Мария Чурсина - Императрица и ветер

- Осенью Нью-Питер бывает похож на изваяние, сотканное из тончайших золотых и бронзовых нитей. И ночное небо удивительно звёздное в Нью-Питере осенью. Я побывал в разных городах, но нигде не видел такого звёздного неба. Да, всё это случилось именно осенью.

Моя жена, она очень хотела ребёнка, но врачи поставили неумолимый диагноз. Как в плохом сериале, на лечение были нужны большие деньги, которых конечно не было. Вечерами она бродила по городу-изваянию, натягивая капюшон куртки, словно пряча от прохожих своё лицо. Она возвращалась домой, когда небо затягивал чёрный бархат ночи, открывала дверь своим ключом и тихо раздевалась в темноте. А ночью она не спала, она просто лежала и смотрела на звёздное небо, я знаю это, я ведь тоже не спал. Но небо оставалось безразличным к нашему с ней горю, а свет звёзд не давал закрыть глаза.

Время текло издевательски медленно. И однажды, когда выпала возможность ненадолго покинуть этот тихий плен, я подло обрадовался. Несколько дней пути на восток от города, к старым могильникам, туда мне и Богдану пришлось отправиться по работе. Нам нужно было поймать зарвавшегося мага, он наводил страх на всю округу. Стоило остановить его, пока он не потревожил покой древних королей. Богдан шёл туда с мрачной решимостью представителя закона, а я - с тайной надеждой хоть ненадолго позабыть Нью-Питерскую осень. Ночью мы прибыли в провинциальный городишко, но, как оказалось, уже поздно. Маг успел побеспокоить сон мёртвых. Не раздумывая, мы бросились за ним следом.

Спускаясь по нетронутым временем каменным ступеням под землю, я буквально кожей ощущал гнев духов и тёмную силу мага. Сражение было не из лёгких. Мага пришлось убить - брать его в плен было бы неоправданным риском. Я помню ту ночь так, словно всё ещё живу в ней. Неяркий желтоватый свет наполнял гробницу, хотя никаких его источников видно не было. Гладкие земляные стены уходили вверх и смыкались там, в темноте.

Посреди обширной залы была возвышенность, на которой стоял богато украшенный гроб. Всё ещё опасаясь ловушек мёртвого мага, мы обошли подземелье по периметру. Я не удержался от соблазна заглянуть в гроб. Оттуда в гордом безмолвии пустыми глазницами смотрел на меня бывший король. Время почти не тронуло его торжественное красное одеяние. То, что когда-то было его пальцами, сжимало рукоять меча. Такого меча я не видел никогда в жизни. Неяркий желтоватый свет, отразившийся на его лезвии, ослепил меня. Моими действиями руководило минутное помутнение, и остановиться я уже не смог. Рукоять меча мягко легла в мою ладонь и словно вросла в неё. Безжалостные столетья не оставили отпечатков на этом божественном оружии.

Богдан ничего не видел, он стоял спиной ко мне, разглядывая рисунки на стенах. Он безоговорочно доверял мне. Я вынес меч из гробницы, уже тогда хладнокровно прикидывая, сколько могут дать за такую игрушку современные царьки. Злой рок помог мне привезти меч в Нью-Питер: ни Богдан, ни кто-то другой не смогли уличить меня в воровстве. Но тогда, стоя на каменных ступенях, я оглянулся. Пустые глазницы смотрели на меня с немой угрозой.

Он пришёл ко мне в первую же ночь, в первой же придорожной гостинице для дальнобойщиков. Пришёл, когда в соседней комнате спал ничего не подозревающий Богдан, а меч, завёрнутый в серую тряпку, мирно покоился на дне спортивной сумки. Красная мантия чуть блестела в свете уличного фонаря. Я был уверен, что это сон, но лежал, не в силах шевельнутся. А он стоял надо мной и, кажется, даже усмехался. Потом он заговорил, медленно, словно давая мне время, чтобы прочувствовать каждое его слово.

- Тот, кто осмелится взять мой меч в руки, будет проклят на смерть, - смертельно спокойным голосом повторял он, - будут прокляты все его родные и близкие, все те, кто ему дорог. Будет проклято то место, где он живёт, и все вещи, которых касаются его руки...

Всю ночь один и тот же сон, похожий на бред тяжело больного. Всю ночь его бесцветный голос и одна и та же фраза: "Будут прокляты... будут прокляты..."

Первой умерла моя жена. Однажды днём мне позвонили и сказали, что всё кончено. Водитель был пьян, он не справился с управлением, сбил её, а потом и сам въехал в столб. Всё очень просто - она всегда бродила по улицам в это время, а он вдруг выскочил из-за угла. Такое случается сплошь и рядом, винить некого.

Она умерла, а я остался один - в пустом доме, наполненном её мёртвым молчанием. Я перестал спать и просиживал ночь за ночью, глядя на осенние звёзды. И я постоянно чувствовал, что за моей спиной в тёмном дверном проёме стоял он. Его цепкий взгляд просверливал меня насквозь. В редкие минуты забытья мне мерещилось: дом в огне, пепелище и тягучий, заунывный запах дыма. Я не мог больше оставаться в собственном доме.

Решение было единственно верным. Вернуть жену я не смогу уже никогда, а от кошмара надо было избавляться. Меч должен быть возвращён на место.

Но всё оказалось не так просто. Положил серый свёрток на заднее сиденье, а сам сел за руль, как вдруг машина вспыхнула. Это произошло за несколько мгновений, я едва успел выскочить, автомобиль сгорел словно бумажный. И пока я неверными пальцами набирал номер пожарных, от него осталась лишь кучка пепла. И меч. Вдруг лампочка под потолком с оглушительным треском взорвалась, и среди воцарившегося в гараже полумрака лезвие меча блестело, как будто под ярким солнечным светом.

До вокзала было недалеко, и я знал, что поезд в тот злополучный провинциальный городишко ходит каждый день. Но сегодня сама судьба была против меня. На вокзале творилось что-то невообразимое: поезда сбивались с расписания, диспетчеры не могли ничего толком объяснить. В довершении всего механический голос выдал, что по техническим причинам все маршруты откладываются на неопределённый срок. Ждать я не мог. Поэтому вышел на трассу и пошёл пешком.

Я шёл по обочине, а мимо пролетали машины. Я не поднимал руки, потому что не хотел ещё одной смерти. Я шёл по дороге до тех пор, пока шальной спортивный автомобиль не выскочил на обочину. Чудом не удалось отскочить, машина слетела вниз с крутого склона. Ветер плеснул мне в лицо запах гари.

И это был конец. Я понял, что не смогу ничего сделать, не смогу уберечь ни себя, ни других. Нет, у меня ещё были силы, чтобы идти, но разумом я понял, что всё кончено. Ураган не побороть. Бурю не укротить. Бесполезно сражаться против стихии.

Я вернулся в Нью-Питер, где с деревьев по-прежнему облетали листья, но оставаться в старом доме было выше моих сил, и я переехал на съёмную квартиру.

Однажды под вечер ко мне пришёл Альберт. Мы никогда ранее не были знакомы с ним, не были ни друзьями, ни врагами. Но однажды он пришёл и, не дожидаясь приветствий, заявил: