Анатолий Нейтак - Камень и Ветра 1. Камень на дне

– Ой, да оставь ты, – попыталась Анжи. – Ради света, пусть веселятся, как умеют! Лучше…

– Нет, нет и нет. Никаких возражений. Кривые, глухие, окольные тропы – это ужасно. Только вперёд, штурм унд дранг нах истен, вместе!..

Бескрыльник Анжи остался ждать в своей ячейке. Использовать для прогулки по городу самолёт было бы нелепо и неудобно: основная часть вектор-коридоров, особенно в центральных и нижних полётных этажах, на время праздника наверняка будет закрыта для транспортных средств. Особенно имеющих редукторы кинестатики. Так что Анжи и Рышар отправились на запад "без скорлупы", ветром.

До вечера было ещё далеко, и потому разглядеть в облике города грядущий праздник было непросто. Ну, кольца направлений светились, кроме обычных цветов, яркими линиями радужных переливов; ну, больше обычного стало рекламы, зазывающей на "вечер того-то" и "представление там-то"; ну, ещё кое-что по мелочи.

Основные перемены претерпел эфир.

Обычную приподнятость, светло-беззаботную, сменило лихорадочное возбуждение. Кое у кого сдерживаемое – "вот приготовлю всё, закончу с делами, и уж тогда…", а у некоторых уже сейчас зашкаливающее за пределы контроля, из радостного возбуждения становящееся радостной истерикой. Рышар иронически морщился, Анжи излучала смесь неловкости, относящейся к происходящему в эмоциональном эфире, с настороженностью, направленной на мысли и действия Рышара. А вот горожане, сквозь предпраздничный настрой замечавшие весьма странную пару…

Анжи начинала понимать – или думала, что понимает – что скрывается под коротким ярлычком "эпатаж". Рышару не было нужды специально выражать что бы то ни было действиями, словами или посылами; само его присутствие меж полных веселья лайтов уже было оскорбительным. И смущающим. Шейд, отгородившийся от сверкания эфира заслонами юмора, переходящего в сарказм. Шейд, едва ли не демонстративно держащий за руку лайта противоположного пола… причём лайта, ничуть не протестующего из-за такого соседства! – о, такой шейд выбивал из колеи куда сильнее, чем какой-нибудь жукоглазый монстр, явившийся прямиком из старых комиксов.

Да что там монстр – сильнее доброй понюшки нашатырного спирта!

– Обрати внимание, дорогая Анжи, – вещал Рышар, без ненужных жестов направляя взгляд спутницы в ту или иную сторону, – сколь прекрасен сей блистающий град под небом голубым. Взгляни на величавую лёгкость, с которой вздымаются ввысь его колонны и стены, с которой пренебрегают силой тяжести его площади, глейвы и карсылины. Не пропусти и цветовую гамму, в которой исполнен сей сухопутный коралловый риф, обитаемый человеками: белое с золотом, зелень с аквамарином, ало-розовое, жёлто-оранжевое, металлик и сепия, антрацит и анилин! Разве не прекрасно всё это в утреннем свете дня Столетия? О да, скажу я. Это прекрасно. Ибо не может быть иным творение человеческого гения, этот град на ладони земли – град не только блистающий, но и счастливый, в чём вовек не усомнится ни один обладатель активного сенса…

– Рышар, не надо так громко…

– А почему? Разве я не прав? Ведь вокруг нас, под и над простёрся город лайтов; а любой лайт счастлив по определению, так как иначе он – уже не лайт. Счастье для всех и каждого, даром… это же естественно, как воздух, которым мы дышим! Где шейды в этом царстве света, за исключением меня? Нигде! Нет таких! Ничто не нарушает гармонии местного эфира… опять же, за вычетом меня, но это такая мелочь…

Рышар перевёл дыхание и улыбнулся мальчишке лет десяти, глазеющему на него со смесью страха и любопытства с безопасной дистанции в двадцать метров. Увидя улыбку и уловив сопутствующие ей чувства, мальчишка обалдело выпучил глаза, и Рышар отвернулся, чтобы ненароком не передать тому новую порцию эмоций, с ещё большей долей насмешки.

– Итак, Анжи, здешний эфир полон света. Но взгляни внимательнее и оцени: каковы жители сего града? К их услугам превосходная медицина, способная выправлять даже генетические дефекты. Им не надо, как их не столь уж далёким предкам, тратить своё драгоценное время на труд ради пропитания – и, следовательно, они могут уделять гораздо больше внимания поддержанию себя в должной форме. Увы! Нетрудно заметить, что половина жителей счастливого града наполовину состоит из жира, да и остальные…

– Рышар!

– Ты не согласна? Между прочим, это увесистый комплимент в твой адрес. Пока ты жила в космосе, ты не могла бросить ежесуточные многочасовые упражнения. Если пренебречь ими в невесомости – никакая медицина не восстановит здоровья. Но по возвращении ты могла бы смягчить режим, уже не боясь вымывания кальция из костей и дистрофии миокарда. Могла? Да. Но поступила наоборот. И теперь имеешь законное право жалеть этих… шарообразных.

– Перестань. Злословие тебя не красит.

– Оно никого не красит. Но я не злословлю, Анжи.

В голосе и чувствах Рышара действительно не было злости. Только печаль: отрешённая, почти абстрактная, но вместе с тем глубокая до боли. На свой, тёмный лад Рышар был больше, чем просто эмпатом. На мгновение Анжи без тени сомнения различила родство "своего" шейда с тёмной и холодной основательностью тверди. Камень. Надежность и опора. Фундамент…

Камень? Да нет, человек. Непростой, но – человек. Шейд… единственный на всю планету шейд со "стажем" больше года.

Уникум. Реликт.

– Я не злословлю, – повторил Рышар. – Я гляжу и оцениваю, и се – землю воистину унаследовали кроткие. Слава анкаверу, слава! Аминь.

Черпнув краем сенса его эмоции, Анжи непроизвольно вздрогнула.

…Потом они взяли в автодоставке по порции мороженого. Потом – долго бродили по галерее цикловидов. Причём один из циклохудожников даже довольно долго терпел близость Рышара ради острой дискуссии о перспективах личного творчества в эпоху "культурной сытости" и об искусстве как таковом. Слушать увлёкшуюся пару было крайне интересно, хотя девушка не понимала и половины приводимых аргументов.

После галереи Анжи и Рышар наскоро перекусили (наскоро потому, что восстанавливать запас калорий рядом с шейдом находилось мало желающих). Затем они спустились к городским корням, к содержащимся в некотором небрежении и пребывающим в полумраке наземным улицам. В царстве обслуживающей автоматики, среди гула, посвистывания, жужжания и уханья они, начисто игнорируя обстановку, спорили на темы истории новой и новейшей. Анжи стояла на том, что полноценное освоение межпланетного пространства не могло стать реальным в эпоху преданкавера; Рышар же стоял горой за экономическую целесообразность термоядерной энергетики и плазменных ракетных двигателей.

В итоге они сошлись на том, что анкавер повлиял больше на структуру общества и культурные стереотипы, чем на глубину воздействия человека на природу. Под конец Анжи даже признала, что чисто технический путь развития обладал большим, так до конца и не раскрытым потенциалом. Что же до экологии – если можно штамповать на автофабриках относительно дешёвые редукторы кинестатики, то почему нельзя создать на той же или близкой технологической основе генераторы кинестатики? Хотя бы самые простые, вроде пресловутых антигравов…