Герман Дейс - САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

- Ну, мать вашу! – орал Сакуров и, временно плюнув на тех, которые носились вдоль своего берега на виду красавца-быка с неотразимым кольцом в носу из натуральной меди, бежал выгонять тех, которые портили «огород» и гадили в него одновременно чистейшим органическим удобрением.

- Ну, мать вашу! – ахал Константин Матвеевич и одновременно хватался за голову. Во-первых, тёлки успели обгрызть столько кочанов капусты, что у него не хватило бы его будущей зарплаты на покрытие убытков, причинённых зловредной скотиной сельхозугодьям бывшего колхоза. Во-вторых, некоторые особенно прожорливые тёлки могли просто обожраться и приказать долго жить. То есть, будущей зарплаты Сакурова могло не хватить ему ещё больше.

- Ну, мать вашу! – стонал Сакуров и, почём зря хлопая бичом, погнал скотину с огорода. Попутно он приметил, что капуста порчена повсеместно и не только за последние полчаса. Сначала ему полегчало, а потом он прикинул, что ранее порченую капусту умный Мишка и профессиональный халявщик Витька могут запросто списать на глупого Сакурова, и Константин Матвеевич снова загрустил. Да ещё хмель, выгоняемый наружу вместе с потом, давал знать, от чего ноги норовили идти каждая сама по себе, а голова вообще отказывалась от причастности к остальному организму, пытаясь думать о чём-то таком, что находилось даже не далеко от пасторальной темы, а перпендикулярно к ней. То есть, в голове бродили летучие образы кентавров, наполовину состоящих из Му-Му, а наполовину из Герасимов под присмотром голых Львов Толстых. И всё это на фоне больших взрывов и чёрных дыр.

- Ну, мать вашу, - шептал на последнем издыхании Константин Матвеевич и стегал сам себя концом бича по уху. Это придавало ему сил, и он таки выгонял тёлок с огорода. Сбив их в компактную кучу, Сакуров гнал тёлок в сторону тех, которые недавно носились, но которых уже и след простыл.

- Э-э! – разевал рот Константин Матвеевич и принимался вертеть головой по сторонам. Минуту он высматривал сексуально озабоченный молодняк на откорме, а потом с удивлением обнаруживал похотливых тёлок на железнодорожной насыпи, мирно щиплющих какую-то дрянь и дожидающихся своей участи пассивных участниц очередного дорожно-транспортного происшествия.

- Чтоб вы треснули! – бормотал Сакуров и, оставив в покое любительниц капусты, мчался к насыпи. По рассказам очевидцев он знал, что железнодорожники (особенно водители мотовозов) положительно относятся к таким ДТП, потому что из пассивных участниц вышеупомянутых ДТП получаются отменные котлеты, отбивные и прочие мясные блюда вплоть до копчёных рёбрышек. Поэтому подавляющее число железнодорожников (и все без исключения водители мотовозов) никогда не делали ничего от себя зависящего, чтобы избежать похожего ДТП с такими симпатичными парными его жертвами.

- Я вам рога поотшибаю! – сипел Сакуров и пинками сшибал упрямых тёлок с насыпи. Вдали с сожалением гудел мотовоз, Константин Матвеевич сбегал с насыпи вслед за тёлками и старался направить их туда, откуда снова потянулись в капусту их охочие до культурной зелени подруги.

«С ума сойти, - лихорадочно думал он и чувствовал, что ещё немного, и он начнёт лаять. – Однако как с этими блядями справляются Мишка с Витькой? Впрочем, Мишке на лошади сподручно, но Витька ведь на своих двоих?!»

Потом пошёл дождь, и тёлки, как тараканы, стали разбредаться по посадкам. А Сакуров, как дурак, лазал по посадкам за тёлками и пытался собрать их в одно стадо. А затем, когда ноги стали отказывать окончательно, Константин Матвеевич решил на всё задвинуть и прилечь на какой-нибудь поваленный ствол хотя бы отдышаться. Как он прилёг, так, несмотря на зарядивший дождь, и вырубился. А когда очнулся, дождь уже поливал вовсю, а Жорка с Варфаламеевым гнали стадо в загон.

- Братцы! – завопил благодарный Сакуров. – Что бы я без вас делал?!

- Пропал бы на хрен! – весело отозвался Жорка. Когда он успел протрезветь, имея после ухода Сакурова на работу почти литр спирта, оставалось только догадываться. Впрочем, Варфаламеев тоже держался ровно. А вот Мироныч стоял у загона на четвереньках.

- Костя, миленький, я вам обязательно помогу загнать стадо, - грозился старый хрыч. Тёлки шли прямо на него, а Мироныч тщетно пытался принять вертикальное положение.

- Мироныч, отползи в сторону! – орал Жорка. – А то тебя опять кто-нибудь обгадит!

- Я его оттащу, - спешил к Миронычу Варфаламеев.

- Да, встань потом у входа. Посчитаем…

- Хорошо…

Как ни странно, но Сакуров в первый день своего пастушества не посеял ни одной головы. Это стоило отметить. Впрочем, отмечать пришлось бы и без этого, потому что Жорка нашёл очередную заначку в виде двухлитровой банки своего фирменного самогона и…

В общем, продолжать собирались в избушке Мироныча. Во-первых, не тащить же старого хрыча к Жорке или Сакурову. Во-вторых, тот мог сам поползти за продолжением в любую избу, а кому это было надо? Дело в том, что Мироныч уже вырубался у Жорки на диване в большой комнате. А потом он захотел ночью по малой нужде, но, якобы не сориентировавшись в незнакомой обстановке и не желая беспокоить хозяина, вырубившегося в своей спальне, справил малую нужду в укромном, по его мнению, месте. Короче говоря, Мироныч надул в Жоркины резиновые сапоги, которые стояли в кухне. Потом Мироныч снова улёгся на диван и спал, как младенец, до тех пор, пока его не стащил на пол разъярённый Жорка. Мироныч долго отнекивался, но потом, припёртый к стенке вещественными доказательствами в виде полных известно чем резиновых Жоркиных сапог, стал ругаться и говорить, а зачем, дескать, его затащили в незнакомую обстановку? Ну, и про свою деликатность, не позволившую ему тревожить спящего хозяина, не преминул вставить.

У Мироныча банкетали часов до одиннадцати. Старый хрыч выставил на закусь солёные кабачки, отвергнутые даже его неприхотливыми детьми-бизнесменами, и от выпивки, даже падая со стула, не отказывался. Да ещё пытался петь романс на стихи Есенина. А может, и не Есенина, но что-то про рощу золотую, которая отговорила серебряным печальным языком, и про журавлей, которые…

- Тоскливо завывая, вдруг потянулись к югу босиком, - перебил старого хрыча Жорка.

- Неправильно, - бубнил Мироныч и снова норовил упасть со стула, но его заботливо придерживал Варфаламеев.

- Почему неправильно? – спрашивал добрый пьяница Петька Варфаламеев.

- Потому что не босиком, - упрямо твердил старый хрыч.

- В штиблетах? – ухмылялся Жорка.

- Не в штиблетах, - возражал старичок.

- Значит, в кроссовках?

- И не в них…

- Тогда босиком. Слушай, пошёл в жопу, а?

- Никуда я не пойду, потому что вы без меня остальную самогонку выпьете…