Ольга Голотвина - Хранитель

- Я же предупреждал!.. И я со всем уважением… там нет ничего оскорбительного…

- Ты что, не понял: она плачет! - выдохнул Пилигрим. Он быстро взглянул на Фаури, утирающую слезинки, содрогнулся от такого невыносимого зрелища и бросил Рифмоплету самое страшное, что мог придумать: - Палач!

Поэт вскинулся, вскочил, словно его ударили:

- Ты… ты не смеешь так со мной!..

- Не смею, да? - ласково отозвался Пилигрим, тоже поднимаясь на ноги.

Фаури подалась вперед, спеша предотвратить драку, но ее опередил Айфер:

- Эй, задиры, кончайте шуметь! Тут Ингила вроде заболела… не жар ли?..

С лесной опушки Айрунги неотрывно смотрел на серую башню и мост через неглубокий ров.

Ильен с тревогой и неожиданной досадой взглянул на учителя. Что случилось? Ведь они, едва заметив среди листвы верхушку башни, решили: идем в замок, просимся на ночлег и незаметно выясняем, кто из здешних женщин может оказаться Вечной Ведьмой.

А теперь Айрунги застрял на опушке, словно его по колено врыли в землю, и таращится на старую стену, где из трещин торчат нахальные кустики…

Мальчик не знал, что учитель захвачен неотвязным воспоминанием. Оно поглотило Айрунги настолько глубоко, что заставило забыть даже про настойчивый зов колдовского ожерелья, которое ощущало близость своей истинной госпожи и в нетерпении обжигало грудь временного владельца…

Сколько лет ему было тогда? Одиннадцать? Двенадцать?

Здесь, на этом месте решилась его судьба…

Тяжелые тогда были времена. Большой цирковой караван рассыпался - вожаки не поладили меж собой. Пришлось бродяжить двумя фургонами - три-четыре номера, убогое зрелище, но для здешних деревень годилось.

Неподалеку должна быть поляна, где в тот роковой день остановились фургоны. Вожак отправился в замок - узнать, угодно ли высокородному властителю взглянуть на представление. Взрослые были заняты своими делами, и заскучавший Айрунги отправился обследовать окрестности.

Вот здесь, на опушке, он и стоял, глазея на замок, когда из леса со смехом и веселыми восклицаниями стали выныривать всадники. Это возвращался с охоты сын властителя - пятнадцатилетний Унтоус. Нарядный подросток на тонконогом гнедом жеребце, с двумя огромными псами у стремени.

Айрунги загляделся на юного Спрута и его спутников - и очнулся от громкого хохота. Охотники смеялись над ним…

Можно понять Сына Клана, которого развеселил вид торчащего на опушке тощего бродяжки в нелепом цирковом наряде из лоскутков и с восторженно вытаращенными глазами. Но почему, почему юному Спруту показалось забавным спустить на мальчишку псов?!

Айрунги зайцем улепетывал по лесу, прыгал через коряги, кружил по кустам и наконец сбил погоню со следа, перейдя вброд ручей.

Вернувшись на поляну, где стояли фургоны, он в слезах рассказал взрослым о своем ужасном приключении. Те, наскоро осмотрев мальчонку и убедившись, что он цел, потеряли к нему интерес. Подумаешь, от собак ему пришлось побегать! Да цирковой парнишка и должен быть шустрее любого замкового пустобреха. А плакать нечего! Циркач страха вообще знать не должен!

Но Айрунги ревел не из страха - от обиды. Как же так? За что? Он же ничем не вызвал гнева юного господина… ну, просто не успел! Выходит - просто так? Для потехи?

Была бы жива мама - поняла бы… А эти - им же все равно, хоть Айрунги помри на месте! Вон, вожака обступили, радуются: высокородный Артоус Золотой Обруч позволил циркачам дать в замке представление!

И во время вечерней трапезы актеры выступали перед господином, его наследником и любопытной челядью. Айрунги показывал фокусы. Ловкие пальцы привычно крутили перед глазами довольных зрителей шарики и яркие ленты, губы привычно растягивались в улыбке, язык привычно сыпал развеселыми прибаутками… а в мозгу билась, как птица в клетке, мысль: это конец! Это его последнее представление! Он больше не будет циркачом! Никогда! Лучше разбойником, лучше вором!..

Впрочем, до разбоя дело не дошло. В первом же большом городе Айрунги удалось устроиться слугой к алхимику - за кров, еду и обучение…

- Замок Трех Ручьев, да? - процедил Айрунги сквозь зубы. Ильен с тревогой увидел, что задумчивость в глазах учителя превратилась в темную злобу.

- Взгляни, учитель, - дернул мальчик своего спутника за рукав, чтобы привлечь внимание к трем выкатившимся из леса фигуркам. Три человека, истошно вопя, бежали к подъемному мосту.

- Выходит, им тоже сюда? - удивился Айрунги. - А что ж они дольше нас добирались? Видно, от страха не в себе были, заплутали в лесу…

Троица пробежала по мосту в замок, не прекращая неразборчивых криков.

- Учитель, они ж там всех перебаламутят!

- Вот и хорошо! - со злым весельем сказал Айрунги. В его руке возникла изогнутая металлическая пластинка с отверстиями. Айрунги начал аккуратно вставлять ее в рот.

Ильен уже знал, для чего нужна пластинка: она помогала фокусникам испускать кошмарный вой. И меняла голос так, что мороз шел по коже. Ильен терпеть не мог эту штуковину: она придавала лицу учителя что-то демоническое. Словно за губами прятались звериные клыки, которые могли вот-вот вылезти наружу в жуткой ухмылке…

- Зачем нам это сейчас?

- Самое время всех пугнуть… - невнятно отозвался Айрунги. Пошевелил пластинку во рту и наконец остался доволен. - Пошли. Держись ближе ко мне…

Когда они очутились у входа в замок, массивная решетка была уже опущена. Стражники хлопотали возле барабана, пытаясь поднять мост. Барабан не желал повиноваться.

Айрунги шагом захватчика прошел по мосту и, не останавливаясь, прошел сквозь решетку, таща за собой Ильена.

Тот самый вой, что так напугал в лесу разбойников, ударил по нервам стражников, и без того встревоженных полубезумными рассказами бабки, Недомерка и Красавчика.

- Я - Айрунги! - поплыл над головами наемников леденящий голос. - Я великий чародей! Привели меня сюда грехи ваши - и лютая беда, что облаком легла на этот замок!..

Над ухом Айрунги свистнула стрела. Он обернулся. Десятник трясущимися руками вкладывал в желобок вторую стрелу Все-таки трудно целиться в человека, который проходит сквозь железную решетку и запредельным голосом вещает о всяких ужасах.

Айрунги большими шагами приблизился к десятнику, который так и не успел натянуть тетиву. Темный рукав балахона взметнулся перед лицом наемника.

- Как ты посмел, ничтожество?! Ты будешь наказан!

Арбалет с грохотом упал на каменную плиту. Десятник побагровел… оглушительно чихнул… вскинул руки к груди, откинул голову, зашелся в оглушительных залпах чихания, сотрясающих тело и не дающих дышать.

Ильен скорчил грозную рожу, чтобы скрыть смех. Он тоже однажды по неосторожности понюхал тонкий желтоватый порошок, который учитель наверняка прячет сейчас в рукаве…