Дебора Райли - Приручить зверя

— Я… я очень похожа на свою мать.

— Нет, не касательно внешности, хотя она… ослепительна. Это про твою храбрость и огонь, и про преданность твоей сестре, — пробормотал он тем шелковистым голосом, который вызвал легкую дрожь, пробежавшую вниз по ее позвоночнику. — Никто до вас прежде не пытался бороться со Зверем.

— Мой отец назвал бы это глупостью, а не храбростью.

Крылья изящного носа расширились в знакомом отвращении. Слуга или помощник Зверя, это существо, очевидно презирало ее отца.

— Поскольку он стыдится, он не может претендовать на такую восхитительную силу духа.

Изобелла беспокойно пожала плечами. Они с отцом не были близки, в лучшем случае, их отношения можно было бы назвать «колючими». Но так как он был ее семьей, ей не нравилось указание на столь явные недостатки.

— Не смотря на всю мою силу духа, я нисколько не приблизилась к спасению своей сестры. Зверь может появиться в любой момент и у меня нет никакой возможности остановить его.

Он в раздражении пождал губы, а пальцами обхватил ее подбородок.

— Даже если он не придет, твоя сестра все равно будет находиться под проклятием. В конце концов, потребность найти его логово преодолеет ее. Ничто не может изменить неизбежное.

Все ее тело горело от его прикосновений, и Изобелла боролась с желанием растаять от них.

Кэтрин, строго напомнила она себе. Она не могла забыть о Кэтрин.

— Если я не смогу покончить со Зверем.

— Возможно, — рассеянно пробормотал он, а его пальцы поглаживали линию ее подбородка.

Ее сердце забилось.

— Вы возьмете меня к нему?

— Нет, — изящные черты лица смягчились, когда в серебристо-серых глазах загорелся огонь. — При всей вашей отваге, вы не справитесь со Зверем.

Его тонкие пальцы скользнули вниз, задержавшись на бешеном пульсе у основания ее горла. Ох, она чуть ли не мурлыкала от удовольствия.

— Должен быть какой-то способ.

— Ничего, из того, что ты в силах предпринять.

— Я вряд ли склонна верить вам на слово. Совершенно очевидно, что вы, так или иначе, связаны со Зверем.

Удивительно, но его губы дрогнули при этих твердых словах.

— А если это и так? Ты намерена причинить вред мне?

— Если вы будете угрожать моей сестре.

Подергивание превратилось в улыбку, открывающую крепкие, белые зубы.

— И как бы ты смогла сделать это?

Ее глаза сузились.

— Вы смеетесь надо мной?

Повисло молчание. Словно как если бы ему было необходимо подумать над ее вопросом. Затем он медленно, с недоверием кивнул головой.

— Ради всех святых, я думаю, что да, — пробормотал он. — Удивительно.

— Нет, это не удивительно, это оскорбительно. Я… — ее сердитые слова прервались вскриком удивления, когда он подхватил ее на руки и начал покачивать возле своей груди. — Что вы делаете?

Он посмотрел вниз на ее удивленное лицо.

Из горла Изобеллы вырвался вздох от пылающего жара его взгляда.

— У меня внезапно возникло крошечное желание обсудить проклятие или зверей, или сестер, — прохрипел он. — Ты так прекрасна.

Она задрожала, ее мысли все больше путались, когда чистое желание затопило ее. Его руки могли сломать ее, но, тем не менее, они обнимали ее нежно и заботливо. Как будто она была хрупким сокровищем, а не старой девой с пронзительным голосом. Возможно, это было грешно, но она еще никогда не испытывала столь поразительного чувства.

— Нет, я — слишком худа и у меня очень рыжие волосы, — она чувствовала необходимость поспорить с ним.

Его брови сошлись, когда он нес ее глубже в туман.

— Кто тебе сказал такую глупость?

— Не нужно было никому говорить об этом. У меня есть зеркало.

— Оно, должно быть, испорченное. — Серебро пристального взгляда вспыхнуло, когда он вглядывался в ее лицо, останавливая глаза на подрагивающих губах. — Почти вечности я собирал самые красивые и редкие предметы роскоши, но ни один полностью не удовлетворял мой взыскательный вкус, как это делаешь ты.

Она горела изнутри от потребности, которую не могла понять. Это было пугающее ощущение.

— Вы должны отпустить меня.

— Если ты настаиваешь.

Она была поражена, насколько быстро он с готовностью согласился. Будучи существом или обычным человеком он вряд ли кого-нибудь слушался.

Слишком поздно она поняла свою ошибку. Опускаясь, он плавно положил ее на ложе из мягкого мха и накрыл ее своим крепким телом. Все это произошло так стремительно, что она не смогла откатиться.

А потом уже у нее не было никакого желания откатываться.

Бэйн зашипел от острого наслаждения.

Чертовый огонь, она прекрасно подходила под него. Столь маленькая, столь изящная. Как лесная нимфа, которая заблудилась у его логова.

И такая горячая.

Его глаза закрылись, когда ее тепло окутало его. Это было так давно, что он уже почти забыл, какое это чистое удовольствие, держать женщину в своих руках.

Плавность ее линий, сладость ее аромата, звуки ее дыхания, когда она двигалась под ним.

Она была всем, что он потерял. И он желал ее с такой дикой потребностью, которая вызывала стон глубоко внутри него.

— Изобелла.

Его руки нежно коснулись ее груди, но к его облегчению, она не пыталась его оттолкнуть.

— Это не то, что я имела в виду.

Бэйн посмотрел на нее из-под опущенных ресниц.

— Твое сердце трепещет, — пробормотал он. — Ты боишься?

Она растеряно покачала головой.

— Должна была бы. Я не знаю, кто ты, и что ты.

— Если ты все же настаиваешь, то можешь называть меня Бэйн.

— Бэйн [4] Bane — уст. анг. и шотл. вариант, переводится как убийца. Возможен перевод, как смертельный яд, проклятье. , - она подумала мгновение. — Это странное имя, но оно подходит тебе.

— И что же ты имеешь в виду?

Неожиданно она переместила руку, чтобы коснуться его щеки.

— Я подразумеваю, что ты больше, чем просто человек.

Он стиснул зубы от острого укола желания.

Ее прикосновение было острожным, но даже этого вполне хватило, чтобы зажечь голодное пламя желания, охватившее его тело.

— Не в данный момент. Ты разбудила чувства, которые, как я думал, я забыл навсегда, — он опустил свою голову, чтобы спрятать лицо в атласе ее волос. — Ты так сладко пахнешь. Как цветы на лугу.

Он ощутил ее сбившееся дыхание.

— Ох, это безумие.

— Безумие, действительно, — Он повернул голову, чтобы прижаться губами к ее виску, его руки развели в сторону ее тяжелый плащ и мучили тесемки на ее груди.

— Бэйн.

— Мне нужно увидеть тебя. Прикоснуться к тебе. Это желание словно лихорадка в моей крови, — пробормотал он, приподнявшись, чтобы стянуть вниз развязанный лиф ее платья. Рычание завибрировало у него в груди, когда он увидел изгиб ее груди. В блеклом свете ее кожа была прекрасна, как редкий жемчуг, маленькие холмики ее грудей венчались розовыми сосками.