Picaro - Ученик

– Неплохо придумано, – буркнул Свен, не спуская взгляда с денежного пояса. – А цеховые?

– Кое-где ополчение собрано, – рыцарь устало поморщился, – но приказа магистрата по городу нет… Если вы пойдете туда, куда я сказал – по дороге вас вряд ли кто задержит. Думаю, когда людишки поймут, что дело в чужаках, многие даже присоединятся. Только не балуйтесь с "красным петухом". Новому императору не понравится, если его столица превратится в кучу головешек.

Барон указал на пояс с деньгами:

– Подбери, Свен. Что-то еще?

– Да. Сегодня около семи вечера к пристани Тощего Карла подойдут три судна из Уррена. С пивом для заведений Губта. На них вы сможете в темноте сплавать к Голодному острову. Там всего пятьдесят человек стражи: чего особо охранять, если на шее будущих галерников сорокафунтовые колодки? Думаю, ваш сын будет рад вернуться… в лоно семьи, так сказать.

Фон Швертвальд поднялся. Помедлив, барон тоже встал.

– На острове, кроме сына, вы получите к своему воинству еще человек пятьсот. После этого у вас будет двое суток. Развлекайтесь, как хотите, но только там, где я сказал. Затем возвращайтесь сюда.

– Не сомневайтесь, мессир рыцарь, – барон поклонился. – Я сделаю все, что в моих силах.

– Сделаете. В полночь во Флягу войдут дружинники фон Типпа, люди канцлера, графа Туршского и никакие завалы их не остановят. Они подожгут квартал и будут убивать всех. А лично вас не спасет даже убежище отца Николауса. Можете мне поверить.

– Не надо нас пугать, – проворчал старший сын барона, но его отец выслушал предостережение с озабоченным выражением, молча.

– Мне пора, – сказал фон Швертвальд. – Думаю, нам еще придется встретиться, поэтому не прощаюсь. Возможно, я буду присылать своих людей. Условный знак – тот же.

– Хорошо, – кивнул барон. – До встречи, мессир рыцарь.

Развернувшись, Венк, не спеша, вышел из пещеры. Зашагал мимо ниш, где плесневели останки безвестных монахов. Сквозняк колебал пламя светильников на стенах коридора. При виде костей рыцарь помрачнел. Подумал, что когда-нибудь вот так же ляжет… в родовом ли склепе, чистом ли поле, на дне могилы. А живым… живым будет совершенно наплевать на его скелет. Будут ли люди вообще знать, кому он принадлежал? Впрочем, это зависело от него: останется ли в истории имя благородного Венка фон Швертвальда. Поднимут ли внуки и правнуки в честь славного предка кубки с вином или нет…

По крайней мере, он сделает все, чтобы память о нем не стерлась как можно дольше.

Разговор с отцом Николаусом состоялся во дворе. Прежде всего рыцарь поблагодарил настоятеля за помощь. Вытащил мешочек туго набитый золотом.

– Прошу, святой отец, распорядитесь, как сочтете нужным, – фон Швертвальд вложил деньги в широкую ладонь настоятеля. – Тут двести дукатов.

– Премного благодарен, мессир, – монах низко поклонился. – Но что…

– В полночь, – перебил его рыцарь, – все те вояки, кто вот уже два дня наводит порядок, – Венк выразительно посмотрел на задымленное небо, – войдут во Флягу. Что они будут делать здесь, вы прекрасно знаете из рассказов соседей. Тех, кто успел удрать и теперь плачет под стенами обители. Квартал ждет огонь и разорение.

– Но ведь это безумие – жечь собственный город! – глаза монаха полыхнули яростью. – Неужели нет способа остановить это?

– Я уже говорил с вами… Имперский канцлер действительно безумен, – медленно произнес фон Швертвальд. – Горе лишило его остатков разума. А герцог из Цатля, уже мнящий себя императором, всегда ненавидел этот город. Но многие сеньоры… – многозначительно приподняв брови, рыцарь сделал короткую паузу и продолжил, – кто на самом деле заботится о благе Годштадта, скоро примут меры, и у кормила власти станет новый государь. Он-то и наведет порядок.

– Дай-то Бог, – отец Николаус осенил себя знамением. – Но когда это будет? Я не за себя боюсь, не за нашу обитель. Ее тронуть не посмеют…

– Напрасно вы так думаете, – рыцарь печально улыбнулся. – Я сам видел, как баронские дружинники грабили церковь святой Анны в Монашке. А советник магистрата Марк Шрубер, попытавшийся остановить стрелков, выбивавших тараном ворота Cвятого Густава в Двух Шестерках, был убит. Монастырь Нищих Братьев, к моему глубокому сожалению, не станет исключением. Этот сброд, понаехавший со всей империи, ведет себя хуже варваров с Востока. Они убивают, грабят и насилуют, словно взявшие штурмом город язычники.

На морщинистом лице отца Николауса появилось отрешенное выражение. Косматые брови сдвинулись, глаза закрылись. Ссутулившись, будто опасаясь упасть, он оперся обеими руками о посох:

– Значит, нам всем предстоит погибнуть. Раз Господь избрал такое наказание…

– Есть один выход, – в горле Венка давно пересохло от бесконечных разговоров, и он решил поскорее со всем закончить. – Беженцы и жители Фляги должны сегодня вечером перейти на тот берег. И возглавите исход вы, отец Николаус. Вместе со своими братьями.

Глаза настоятеля широко раскрылись:

– Нас не пропустят через мост! Человеческие сердца настолько черствы, что, когда вчера несколько десятков матерей с младенцами попытались перейти…

– Проход будет свободен, – перебил рыцарь. – Возможно, кто-то станет на пути, но это не должно вас остановить. Даже если дорогу придется прокладывать силой. Вам помогут, отец Николаус.

– А обитель, весь квартал? Что станет с хворыми в моем госпитале? Там почти два десятка паралитиков…

– Не волнуйтесь. Если будет соблюдено второе условие…

– Какое, мессир?

– В одиннадцатом часу к монастырю прибудет конная полусотня от архиепископа Берхингемского. Он согласился выступить посредником. Между бароном фон Типпом, графом Туршским, курфюрстом Шотвальда и жителями Веселых кварталов. Коих будете представлять именно вы – отец Николаус.

Монах тяжело вздохнул, но возражать не стал.

– Чтобы избежать дальнейшего пролития крови и утолить алчность озверевшей солдатни, жителям Монашки, Двух Шестерок и Фляги предстоит собрать выкуп. Пятнадцать тысяч имперских талеров. Вы передадите деньги секретарю архиепископа, после чего с братией возглавите переход беженцев на другой берег.

Швертвальд сделал паузу, думая, что последуют возражения – сумма была немалой – но настоятель молчал. Рыцарь продолжил:

– После уплаты выкупа "белые плащи" возьмут обитель под защиту. И сюда никто не сунется, можете мне поверить.

– А остальная Фляга? Зачем уходить? Может достаточно будет собрать и заплатить деньги?

– Нет, – отрезал Венк. – Баронские дружинники страдают жаждой и хотят утолить ее именно в здешних винных подвалах. Но, клянусь вам, что дальше Золотой, Гвоздики и Лозы Господней они не пойдут. И жечь ничего не будут. Пострадает десяток заведений и все.