Мария Чурсина - Последнее дело императрицы

- Я уже и не думал, что снова встретимся, Орлана, — произнёс Идрис, не отрываясь, глядя на неё.

- И я тоже, — почти шёпотом отозвалась Этель.

Длинная прядь волос выбилась из-под шпилек и легла ей на щёку, спустилась до ключиц, до выреза платья. Орлана её не сбрасывала, хотя раньше не терпела беспорядка ни в чём, тем более в собственной причёске. Она сидела перед ним, сцепив пальцы в замок, и неотрывно смотрела на искорку белого пламени, повисшую на длинной цепочке под потолком.

Когда она сказала, что её зовут Этель, Идрис так сразу и заявил:

- Мне не нравится.

Она не высказала никаких чувств, только устало прикрыла глаза. Отказалась от чая. Идрис долго просидел неподвижно, просто рассматривая её, и Орлана хладнокровно ждала, когда он насмотрится.

- Так ты покажешь мне выход? — спросила она наконец, отведя от лица руки.

В небольшой комнатке, мерцающей от подвешенных на цепочках искорок, было светло и не холодно, но Идрис заметил, как её руки, обнажённые до локтей из-за широких рукавов, сползших ниже, покрылись мурашками.

- Покажу. Только не бесплатно, конечно же. — Он опять улыбался, но Орлана не отвечала. Она вообще смотрела мимо, потом, видно, с усилием, перевела взгляд на него.

- Что за плата? Или тебе тоже рассказать страшную историю?

Идрис ощутил, как внутри горячей волной всколыхнулась обида. Несколько лет назад его лишили магии времени и выгнали из столицы за пустяковую провинность. Так жестоко наказывать могла только Орлана, а он почти простил её. Почти простил.

- Почему же страшную? Можно и не очень. Просто расскажи мне, как ты была всё это время. Я давно уже не выходил на поверхность, — он страдальчески поморщился — даже во рту стало горько, — я давно уже ни с кем не разговаривал.

Невзирая на её протесты, он всё-таки согрел воды и заварил арджанскую ромашку. Орлана сидела, напряжённо выпрямив спину, и губы её в бледном свете пламени казались почти бесцветными. Поставив чашки на стол, Идрис не удержался и провёл кончиками пальцев по её щеке, убирая с лица непослушную прядь.

- Не нужно, — тихо и жёстко сказала Орлана, поднимая взгляд.

Он отступил. Задумчиво толкнул одни из цепочек, на которых к потолку были подвешены оранжевые искры. Эта цепочка задела другие, по комнате разнёсся тихий полушорох-полузвон.

- Женщины-женщины, — улыбаясь, сказал Идрис. — Ладно, покажу я тебе выход. Только чай выпей, а то вон, вся трясёшься.

Молчание стало топким и хмурым, как осенние сумерки в степи. Идрис почти не отпил своего чая, только дотрагивался до облупившегося бока чашки — и тут же отдёргивал пальцы.

- Так как там Эйрин?

Эйрин была его ученицей. Была — до тех пор, пока Орлана не выставила бывшего мага времени из столицы.

Пальцы Орланы сильнее сжались на боках чашки — Идрис не мог не заметить, но ответила она в прежнем тоне:

- Думаю, у неё всё хорошо. Ты научил её… научил добиваться своего, Идрис.

Шутит? Он склонил голову на бок, но лицо Орланы по-прежнему оставалось бесстрастным. Она смотрела прямо перед собой, не на него. Её ресницы дрогнули.

- Помнишь, как мы с тобой сидели на подоконнике в восточном крыле и смотрели на звёзды? — Голос Идриса задребезжал, как оконное стекло от сильного ветра. Как от слёз — от очень старых воспоминаний.

- Мне тягостно об этом вспоминать, — просто откликнулась Орлана и отставила от себя почти пустую чашку.

Она поднялась — сильно похудевшая, невысокая, Орлана выглядела девочкой, выдавал только тяжёлый взгляд и руки. Идрис долго смотрел на них — кисти, всегда ухоженные, чуть дрожали, и это не было мороком в комнате с искорками, что покачивались под потолком.

Ветер продувал до костей. Только вечером Эйрин проснулась с тяжёлой головой, словно череп набили ватой, с горечью во рту, наткнулась взглядом на встревоженного Силина и не сказала ему ни слова. В измятом платье, набросив на плечи старый плащ, в котором пару дней назад пришла в замок, она вышла в галерею.

В темном небе рождался снег и покрывал холодными поцелуями её подставленные ладони. Эйрин сразу же замёрзла — до дрожи, которая рождалась в глубине груди и заставляла вздрагивать, как боль. Она сама не знала, зачем пошла бродить по саду, пробуя на вкус первый снег. У него был солёный привкус, как у крови.

- Где лорд консул? — спросила она у первого попавшегося патруля.

Ей ответили, что, должно быть, в кабинете, он всегда там бывает по вечерам.

Эйрин зашагала вверх по лестнице, потом побежала, едва не путаясь в подоле платья. В нужной галерее давно утихли искры в настенных панелях, а шары белого пламени парили высоко под потолком, оставляя в углах и за колоннами полумрак. Портал в приёмную открылся сразу, и Эйрин мышью шмыгнула к кабинету.

- Откройте! — Она забарабанила кулаком по двери. — Открывайте же. Ночь ещё не наступила.

Петли скрипнули. Теро стоял в шаге от порога, держа наизготовку меч. Бледный — или это игра света? — но когда он увидел Эйрин, остриё меча опустилось к полу. Она шагнула вперёд, захлопнула дверь и подпёрла её спиной.

- Я должна сказать. Она существует.

Эйрин закрыла глаза и нервно сглотнула, уже предчувствуя гневную тираду, удивлённые вопросы и скептический взгляд — как самое последнее оружие. Но Теро молча смотрел на неё. Молча, и в совершенной тишине по его виску потекла капелька пота.

- Я чувствую, — сказала Эйрин. Оправдалась, хоть её никто и не обвинял во лжи. Дышать стало сложно, словно на грудь уложили могильный камень. — Она сердится. Очень.

Теро отступил назад и опустился в кресло в самом углу комнаты. Он забился в полумрак, словно его не смогли бы найти там.

- Знаю.

- Знаете? — Она метнулась к столу и нависла над ним, как полководец над картой, а на столе по-прежнему лежал только лист бумаги, исчерченный Маартеном. — И что теперь? Что вы собираетесь делать? Нужно принимать меры. Я не хочу умирать.

- Что? — прыгали по его лицу блики света или Теро и вправду болезненно скривился. — Нечего тут делать.

- Мне страшно, — прошептала Эйрин, поймав его взгляд. Страх выкарабкался из глубины души, на тонких паучьих лапках подполз к горлу и впился в нежное тело.

Эта ночь была особенной: на столе лорда консула не нашлось ни бутылки вина, ни полупустого бокала. Он был трезв, как стёклышко, и его взгляд затуманивали разве что сомнения.

- Уходи отсюда, пока не поздно, девочка, — тихо проговорил Теро. — Забирай своего жениха и беги из Альмарейна. Не знаю, чем ты собиралась нам помочь, но у тебя ничего не выходит.

Задыхаясь, она отпрянула. Бежать? Она, коронованная императрица Манталата, она, последняя наследница своего рода, побежит, трусливо спрячется?