Наталья Ручей - К черту! Но если ты сделала все эти глупости…

Остановилась, собираясь с силами, заодно прислушалась.

Грохот, шлепок, что-то шмякнулось о стены; и голос Дона, который, видимо, играл роль арбитра.

— Хватит! Один — один. Счет сравняли. Я доходчиво объясняю? Увеличь его, не хочу ненароком украсить свою подошву серебряным трупом.

Не очень.

Вилла напрягла слух, но вторая реплика не внесла ясности.

— Хорошо, что не яйца, — сказал он, распахнул дверь и уткнулся в растерявшуюся Виллу.

— Ты… — Дон оборвал себя на полуслове.

Они оба молчали. Вилла смотрела с упреком и легкой обидой, мелькнуло скрытое недовольство, но она смотрела на него так, будто ничего не замечала! Ни тех белых жирных соседей, которые наблюдали за ней из норок, ни кусков обугленной плоти, ни двух дыр вместо носа, ни лысого черепа.

Она будто не видела его настоящего. Но так не бывает, не может быть, он сбросил иллюзию, которую она создала ему, отказался от незаслуженного дара. И даже сейчас, когда минутным порывом было прикинуться таким, каким она хотела его видеть, не позволил себе этого.

Как бы сильно она не хотела. Как бы сильно не хотел он.

— У меня к тебе серьезный разговор, — Вилла скрестила руки на груди.

А Дон понять не мог: неужели она все еще хочет с ним разговаривать? Не кричать, не падать в обморок, а разговаривать… Она? С ним?

— Чупарислиодиусс!

— Разговор тет-а-тет, — строго сказала Вилла.

— Что такое? — показался в дверях пушистый.

— Прочь! — отослал его Дон.

Тот зашипел и попытался сглазить обидчика большими глазами, но после щелчка, дверь ударила его по носу, оставив по ту сторону. Полоса света исчезла, но чтобы рассеять возможные заблуждения Виллы, Дон щелчком зажег лампу в коридоре.

Ярко. И видно все недостатки.

Пусть так. Пусть лучше сейчас, он применил магию, чтобы в соседней комнате не слышали ее крик. Тет-а-тет будет полным, все останется между ними.

Вилла зажмурилась от света, открыла глаза.

— Мне не нравится, как ты обращаешься с теми, кто слабее тебя, — сделала ему внушение, топнув ножкой.

Дон встряхнул головой. С ней, определенно, творилось что-то странное. Вероятно, без врачевателя не обойтись.

— Хорошо, — согласился, раздумывая. — Чупарислиодиусс!

Зверек толкнул ногой дверь, вышел в коридор, сверкая глазами-блюдцами. Улыбнулся Вилле, но на Дона смотрел хмуро.

— Ну? — потер переносицу, намекая на перенесенные муки.

— Вилла выздоровела?

— Да. Ты ослеп?

— Она точно здорова? Совсем? Я хочу, чтобы ты проверил, потому что мне кажется… Ты же говорил, что понадобится день?

— Перекрестись, — подсказала Вилла и опустилась на корточки, чтобы погладить поспешившего к ней зверька.

— Прочь! — приказал Дон.

Взяв пушистика за руку, Вилла пошла к двери.

— Вилла… ты… я не тебе… останься…

Она обернулась, Чуп тянул ее в комнату.

— Пожалуйста, — попросил Дон.

— Ну, раз ты настаиваешь… — Чуп сделал шаг к нему, но дверь снова закрылась перед его носом. Дон придавил ее магией, чтобы обойтись без третьего пришествия.

— Мне это все не нравится! — возмутилась Вилла, и смело двинулась на Дона, уничтожая взглядом и указательным пальцем. — Ты обращаешься с Чупом, будто он тебе игрушка! Ты обращаешься со мной, будто я тебе вещь! Ты обращаешься с нами, будто мы тебе не нужны!

— Это не так, — мягко возразил Дон.

— Я знаю, — Вилла слегка остыла после признания. — Но мне все равно это не нравится. Дон, я и Чуп — живые существа.

— Ты — безусловно.

— И мы имеем право на выбор, — не заметив поправку, продолжила Вилла.

— Я дам тебе выбор.

Вилла насторожилась, пытаясь уловить подтекст. Нет, милая, ты не догадаешься… Дон скрыл эмоции, чтобы не выдать себя. Захочет ли она тот выбор, который он ей даст? Безусловно. Для нее весь мир — дорога, а для него только один город — ад.

— А Чуп? У него тоже должен быть выбор.

— Он не может уйти с тобой.

Она остановилась в шаге от Дона, опалила растерянным взглядом серебряных глаз и уверенно сказала греховно манящими губами:

— А я никуда не собираюсь.

Пришла очередь Дона слегка растеряться.

— Нет, ты так просто от меня не избавишься, — для пущей убедительности Вилла кивнула. — Только ты должен пообещать, — еще раз пообещать, но теперь без обмана, — что больше не применишь ко мне морок.

— Нет.

Вилла тяжко вздохнула, и Дон едва подавил желание прижать ее к себе, и больше не отпускать.

Она — его!

Но он не может ее взять.

Он опустил руку.

— Бывает, что иногда я чрезмерно болтаю, бывает ворчу, бывает не в настроении. Но разве тебе больше нравится, когда я сплю?

О, да, наблюдать за ней спящей — такое искушение. И представлять, что однажды он разделит ее сон.

— Да, — солгал Дон.

Но когда она рядом, когда смотрит такими доверчивыми, такими по-детски наивными глазами или когда в ее взгляде просматривается искусительница, женщина, о которой мечтают его руки — она его жизнь.

— Нет, — сказал правду.

И не добавил главного: она нравилась ему любая. Более того, не нравилась. Это чувство по отношению к ней не уместно. Он любил ее разной, но всегда настоящей, и мучительно желал, хотя знал: это нереально, что когда-нибудь она сможет принять и его настоящим.

— Неужели так сложно определиться?

О, он давно определился, еще тогда, когда маленькой девочке с каштановыми волосами нельзя было даже намекать о своих чувствах.

— В общем, Дон, будет так. — Вилла скрестила с ним взгляды. — Я буду жить здесь, с тобой.

— Нет.

— Ты прав, — согласилась быстро, — мне больше нравится прежний дом, где мы жили, там хотя бы есть кровать.

— Вилла…

Он взял ее за плечи, чтобы привлечь внимание, чтобы заставить понять: она не может жить с ним. Она достойна роскоши, почестей, элементарных удобств, кофе не в старой глиняной кружке, а в золотой чашке и на серебряном подносе.

— Да, Дон? — Ее улыбка выбила все мысли Дона, и паузу снова заполнил ее уверенный голос. Голос, который он слушал бы и ворчливым, и ласковым, и охрипшим от страстных криков. — Ты больше не сбежишь от меня. Я этого не позволю. В крайнем случае, я знаю, где тебя искать, понятно? Я только ненадолго загляну в Анидат, обниму маму и ведьму, скажу «привет» лицемерному папочке и… я твоя.

Дон застыл. Перед его глазами, дразнясь, мелькнули сцены, где он, действительно, делает Виллу своей. Он едва сдержал голодное рычание монстра, который требовал заявить на нее права. Сейчас. Когда она сама предложила. Даже если она не поняла, что именно только что сделала.

Забывшись, утонув в сладостных муках, он перестал контролировать дверь, и она, усмехнувшись скрипом, выпустила бледную полоску света и обозленного Адэра в образе черта с маленьким дракончиком у его ног.