Анна Алмазная - Целитель судеб

И стало по слову его."

- Красивая история, - прервал ее дрожащим голосом Миранис. - Скажите мне, друзья мои, интересно ли вам слушать о себе легенды?

- В твоих руках четыре камня, друг мой, - ответил задумчиво Кадм. - Алмаз, сердолик, циркон и кровавик. У отца твоего - горный хрусталь, лунный камень, гелиотроп. Интересно, если бы вы собрали все одиннадцать, смогли бы вы победить Алкадия?

- С одиннадцатью я мог бы победить кого угодно, - усмехнулся Миранис. - Но пока ни одному моему предку все собрать не удалось... да и опасно вас дразнить-то, друзья мои. Лжет легенда. И не перерождаются двенадцать магов, а всего лишь души их вселяются в чужие тела, чтобы дарить вам, телохранителям, свою силу. Но если древний дух возьмет вверх над вашей душой...

- То что?

- Ничего.

- Мир, опять чего-то не договариваешь, - сузил глаза Седой. - И мне это не нравится.

Миранис не отвечал.

- Не обманывай меня, принц! - вскричал Лерин. - Я ведь тоже неплохо знаю историю. Уже почти полтысячи лет не появлялись в телохранителях повелителя ни целители судеб, ни хранители смерти. Почему?

- А ты не догадываешься? - медленно поднял голову Миранис. - Они появлялись, но никогда не проходили привязки. А если они смели настаивать, то их просто убивали. И мой отец убил своего телохранителя смерти лично.

Лерин побледнел.

- О боги, что ты пытаешься сказать...

- Читай! - приказал Мир Лие.

Седой умолк и тяжело опустился на скамью. Больше вопросов он не задавал.

Лия читала старинные легенды до самого рассвета, не помня ни строчки из прочитанного, и ее слабевший голос с трудом перекрывал все более крепчавший шум бури. Мир рассеянно слушал, Кадм сменил Тисмена у двери, и зеленоглазый телохранитель опустился на ковер рядом с принцем, скрестив ноги и выпрямив спину. Он поглаживал покрытую чешуйками спинку уродливого, похожего на ящерку, зверька, что клубочком свернулся в его ногах, и временами бросал на Мираниса глубокий, внимательный взгляд.

Лия чувствовала, что Тисмен с наследником ведет немую беседу. Он чем, она не знала, но, не смотря на щиты, кожей ощущала волнение принца и мягкую, обволакивающую ауру телохранителя-целителя.

Лерин молился, бесшумно шевеля губами и перебирая медовые бусинки четок. Его отрешенность Лия ненавидела в этот момент больше всего. Лерин и не думал скрывать, что думает о ней и о внезапном фаворе наследного принца, бросая то и дело в сторону девушки неодобрительные взгляды.

Несмотря на внешнюю расслабленность мужчин, Лия чувствовала, что они напряжены до предела и ждут. Лия даже знала, чего - возвращения Рэми либо нападения дяди. Может, именно дядя принесет Миранису ту смерть, которой он боялся? И которую почему-то считал неизбежной?

А время тянулось, растягиваясь в бесконечность, ничего не происходило, и напряженность высших магов росла, рискуя взорваться осколками и унести в воздух проклятый замок Арама вместе с его обитателями.

Лия все читала. Она чувствовала, как вместе со словами льется на комнату мягкая, ласковая сила, от которой всем становится легче. Она понятия не имела, откуда взялась и это сила, и ее собственное, уверенное спокойствие, она просто читала, даруя сидевшему у ее ног Миранису терпение, в котором тот так сейчас нуждался.

На рассвете, когда ее голос уже начинал хрипеть от усталости и срываться на тихий шепот, в дверь постучали. Кадм обернулся к дверям, и Лия успела заметить, как на его лбу вспыхнула татуировка телохранителя. От внезапно активировавшейся силы Алкадма стало трудно дышать. Лия уже почти не заметила, что перестала читать, как Тисмен осторожно спихнул зверюшку с колен и медленно поднялся.

Кадм обернулся к принцу, глаза его приняли тот глубокий, темно-синий оттенок, что был у Тисмена, когда тот мысленно разговаривал с наследником. Миранис напрягся. С явным сожалением поднялся он с пола и только тогда Лия решилась слегка двинуть затекшими ногами, изменив позу.

Лерин, бросив на нее неприязненный взгляд, отложил в сторону четки, подошел к столику и налил полную чашу теплого, травяного отвара. Лия нервно сглотнула, почувствовав, как сильно пересохло у нее в горле. Когда Лерин протянул ей чашу и почти мягко сказал:

- Выпейте, станет легче, - она была даже благодарна этому холодному внешне, неприступному телохранителю.

Лия дрожащими руками приняла чашу, не спуская вопросительного взгляда с безмолвно переговаривающегося с принцем Тисмена. Принц хмурился. Телохранитель изволил настаивать. Наследник махнул рукой, оттолкнул Кадма и рывком распахнул дверь. Лия чуть было не подавилась теплым, с мятным привкусом зельем, когда увидела в дверях застывшую Калинку.

Некоторое время принц стоял неподвижно, явно пораженный плачевным видом кузинки: ее кремовое платье было смято, рыжие волосы растрепаны, да и вся она, ранее веселая, жизнерадостная и полная сил, теперь казалась тряпичной куклой с бледным, лишенным эмоций лицом. И лишь глаза ее лихорадочно горели, выдавая бушевавший за щитами огонь.

Мир, внезапно очнувшись, хватил принцессу за руку, втянул в комнату, казалось, не заметив, как Кадм бесшумно прикрыл за девушкой дверь.

- Чего ты хочешь? - холодно спросил Миранис.

Лия вжалась в кресло, надеясь, что Калинка ее не заметит. Впервые Лия отдала себе отчет, что целую ночь провела в покоях наедине с мужчинами, ни один из которых не являлся ее родственником. Если Арман узнает, рад не будет. Если мама узнает - тоже рада не будет. Потому лучше, чтобы не узнали, а там... там посмотрим.

Но Калинка своей придворной, казалось, не замечала. В состоянии сломанной куклы она не замечала ничего, лишь смотрела с надеждой в глаза принца и бесшумно шевелила губами. Будто все что-то хотела спросить, да не знала как.

- Это правда? - вопрос вышел тихим и беспомощным, но в звеневшей в спальне тишине он показался неожиданным раскатом грома. - Мой жених убил Рэми?

- Неправда, - холодно ответил Мир. - Не просто убил. Он был умелым палачом. На Рэми места живого не осталось. Так что не смей этого ублюдка называть своим женихом. Этого никогда не будет.

- Может, он просто болен... - по щекам Калинки покатились слезы, но девушка уже не дрожала, стояла перед принцем гордо выпрямившись, будто хотела...

Лия отвернулась, поняв, чего именно принцесса хотела: защитить, понять человека, которого уже всей душой любила. Лия сжала зубы - она вполне понимала, какого это любить кого-то недосягаемого. Вот и она...

- Может, его можно еще вылечить?

- Болен и лишь слегка безумен, - оборвал Мир. - Он никогда не изменится, пойми. Подобные ему не меняются. Твой Элизар - обожравшийся вседозволенностью придурок. Я знаю таких: в моей свите придурков полно. Но у них есть я. Есть дозор и Кодекс. Есть крепкая цепь в виде законов. Нарушил закон - плати. Дорого. А вождя мне притушить нечем... Так что прости - исцеления не будет. И свадьбы не будет.