Герман Дейс - САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

- Ну, ни хрена себе! – с чувством сказал Константин Матвеевич и пошёл собирать тех будущих коров, которые норовили разбрестись по материковой части заливных лугов, откуда можно было удрать к лесопосадке и попасть на железную дорогу, слинять в капустное поле или забрести в заболоченную низину, чтобы там увязнуть и орать благим матом.

- Вот я и говорю, - словоохотливо сообщил Жорка, подходя к Сакурову, - выпиваем мы весь самогон за вычетом твоих ста пятидесяти граммов, и, перед тем, как разойтись по домам, выходим с Варфаламеевым на околицу, чтобы посмотреть на тебя… Что, думаешь, ты один такой умный и первый придумал пасти тёлок в этом удобном месте? Короче, тёлки отсюда и до тебя падали в воду. Поэтому, представив твоё паническое состояние и возможность выхода тёлок на противоположный берег, я сгонял к Виталию Иванычу за его собакой и – мухой сюда. Короче: дуй домой, выдай Миронычу две по сто баков и отправляй его за горючим. Пока, понимаешь ли, не вечер. А чтобы Мироныч не забыл, зачем его посылали, Петька обещал старого хрыча сопровождать.

- Слышь, Жорка, может не надо? – неуверенно возразил Сакуров, памятуя свои вчерашние решительные мысли насчёт категорического прекращения всяких финансовых (и золотовалютных в том числе) взаимоотношений с такими упырями, как Мироныч и его сынок. Параллельно Константин Матвеевич подумал о том, что о какой на хрен вчерашней решительности может идти речь после сегодняшнего показательного выступления его верного товарища и односельчанина Жорки Прахова. То есть, идти она, в смысле – речь, может, но…

- Надо, - кратко возразил односельчанин, и Сакуров поплёлся в деревню.

Мироныч сдержал своё слово и, когда Константин Матвеевич стал загонять стадо, он издали приметил странную картину. Вернее, бывший морской штурман, машинально поглядывая в сторону загона, обнаружил, что один столб на входе какой-то не такой. Когда же Сакуров, нещадно лупя тёлок кнутом, подошёл ближе, он услышал, что странный столб подаёт голос.

- Но, родные, но пошли на место! – вякал столб голосом Мироныча.

«Что за фигня?» - протёр глаза Константин Матвеевич и увидел старого хрыча. Хитрожопый старец был пьян, дальше некуда, но его снедала жажда оплачиваемой деятельности, поэтому он временно покинул продолжающееся в его избушке застолье и выполз на оперативный простор. А так как ему не хотелось мокнуть под продолжающимся дождём и стоять на четвереньках в навозной жиже, он предусмотрительно, на манер Одиссея, привязал себя к столбу на входе и накрылся какой-то попонкой.

«Во даёт!» - изумился Сакуров и принялся бегать из стороны в сторону, торопя тёлок. Тёлки в загон шли нога за ногу, и Сакурову пришлось попотеть. Он минут двадцать месил грязь с навозом возле загона, а потом ему ещё пришлось отвязывать Мироныча, чтобы накинуть на столбы поперечные жерди.

- Вы зачем меня на землю положили? – бузил старый хрыч.

- Сейчас подниму, - пыхтел Сакуров, одновременно лягая ногой тех тёлок, которые норовили выпятиться на волю, и привязывая скользкие сырые жерди к скобам, вбитым в столбы.

- Только шубу не порвите, - предупредил Мироныч, возясь на сырой земле.

- Какую шубу? – не понял Сакуров, пригляделся повнимательней и сообразил, что та штука, которую он принял за попонку, когда-то действительно была шубой. И её, судя по размером, когда-то носила необъятная Аза Ивановна, супруга мелкого хрыча Мироныча.

- Каракулевую, - сообщил бывший директор и встал на четвереньки.

- Это когда она была каракулевой, - возразил Сакуров и попытался взгромоздить односельчанина на свои натруженные плечи. Однако намокшая бывшая каракулевая шуба, хоть и стёрлась за время носки до качества нагольного тулупа третьей свежести, весила в два раза больше самого Мироныча, поэтому бывший старпом вынул бывшего директора из его бывшей шубы и потащил в избу почти в чём мать родила.

- А где моя шуба? – принялся бузить Мироныч, дрыгая ногами.

- Вот, блин, - кряхтел Сакуров, поднимаясь на крыльцо избушки односельчанина.

- А где моя плащ-палатка? – не унимался гнусный старец.

- Привет труженикам полей! – подал голос Жорка из клубов сигаретного дыма.

- Как поработал? – осведомился Варфаламеев.

- Как обернулись? – вопросом на вопрос ответил Сакуров.

- Нормально, - сдержанно возразил Варфаламеев.

- Тебе, Варфаламеев, ничего поручить нельзя, - заявил Жорка.

- Что-то не так? – поинтересовался Сакуров.

- Садись, - буркнул Жорка и налил соседу. Константин Матвеевич занял место, выпил водки, принесённой из города Варфаламеевым, который сопровождал Мироныча в Угаров и обратно, и сморщился.

- Где водку брал, Петь? – поинтересовался Сакуров, втыкая вилку в тарелку с какой-то закусью.

- А он её и не брал, - сообщил Жорка.

- Это как? – не понял Константин Матвеевич.

- Молча, - принялся объяснять Жорка, а Варфаламеев вздохнул и пригорюнился. - Сначала Мироныч со своей Азой Ивановной хотели отоварить Варфаламеева своими пойлом-закуской, но у нашего гуманиста достало ума от их предложения отказаться. Тогда Аза Ивановна выкатила на стол пузырь Ванькиного спирта, Варфаламеев обмяк, а старый хрыч вызвался побегать по магазинам. И – вот!

Сакуров что-то съел и снова сморщился.

- Кстати, на хрена ты его принёс? – спросил Жорка и кивнул на Мироныча, подползающего к банкетному столу.

- Так это, - невразумительно ответил Константин Матвеевич.

- Где моя каракулевая шуба? – поставил вопрос ребром старичок и скушал, даже не изменившись в лице, заготовленную для него дозу какой-то невозможной отравы.

- Ну и дерьмо, - сказал Сакуров и стал перезакусывать бутербродом с луком и Жоркиной сельдью.

- Это он якобы купил в магазине, которым владеет его давнишний должник, - вымученно улыбнулся Варфаламеев и стоически принял очередную дозу отравы, а затем также стоически закусил снедью из магазина должника Мироныча. – Я, пока он якобы покупал, два часа торчал в его квартире и слушал Азу Ивановну, как она чуть было не вышла замуж за боевого генерала.

- Купил он, как же, - проворчал Жорка. – Он взял своего должника измором, и тот погасил мифический долг вот этим…

- А деньги? – спросил Сакуров.

- Какие деньги? – безнадёжно махнул рукой Жорка.

- Двести долларов! – ахнул Сакуров. – Ну, вы даёте…

- Ладно, не грусти.

- Так где моя каракулевая шуба? – напомнил Мироныч и с аппетитом съел дрянь из тарелки.

- Достал ты своей шубой! – заорал Жорка.

- Ей цены нет, - не унимался Мироныч, - потому что она из чистого каракуля. А так как каракуль делают только из новорождённых барашков специальной породы…

- Каракуль делают из незаконнорожденных баранов вроде тебя, - брякнул Жорка и закурил.

- Что вы говорите? – изумился Мироныч. – Выходит дело, она вообще бесценная… А я хотел отдать эту шубу вашей жене… за какой-то японский комбайн… Костя, миленький, принесете, пожалуйста мою шубу!