M. Nemo - Песнь Люмена

— С тобой отправится Шеол.

Тот последовал приказу и вскоре два вездехода должны были встретиться на середине. Только в последний момент второй набрал скорость, останавливаясь опасно близко от рядов легионеров. Первому пришлось остановиться то же.

Дверца поднялась, Люмен вышел первым и увидел, что к нему выслали Гавила. Вместе с ним был Туофер. Оба сделали несколько шагов и остановились, Гавил не сразу заговорил. Шеол проследил за всеми тремя и никаких изменений ни в лице, ни в голосе не заметил. Всё звучало до крайности буднично.

— Брат, — Гавил кинул быстрый взгляд на Шеола, Туофер даже не взглянул в его сторону, но продолжал смотреть в глаза Люмену.

Выслали самого невинного. Люмен никак не выдал себя.

— Брат, — говорил Гавил, — что ты делаешь? Остановись.

Последовало непродолжительное молчание.

— Я не делаю ничего, чтобы не противоречило доброй воле. — Ответил Люмен. Шеолу было интересно, как тот начнёт, и вот первый ход сделан.

— Чего ты хочешь? — Гавил всё ещё не понимал.

— Быть собой, здесь нет Его власти.

— Но ты пал.

— Лучше пасть, чем верить что тьма — это свет. Я останусь собой и за такую цену.

— Что ты говоришь? — не верил Гавил. — Послушай себя. Постой, Он согласен принять тебя. Ты же один из нас, меня послали сюда, чтобы помочь тебе. Вернуть в Легион. Люмен, всё должно быть совсем не так. Безумство — ставить под сомнение Его приказ! Если ты вернёшься и раскаешься в своих пороках, тогда Он…

— Мне не нужно Его прощение. Мне не нужна Его благодать.

— Тогда что тебе нужно?

Пришло время. Шеол не ошибся.

Сработали усилители голоса и Люмен ответил другому легионеру. Так что его услышал сам Легион.

— Мне нужна правда!

— Подобное ослабит Небесный Чертог, — говорил Гавил тихо, — и понесёт последствия, одумайся, пока ещё есть время. Ты будешь прощён. Раскайся.

Его услышали и Люмен заговорил снова. Но в этот раз громкоговоритель отключился. Этого Шеол не предвидел.

— Где Эва?

Гавил ответил:

— Её нет.

Тогда всё вернулось, голос усилен так, чтобы доноситься до ожидающего войска, вся долина принадлежит ему. Он больше не смотрел на тех двух, кого прислали сюда для вразумления блудного сына. Он охватывал взглядом чёрное пространство и говорил.

— Дети Легиона. — Звучал голос падшего. — Нам от создания была дана обязанность сохранять закон и истинность. Нам место — Небесный Чертог. Людям — земля. Вечно сохранялся нерушимый порядок, как и подобает, быть.

— О чём ты? — проговорил Гавил растерянно, однако это могло уловить лишь ухо таких же, как он.

— О чём я? — Играя, переспросил тот. — Я пал, но пал несправедливо. И я не хочу, чтобы подобное произошло с одним из вас.

— Так ты не отступишь, — Гавил вмиг привлёк внимание потерянного брата, увидел в Люмене пустоту.

— Нет.

Гавил сделал шаг назад, вернулся к вездеходу. Только Туофер задержался и произнёс:

— Прощай, — после чего тоже сел в вездеход, им был дан приказ возвращаться.

Они уже поняли, что то-то не так. Шеол чуял это не хуже тренированной гончей. Очевидно, его присутствие нисколько не смущало других легионеров. И вот, когда те отъехали, он так и остался стоять возле Люмена. А на того как камни на берегу омываемого океана, взирали все его некогда братья, и смотрели как на болезненный блеск звезды на металле. Как если бы увидели восставшего из сна, но тот был жив, и дышал. Вкусив последнее «прощай», Люмен безразлично ступил вперёд.

— Я как покорный сын мирового порядка призываю и вас согласиться — он нам дороже всего. То, что делает мир миром, удерживает вселенную от хаоса. Естественный ход вещей, суть естества. Заложенные от века паттерны существования. Так было всегда и так должно оставаться. Представьте, что будет, случись с виду одно незначительное отклонение. Так раз за разом всё то, что должно покоиться в мире, начнёт погружаться в пучину несогласованности. Что, если вместо костюмов мы по личному произволу начнём носить платья?

Легионеры во все глаза смотрели на него. Выверенный голос звучал сильнее собственных мыслей и приказа не слушать. Люмен слышал, кто его отдал. Отделился от войска и Лукас. Встал впереди, точно закрывая собой детей легиона. Теперь и его голос звучал окутывая пространство.

— К чему ты взываешь?

— К справедливости.

— Справедливость исходит от Хранителя.

— Разве не в миропорядке она заложена?

— Как ты смеешь умалять достоинство Императора. Того, Кто создал тебя.

— Но разве океан отдаётся течению не от мудрости устройства вселенной? Или огонь горит не от неё? Звёзды появляются на небе утром, туманность — ночью. Так должно быть и так есть. И если нам начнут говорить, что белые круги на самом деле чёрные — разве мы поверим как несмышлёные дети?

— Как те люди, что ты привёл за собой? — Сказал Лукас.

— Так и есть, но люди эти слышат голос разума.

— Восставшие против Императора не знают разума.

— Восставшие против несправедливости, не против Отца Чертога.

— Мастер игр, — Лукас обращался не к Люмену, — что ты можешь поставить в вину Ему, кроме своей гордыни? — И не спрашивал. — Или возомнил, что знаешь больше Него?

— Не больше. Но и не меньше теперь.

Лукас следил за Люменом как за опасным зверем, а тот стоял на месте, в одной неподвижности неся больше угрозы, чем в видимом ударе. Но речи обращали они не к друг другу. Лукас ещё не увидел, к чему ведёт Люмен и выжидал финального хода того.

— Изгнание имело причину, ведь не станешь ты отрицать, что император подвластен произволу? Знание обходится дорого, но стоит потерь.

Наблюдая как сопровождавший Люмена человек подошёл к вездеходу, Лукас не предпринял попытки помешать тому. Сам он следил, как наружу вытаскивают ещё одного. Миг — и все увидели человеческую особь, золотые волосы. Глаза голубые как у них самих.

— Человек! — И тут Лукас понял, но было уже поздно. — Посмотрите на это существо, оно сходно нами? У него наша кожа, наши глаза.

Парень попытался вырваться, но Шеол выкрутил ему руки, заставляя упасть на колени. Попытки сопротивляться выглядели жалкими.

— Человек, созданные по нашему образу и подобию. Скрытый от Легиона и запущенный в людскую среду. Чтобы там распространять гены легиона.

В войске поднялся ропот. Лукас поспешил унять волну.

— Не нам, покорным детям судить о Его воле.

— Разве мы судим? Это вопрошание, глас об истине. Кто, как не Он, должен являть её всем своим существом? Достаточно ли мы храбры, чтобы выразить возмущение подобным? Человеку не занять место легионера. Скрестить нас, как животных?

— И они стоят за тобой? Люди, что за твоей спиной, изменник. Они тоже согласны с твоими лживыми словами.