыри. Это там, где хозяева по какой-то причине бросили свой дом и участок. Такой дом, по бревнышку, по камешку растаскивали ближние соседи, а двор так же быстро зарастал бурьяном. Вот тебе и пустырь.

Место выбрал Блез паршивенькое: кругом кустарник, а в центре небольшая полянка, покрытая невысокой травкой. Тусклое место, мрачноватое. Кустарник оказался чахлым и пыльным, а трава реденькой и не зеленой, а какой-то серой. Хотя, может быть, в действительности, трава была достаточно зеленой. И кустарник совершенно нормальный. Но когда ты собираешься отдать кому-то целое богатство, то самому становится неуютно, и все вокруг тебя кажется мрачным. Машшаррам! Хотя, важное достоинство у этого пустыря имелось. С дороги ни один любопытный не мог увидеть, что за кустарником делается.

Туз сел, поразмышлял о том, какая нога у него болит, и стал неторопливо снимать башмак с правой. Блез тоже присел.