Мария Шабанова - Одной дорогой

— Где я? — со страхом спрашивал Анвил.

— Ты у Доброго Фермера. Надеюсь, ты хоть знаешь, кто это?

Анвил отрицательно покачал головой.

— Ну ты даешь! — воскликнул Вилет. — Фермер в этом городе имеет куда больше власти, чем хивгард. В некоторых областях. Правда, это не совсем законно, но его законность не слишком волнует.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Ты ведь спросил, — пожал плечами хенетвердец.

Тут Анвил все понял — такая откровенность могла означать только одно — жизнь его окончится прямо здесь, причем очень скоро.

— Да и, в конце концов, отчего бы не поговорить с хорошим человеком? — усмехнулся Вилет. — Теперь я не так уж часто вижу хороших людей. Из-за этого, — он указал на хромую ногу, — я редко выхожу на улицы и общаюсь в основном с теми, кто попадает в эту клетку. И поверь мне, редко у нас выходит дружеская беседа — обычно они орут и стонут так громко, что слов и не разобрать.

Анвил нервно сглотнул — значит, ему предстоят еще и пытки.

— Но они еще ничего, крики можно потерпеть. Мои новые друзья гораздо хуже, чем все подонки, здесь побывавшие.

Вилет подошел к одной из клеток и постучал по ней. Существо, дремавшее там, проснулось. Больше всего оно напоминало огромную свинью, сбежавшую из коптильни: черно-коричневая, словно обгоревшая, кожа трескалась на огромном жирном брюхе, вместо ушей в черепе виднелись только два слуховых отверстия. Просунув между прутьями дверцы мерзкое рыло с длинными и уродливыми, будто несколько раз переломанными челюстями, чудовище щелкало тупыми, торчащими в разные стороны зубами. Маленькие глаза, заплывшие жиром, смахивали на глаза вареной рыбы — грязно серые, без зрачков.

Анвил в страхе отпрянул от своей клетки, он даже не хотел представлять, зачем эти чудовища здесь находятся.

— Монстры? — переспросил он. — Но ведь ты из Хенетверда!

— И что? В Рагет Кувере наша организация подчиняется Фермеру, так что нам приходится считаться с его любимцами.

— А как же ваши идеи?

— А что идеи? Рядовые хенетвердцы даже не знают, что работают на Фермера. И о них они тоже не знают. А я был командиром боевой группы, я получал задания от Фермера и выполнял их, вот и все. Идеи меня не волнуют.

— Но ты так пламенно рассказывал тому беспризорнику…

— Анвил, ты будто первый день на свете живешь. Заученные слова и немножко отсебятины, и только. Мне платят за вербовку новых бойцов.

— И какая польза Фермеру от Хенетверда? — сыщик, казалось, даже забыл о смертельной угрозе, нависшей над ним.

— Разве не ясно? Пустынники, в них все дело. Пустынник платит — пустынник живет. Не платит — и на него «случайно» нападает отряд Хенетверда.

— И этого хватает Фермеру?

— Город большой, пустынников приезжает много, платят они щедро. А у Фермера, наверняка, есть и другие дела, только я предпочитаю о них не знать. А то, чего доброго, окажусь в этой же клетке.

Анвил стоял в полной растерянности. Он, конечно, знал, что многое может казаться совершенно не таким, каким является на самом деле, но такая связь Хенетверда с человеком, разводящим оркенских чудовищ у себя в подвале и получающих мзду от самих пустынников, казалась ему невероятной.

— Вилет, что со мной будет? — спросил Анвил убитым голосом после недолгого молчания.

— Ну, помнишь, Фермер говорил про ужин? В общем, кормить будут не тебя, — он махнул рукой на клетки с чудовищами.

Анвил почувствовал, как его руки холодеют, сердце опускается куда-то вниз живота, на лбу выступает холодный пот, в глазах начинает мутиться.

— М-меня сожрут эти… эти…

— Градигеры. Да. К сожалению. Но мне хотя бы не пришлось тебя пытать перед этим.

— Вилет, отпусти меня! Ради всего святого, Вилет! Я не хочу умирать! Мне нельзя! У меня осталась старая мать!

— Не могу. Если я тебя отпущу, то Фермер скормит им меня. Прости, мы не настолько хорошие друзья.

— Я отдам тебе все, что ты захочешь! Достану любую вещь, любые деньги! Столько, сколько скажешь!

— Ты не вернешь мне жизнь, а без нее мне деньги без надобности.

— Не-е-ет, — простонал Анвил.

Он опустился на колени. Умом сыщик понимал, что ему уготована страшная, мучительная и скорая смерть от тупых зубов этих свирепых уродливых тварей, но сердце не могло принять эту мысль. Он оглядывался в надежде найти хоть какой-то шанс на спасение, но взгляд не мог зацепиться ни за что. Он видел только прутья своей клетки, доходящие до самого потолка, беснующихся монстров за железными решетками и большую крысу, быстро бегущую по полу.

— Ты уж прости, но так здесь заведено. Я открываю их клетки (оттуда, из-за ограды), а потом опускаю твою. Ну и дальше… — Вилет виновато передернул плечами. — Знаешь, градигеры не оставляют даже костей — только немножко крови на полу. И подвал этот просто удивительный — наружу не проникают никакие крики, а орут тут так, что… Эй, что с тобой?

Анвил чувствовал, что теряет сознание. Перспектива оказаться мертвым пугала его не так сильно, как перспектива быть съеденным заживо. Он представлял адскую боль, с которой тварь будет отгрызать ему руку или ногу… Недавний ужин просился наружу.

— Тьфу, вот скотская работа, — сплюнул на пол Вилет. — Ненавижу. Знаешь, Анвил, я ведь больше люблю уличные драки, когда противник хоть отпор может дать. Не могу я мучить беззащитных. Хотя какая тебе разница?..

И в самом деле, Анвилу не было никакого дела до принципов и предпочтений хенетвердца, для сыщика он был в первую очередь человеком, который откроет клетки и спустит на него ужасных тварей.

— Слушай… Ты хороший человек, и для тебя я могу сделать кое-что.

Сыщик с надеждой взглянул в глаза Вилету.

— Если хочешь, могу перерезать тебе горло до того, как открою клетки. Знаю, предложение так себе, но отпустить я тебя не могу, правда. Соглашайся, мой тебе совет. Я сделаю все быстро и не больно. Верь мне, я профессионал.

Это было не то, что ожидал услышать Анвил, но он видел, что Вилет по каким-то одному ему ведомым причинам пытается помочь.

— Но может можно что-то сделать? Скорми им бездомного пса! Я сам его найду, если ты меня отпустишь.

— Ничего не выйдет. Если Фермер увидит тебя в городе, то мне несдобровать. И вот мне-то уже никто не предложит быстрой и безболезненной смерти.

— Но ведь он меня не видел! Была кромешная тьма! — воскликнул Анвил, цепляясь за этот факт, как утопающий за соломинку.

— У Фермера тысяча глаз и тысяча ушей. Ты не успеешь и шагу ступить, как он узнает о побеге. Так что соглашайся на нож, пока я не передумал.

Последняя надежда Анвила на спасение растаяла как дым.

«Неужели все закончится так? Нет, этого не может быть! Я не верю! Не хочу умирать здесь, просто так, ни за что! Но вариантов, кажется нет. Лучше уж нож Вилета, чем зубы этих… градигеров.»