Лис Арден - Алмаз темной крови. Песни Драконов

Она огляделась: темный потолок, массивные прокопченные балки, огромная люстра-колесо, обшитые досками стены — обычный трактир, она таких десятки видела. Тяжелые столы и стулья, за которыми сидят, вольготно развалившись, завсегдатаи, беря разгон перед длинной ночью, смачивая начало разговоров в первой кружке пива. Ни одно из лиц не показалось Амариллис знакомым, однако было здесь в самом воздухе нечто неуловимое, напоминавшее танцовщице ее первое выступление.

— Ничего себе публика… не то солдатня, не то матросня… и выговор здесь странный — будто со всего света слов в один рот намешали.

— Ну да. — Гарм невозмутимо пожал плечами. — А какой еще выговор можно услышать в «Бездонной бочке», трактире с дурной репутацией… дурной даже для этого квартала. Даже для Шибальбы. Зато здесь самые лучшие музыканты… — и он улыбнулся.

А музыканты и впрямь были хороши: сидевший на бочке волынщик, видом своим более всего напоминавший утопленника — иссиня-бледный, впалые щеки того и гляди друг к другу прилипнут, с черными мокрыми космами, и стоящие рядом скрипач — старый, седой как лунь, с испитым и пройдошистым лицом, и мальчишка — с хулиганистой рожей, украшенной синяком, держащий в руке немудреную флейту-сопелку. Как раз к тому моменту, когда Гарм и Амариллис уселись, они заканчивали полоскать глотки пивом и переругиваться со служанками.

И не успела Амариллис отпустить язвительное замечание, что, мол, музыкантам больше пристало в дудки свои дуть, а не пиво, а не то придется их вскорости на ставне выносить, как они заиграли. Не сговариваясь, не переглядываясь… просто мальчишка притопнул и, просвистев на флейте залихватскую трель, звонким, чистым, как апрельская капель голосом завел песню про старого пивовара, из вредности утопившегося в чане октябрьского эля. Амариллис оторопела. Она, избалованная Хранителем Мелодий, угадывавшем ее настроения и чувства, знавшим все мелодии Обитаемого Мира, чувствовала себя так, будто попала под летний ливень — частый, крупный, прохладный… и совершенно нежданно обрушившийся на голову как раз тогда, когда ты идешь, напыжившись, в парадной обновке в гости к соседям. Музыканты перебрасывали друг другу мелодию песенки, иногда по очереди подпевая мальчишке-флейтисту; у скрипача голос был хриплым и тяжелым, а у волынщика — гулким, как эхо в морском гроте.

— Ну как? Понравилось? — Судя по блеску ртутных глаз, Гарм и сам не остался равнодушным. — А потанцевать не хочешь?

Амариллис хотела было с возмущением отказаться, но тут музыканты снова заиграли и она предпочла замолчать. Иначе ей пришлось бы солгать…

…Твой разум может обмануть тебя, говаривал ей аш-Шудах. Повинуясь соображениям выгоды или тщеславия, он с легкостью убедит тебя в чем угодно. Твое сердце может обмануться — повинуясь несбывшимся желаниям, принимая видимость за сущность, оно поведет тебя обманным путем, обещая счастье и обрекая на разочарование. Но твое тело всегда право. Причини ему боль — и оно не скажет тебе, что испытало наслаждение. Заставь его работать сверх сил — и оно честно сломается, не страдая геройством. Слушай свое тело, Амариллис, слушай внимательно…

Она прислушалась. Ее плечи вздрагивали, подергивались, пальцы четко выстукивали ритм по столешнице, а ноги… ноги попросту приплясывали под столом, совершенно этого не стыдясь. Было бы чего стыдиться…

В этот момент кто-то, напоминающий комплекцией среднюю копну сена, подошел к их столу, заслонив свет и заполнив все свободное пространство.

