Вера Камша - Синий взгляд Смерти. Рассвет

— Но вы, любезный маршал, отнюдь не обязаны терпеть неприятных визитеров, — подхватил тесть. — Если вы думаете, что, отказавшись принимать того же... Панагу? Какое забавное имя... Так вот, если вы думаете, что нанесете тем самым мне обиду, вы ошибаетесь. Тем более что в последнее время насчет этого казарона возник ряд сомнений.

Капрас, выгадывая время, сунул в рот еще и кусок лукума. Последний разговор с Курподаем вышел странным.

Обсуждали обучение рекрутов, казарон грустил, что наставники уходят, как было объявлено, в главный лагерь, очень благодарил и сделал очередной подарок, как всегда дорогой и полезный. Сплетням о скором выводе корпуса хозяин Гурпо не верил, зато намекнул, что в некоторые глупые головы пришла глупая же мысль: маршал может уезжать хоть завтра, а вот корпус хорошо бы оставить. Он же из отдельных полков состоит, так вот с полковниками и договариваться, если командующий окажется... неуступчивым. Карло счел это предупреждением и решил, что сам Курподай, надеясь на своих «свежеобученных», мешать не станет, а прочие не страшны: ни мозгов, ни решимости. Однако вскоре один казарон ненароком в гости заглянул, потом другой, а затем подоспело и казарское приглашение... И он поехал, даже не захватив приличного эскорта.

— Я был рад помочь одному из хранителей рубежа, — заверил Капрас. — Мои офицеры хвалят кагетских рекрутов. Они могут дать отпор бириссцам Бааты уже теперь.

— Почему вы возвращаете ваших людей в Гурпо? — закончил увертюру Хаммаил. — Отдельные батальоны должны были остаться в северных замках на зиму. Я разрешил Панаге принять ваших людей, но я не разрешал им уходить.

— Они выполняют приказ.

— Ваш?

— Военной коллегии. — Финтить и дальше глупо, а казар все же союзник. Бедняга имеет право хотя бы на время на раздумья или... на сборы. Вроде бы у Каракисов владения у самой алатской границы. Отсидятся. — Ваше величество, видимо, мне предстоит сообщить вам неприятное известие. Я получил приказ в кратчайший срок покинуть Кагету.

Что последует за его признанием, Капрас не знал. Хаммаил мог затопать ногами и заорать, мог лишиться чувств, грохнуться на колени, подавиться халвой, разрыдаться, наконец. Не терпевший мужских криков маршал приготовился к худшему, однако казар не стал являть гайифцам кагетскую страсть. Швырявшийся сапогами придурок удостоился воплей и потрясания кулаками, отказавшийся от своих обязательств покровитель услышал лишь стук опущенного на поднос кубка.

— Как давно вы получили приказ?

— Десять дней назад.

— Разговоры о вашем уходе начались раньше, — напомнил казар. Он был спокоен, он, раздери его кошки, был слишком спокоен, а ведь уход гайифцев лишал его единственной надежной защиты. Да, Курподай сможет какое-то время удерживать проход в Верхнюю Кагету, но вот захочет ли?

— Ваше величество, я военный, и я получал сведения о морисском вторжении. В подобном положении держать корпус в едином кулаке и быть готовым к выступлению для меня естественно.

— Могу я узнать, кто подписал приказ? — вмешался тесть. — Вы можете не знать, только в Паоне последнее время царит удивительная неразбериха. Случается, что отдаваемые распоряжения опровергают друг друга.

— Мой брат Дивин не поставил меня в известность о вашем уходе, — добавил Хаммаил.

«Его брат Дивин?!» Собственным ушам Капрас верил, внезапной Хаммаиловой храбрости — нет. Казар был готов к тому, что услышит. То ли сам догадался, то ли родичи подсказали, а может, кто и уведомил, но они знают , тогда зачем весь этот балаган? Собрались покупать? Пожалуй, запугивать-то нечем.

— В этом году уродились отличные персики, — порадовала Антисса. — Попробуйте. Неприятные события не должны лишать нас маленьких радостей.

— А также разума, — подхватил шурин. — Любезный маршал, я не военный, но неужели вы полагаете, что с одним корпусом сможете то, что оказалось не по силам всей императорской армии? Это здесь вы можете многое, и это здесь вы — дорогой гость, которого можно лишь просить, а кем вы станете, вернувшись?

— Марко, — лукаво укорила Антисса и, взмахнув рукавами, будто крыльями, поднесла к губам упомянутый персик. — Мы в самом деле можем лишь просить... Что ж, я прошу, как женщина, как мать, как супруга, как ваша соотечественница, наконец. Оставайтесь с нами. Вам не спасти Паону, но мориски не воюют с Кагетой. Мы приютим всех, кого дикари лишат крова. Если вы дадите им защиту от талигойских прихвостней.

Последние сомнения исчезли. Сержант-истопник гнал так быстро, как только мог, но и остающиеся, пока остающиеся в Паоне Каракисы не медлили. Хаммаил, а вернее тесть и Антисса, знали все, кроме разве что финта со сменой командующего, иначе б это уже пошло в ход. Странно, что Забардзакис вообще с кем-то поделился, впрочем, губернатор Кипары и Доверенный стратег до недавнего времени вроде принадлежали к одной партии.

— Приказ за подписью императора может отменить лишь сам император. — Тесть говорил вкрадчиво, можно сказать, проникновенно. — Вас вправе отозвать лишь его величество, напомните об этом Военной коллегии и можете с чистой совестью оставаться на месте.

Капрас остался бы. С чистой, неимоверно чистой совестью, если б его посылали в Фельп, в Бордон, в Агарию, в Закат, но его вызывали защищать Паону, то есть не его, а созданный им из ничего корпус. В том, что кипарские парни полягут на подступах к столице и им даже не скажут спасибо, маршал не сомневался, но спасать сползающихся в Кагету Каракисов?! Выходит, гнать кипарцев на убой, а самому убираться к превосходительному, которому маршал без солдат — что скорлупа без яичницы?

— Корпус будет готов выступить не раньше, чем через две-три недели, — не стал юлить маршал. — Военная коллегия никогда не допускала небрежности с бумагами. Я не сомневаюсь, что рескрипт его императорского величества скоро будет. Во всяком случае, письменно уведомить кагетскую сторону о нашем уходе меня обязали. Мне следовало это сделать накануне выступления, но на прямой вопрос я счел правильным прямо и ответить. Мы не можем остаться, когда враг нацелился на Паону. Так думаю не только я, но и мои офицеры.

— Вы истинный солдат, — одобрил тесть. Антисса улыбнулась и разлила вино. Шурин откашлялся.

— В таком случае наш долг — выпить за здоровье его величества, — провозгласил он. — Да здравствует император!

Капрас с готовностью схватился за кубок. Он обязательно выпил бы, если б не слышал намеков Курподая и если б не заметил, как перед провозглашением тоста Хаммаил быстро переглянулся с женой. У кагетских платьев такие длинные, такие широкие рукава, а в здешних горах столько ядовитых растений! Пальцы маршала разжались, звякнуло, темно-красная жидкость залила персики и инжир, на мозаичном полу образовалась лужица. Хаммаил с непроницаемым лицом оттянул воротник, и Карло уверился, что не ошибся в своих подозрениях. Казар и Каракисы боялись, что, едва слух об уходе гайифцев дойдет до Лисенка, тот, дрянь такая, сразу же и нападет. Значит, корпус во что бы то ни стало нужно удержать, вот кто-то и предложил — а не сменить ли командующего? Вдруг удастся договориться с другими офицерами?