Юлия Андреева - Ветер из Ига

Когда же в один из дней отец привел с собой великана Дзёте, сердце Марико в первый раз отозвалось сладкой болью. Нет, она не полюбила, просто представила, как вытянется лицо у сестры Гендзико, когда здоровенный Дзёте на семейном торжестве окажется рядом с ее плюгавеньким муженьком. Как будет заикаться мама, глядя на могучего зятя, как подавится наконец своим саке или испанским кислым вином отец…

Эти сладкие мысли так захватили все помыслы девушки, что когда, буквально в следующий визит, краснея и смущаясь, Дзёте попросил у отца отдать ему ее в жены, она чуть ли не потеряла от восторга сознание.

Дзёте был на три года старше Марико, его семья жила на ужасном острове Хоккайдо, где, как говорила мама, никогда нет солнца и по деревням бродят дикие медведи-людоеды. Впрочем, там жили его отец и мать, визит к которым пока откладывался ввиду занятости мужа на службе.

Марико была даже рада, что муж повез ее на место своей службы в Нагасаки, где будут только он и она, так как всерьез опасалась не понравиться его строгой матери.

В Нагасаки же ее ждал сюрприз. С веселыми криками и смехом навстречу молодым из ворот дома выбежали трое взъерошенных мальчишек, по виду крестьянские дети. Один из них, самый долговязый, с разгону налетел на Марико и чуть не сбил ее с ног. Другой, толстенький, словно рисовый колобок, застыл при виде гостей с открытым ртом, и только третий с восторгом бросился на шею Дзёте.

— Знакомься, Марико, это мой сын Сиро, — виновато улыбнулся Дзёте, поставив мальчика на ноги. — Сиро, поздоровайся с госпожой. Это моя жена Марико, с этого дня ты можешь называть ее либо Марико-сан, либо мама. Если, конечно, она разрешит? — Он вопросительно посмотрел на молодую супругу, быстро опустив глаза.

— Здравствуйте, Марико-сан, — с вежливой серьезностью произнес мальчик, чинно согнув корпус. — Прошу любить и жаловать.

— Здравствуйте, Дзёте Сиро. — Марико отвесила ответный поклон, краем глаза наблюдая за супругом. Ничего себе сюрпризец преподнес, не мог раньше про сына рассказать. — Рада знакомству.

— Рад знакомству. — Лицо мальчика сделалось каменным, глаза увлажнились. — Мама? Я правильно понял?

— Все правильно. Ты можешь называть меня мамой. — Она улыбнулась, чувствуя кожей напряжение маленького человечка. Грязный, взлохмаченный мальчик чем-то напоминал Марико ее саму, такой же никому не нужный, предоставленный сам себе ребенок. Вдруг сделалось нестерпимо жалко этого малыша, отец которого постеснялся даже признаться молодой жене и ее родителям в том, что имеет сына. Не сообразил даже приказать слугам купать его и следить за чистотой одежды.

Повинуясь новому для нее порыву, она хотела было прижать к себе ребенка, но вовремя сообразила, что Сиро, возможно, вообще не знает женской ласки и может испугаться или обидеться такому ее неосторожному проявлению.

Дождавшись, когда муж пройдет первым в широко отворенную для него слугами калитку, Марико развернулась к все еще стоявшему посреди дороги мальчику и, немного потупившись, протянула ему свой любимый нож, который всегда носила за поясом.

— Ух ты! — На лице пасынка промелькнуло выражение восторга.

— Этот нож мой отец получил в подарок от самого Токугава Иэясу, — с долей дозволенного хвастовства пояснила она. — Если хочешь, можешь подержать его у себя до вечера. И если будешь хорошо с ним обращаться, я буду иногда одалживать его тебе.

Сказав это, она резко развернулась и засеменила за своим мужем. Покоренный ребенок стоял какое-то время с длинным, изумительно красивым ножом испанской работы, после чего последовал за своей новой мамой.

Маленький Сиро понятия не имел, какая должна быть настоящая мама, его мама, потому что никогда прежде не видел ее. От соседей он слышал о том, что отец прижил его на стороне с какой-то майко [14] Майко — девочка-ученица в чайном домике. После того как майко пройдет посвящение, она становится гейшей. , так что мальчик родился чуть ли не в чайном домике. За такое ослушание майко следовало выгнать взашей, и Дзёте справедливо полагал, что, войдя в их положение, мама-сан [15] Мама-сан — приемная мать. Так называли себя обычно содержательницы чайных домиков. отдаст девушку ему, но не тут-то было. Видя страсть молодого самурая, мама-сан запросила за свою ученицу столько денег, что тот был вынужден уйти от нее прочь, заставив себя забыть о запретной любви и надежде забрать девушку в свой дом в качестве наложницы.

Прошло несколько месяцев, и в калитку дома молодого самурая постучалась незнакомая пожилая женщина, представившаяся служанкой из чайного домика, где он оставил свою майко и родившегося сына. Протянув юноше теплый, пахнущий молоком сверток, она ткнулась лбом в пол.

— Мама-сан сказала, что больше не может бесплатно содержать у себя вашего ребенка, господин. — Баба отвесила новый поклон. — Пока малыш только сосет материнскую грудь, это еще ничего, но что с ним делать потом? Никто не собирается кормить лишний рот, вот в чем дело-то, господин самурай. Госпоже его матери приходится делать в доме, почитай, всю черную работу, а еще и ребенок. Это же невозможно! Ко всему прочему другие гости недовольны тем, что в доме плачет младенец. Мы думали, когда ребенок немного подрастет, продать его и выручить хоть немного денег, но только как он вырастет, если о нем совсем не заботятся? Шесть лет — лучший возраст продать ребенка, в шесть лет мальчики иногда бывают очень привлекательными и могут понравиться господам, любящим мальчиков. Но шесть лет — большой срок, и мама-сан нипочем не разрешит. — Она вздохнула, огорченно подсчитывая убытки. — Можно продать ребенка пяти или хотя бы четырех лет, но не раньше. Раньше он никому не нужен.

— Я понял. — Дзёте кивнул женщине, разглядывая младенческое личико. — У ребенка есть какое-нибудь имя?

— Имя, что может быть проще, дайте ему любое имя, впрочем, госпожа назвала его Сиро, но вы вправе поступать со своим сыном так, как считаете нужным, и называть таким именем, которое вам больше нравится. Госпожа все равно больше никогда не увидит его, так как мама-сан перевела ее в другой свой чайный домик, в Наруто. Здесь о ней уже пошли слухи, и будет сложно сделать из нее настоящую гейшу.