— О! Гарм! — нежданный гость грохнул на стол свою кружку и сам уселся, не дожидаясь приглашения. — Давненько не виделись. Кого это ты к нам привел?.. — и он оценивающе глянул на Амариллис.

— Давненько, приятель. — Согласился Гарм, жестом подзывая служанку. — Амариллис, это Турс, мой давний знакомец в этих краях.

— Вон оно как… — громила потопил конец фразы в кружке. — Какими судьбами? Заскучал, поди?

— Это она заскучала. — И Гарм кивнул на Амариллис.

Великан поперхнулся пивом, закашлялся, грохнул пару раз по столу кулаком и, наконец, насилу перевел дыхание.

— Заскучала?! Твоя гостья?!.. — и он изумленно воззрился на Амариллис.

— А что тут удивительного, дружище, и я не всесилен… — Развел руками Гарм. — Потому и привел сюда. Чтобы кто-то скучал в «Бездонной бочке» — не припомню…

— И то верно. А что ж ты, дева, сидишь, ручки сложив? Не в храм пришла. А может, ты танцевать не умеешь?

— Так это смотря какой храм… — улыбнулась Амариллис. — И я, пожалуй, потанцую…

Вежливо наклонив голову, она упредила Турса, уже привставшего, чтобы подать ей руку.

— Благодарствую, я и одна управлюсь. А если нет… попрошу вот его помочь. Не знаете, кто это?

И танцовщица подбородком показала на сидящего в самом дальнем углу и полном одиночестве седого, непритязательно одетого мужчину — тот сидел, уперев в стол локти, и созерцал свое отражение в кружке. Ничего примечательного в этом человеке не было, разве то, что изредка он развлекался тем, что поднимал глаза и смотрел на горящую перед ним на столе свечу. Через минуту пламя начинало заметно колыхаться, как лоскуток оранжевого шелка под порывами ветра.

— Эхм… — Закашлялся громила, проследив за взглядом Амариллис. — А ты, дева, случаем, не ошиблась? Силенки свои не переоценила? Вытащить танцевать Пьющего Песок?! — и он с сомнением покачал головой. — Это, дева, возможно самый лучший из проводников в Арр-Мурра, он свое имя заслужил… сам я с ним в пустыню не ходил, не довелось такой чести сподобиться, но если десятая доля того, что о нем рассказывают, правда — так я только на то и годен, чтобы его коню копыта полировать. А ты его в хоровод звать собралась…

Амариллис не ответила, только передернула плечами… встала, расправила складки юбки и направилась в залу, в самую гущу пляшущих.

Ни особым умением, ни легкостью движений завсегдатаи «Бездонной бочки» не отличались, но с вполне возмещали это лихим азартом, с которым они кружились, притоптывали, вытанцовывая несложные фигуры простых сельских танцев. Амариллис легко скользила между танцующими, вдыхая запах разгоряченных тел и крепкого пива, с головой ныряя в пенящийся, хмельной поток музыки. Протолкавшись почти в центр толпы, она пару раз пихнула локтями в стороны, освобождая себе немного места для начала, и дождалась, когда музыканты прервались на минутку, перевести дух.

— Эй, а «Пьяную Карусель» сыграть можете? Или кишка тонка?

Ее неожиданно ставший пронзительным голос услышали все. На девушку немедленно уставились десятки глаз, все повернулись в ее сторону, желая разглядеть, кто же это так лихо начинает свой вечер в «Бездонной Бочке». «Пьяная Карусель» была развеселой песенкой, не очень приличной, но чтобы оттанцевать ее, предельно быструю, вкручивающую мелодию в уши скрипичными трелями… Эта песня стремилась заставить ноги танцора споткнуться, не выдержав темпа, сбивала его неожиданными синкопами и перебивами ритма. Скрипач опустил скрипку и поднял голову. Увидев стоящую, подбоченившись, Амариллис, он усмехнулся, подмигнул мальчишке-флейтисту и тот повел мелодию, сначала обманчиво медленную, закружившую юбку танцовщицы колоколом.