Карлхайнц Штайнмюллер - Планета терний

И вдруг видеть их торжество стало невыносимо. Наверное, эта улыбка оказалась последней каплей. «Сделай драконом одного из них, мальчик, и станешь одним из нас! Всю драконью хитрость используй, мальчик, все коварство…»

– А вот теперь заноешь ты, слабак! – Кинноркъ пританцовывал вокруг столба. – Помнится, ты всегда так задирал нос… Ничего, если я его подрежу? Правда, ребята, это неплохая идея? – Он прямо-таки задрожал от восторга.

Исбан прикусил губу, чтоб не дать смеху вырваться наружу. Ну, Кинноркъ, ты как раз очень кстати расхрабрился и развеселился, очень правильно ты себя ведешьОн глубоко втянул в грудь воздух:

– Стоп! Ну как, ребята, кто-то еще ясную голову сохранил? Смотрите! Ведь моя ловушка на дракона сработала. Прямо сейчасОни замерли все разом, точно какое-то заклятие превратило их в камень. Лишь варан по-прежнему невозмутимо затянулся трубкой.

– «Страх радости, радость при виде страха» – помните?

Исбану было понятно: никто из выпуска сейчас не сохранил ясную голову и контроль над чувствами, все метались между сочувствием и отвращением, облегчением и состраданием. Но он также знал, что они никогда не признаются себе в этом. Тем легче смогут отбросить колебания, тем с большей уверенностью принесут в жертву Киннорка…

– Что вы сейчас чувствуете? Боль, гнев, смятение. И только он один – радость. Только одного мои страдания веселятИ Исбан сам со спокойной радостью увидел, как у Киннорка отвисает челюсть… как он, грязно выругавшись, хватается за меч… как бросается к столбу… И как кинжал Дассерта пробивает Киннорку плечо.

Много объяснений не потребовалось, всего две-три фразы: он, Исбан, специально (заранее обговорил это с вараном!) встал ночью, чтобы послужить приманкой, и тогда как раз сумел разглядеть, что Кинноркъ не спит, притворяется…

Его развязали.

А потом схватили Киннорка, несмотря на его вопли и отчаянное сопротивление. Исбан отвел взгляд. Молча массировал онемевшие суставы. Самое тяжкое было впереди.

– Вы обещали своему лучшему ученику немного драконьего дыма, господа наставники, – тихо сказал он, поднявшись на веранду, – просто на случай, если кто-то еще сомневается…

На площадке за его спиной во всю глотку орал Кинноркъ, уже привязанный к столбу.

– Добро пожаловать в Братство, – приветствовал его Крегерт, не отводя глаз от того, что сейчас творилось внизу. – Ты выбрал правильно. А трус – пусть он умрет тысячью смертей…

Ярон, все это время не выпускавший изо рта трубку, подтолкнул Исбана ко входу в дом.

– Держи флакон. Быстро! И смотри, сам не обрызгайся! А когда он испустит дух, мы брызнем на него для контроля водой… Вот из этого флакона. Очень полезное суеверие, пока что нужно его всеми силами сохранять. А ты, мальчик, я вижу, далеко пойдешь. Может, до места в гвардии трака. Как тебе такая перспектива?

– Никак, – Исбан качнул головой. Древняя песня клокотала в его груди: «Нас в бой наша честь бросает, драконью силу круша, наш долг – это наше знамя: страх, боль не властны над нами…» Кажется, он пел уже вслух. Холод мечевой рукояти проник в ладонь.

Ярон шагнул к двери, но распахнуть ее не успел. Одним стремительным взмахом Исбан – он три года отрабатывал это движение на столбиках – снес варану голову с плеч. Тело наставника тяжело рухнуло на пол.

Исбан выдернул пробку из флакона, плеснул на труп прозрачную жидкость.

Дверь распахнулась. Шеннсанн Крегерта – клинок его был вдвое длиннее, чем меч Исбана, – со свистом рассек воздух.

Исбан ударил встречно – и одновременно с ударом выплеснул остаток кислоты Крегерту в лицо. Закашлялся от едкого дыма. Перескочил через падающего, оказался на веранде.

И там затрясся в корчах беззвучного хохота:

– Смотрите все! Я убил драконов! Я, Исбан, разом двух драконов уложилА Кинноркъ уже мертво обвис на столбе. Из множества колотых и резаных ран ручьями хлестала кровь.

Была поздняя ночь. Две луны, точно наперегонки, неслись друг за другом по темному небу.

Исбан наблюдал за ними, сидя на веранде дома наставников. Он выбрал одну трубку из коллекции варана, закурил. Табачный дым ему не понравился, но это не могло уменьшить его ликования.

Солдаты не дадут ему уйти из лагеря? Что ж, пусть попробуютЛишь несколько мгновений заняла сегодняшняя схватка, но боевое упоение все еще пульсировало в нем.

Радость страха, страх радости…

Дракон ли он, человек ли – ему еще многим предстоит насладиться в этой жизни.