Герман Дейс - САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

«Это он меня заранее подготавливает к итогу, который посчитают в их сраной бухгалтерии», - подумал Сакуров.

- Зато вы в следующем месяце будете с привесом, - угрюмо буркнул он, имея виду вес семерых тёлок.

- А мы будем, - весело поддакнул Мишка. – Да ты не переживай: какую никакую зарплату и ты получишь. И зерна дадим. Так что и на долю Мироныча перепадёт.

- Ему за что? – машинально поинтересовался Сакуров.

- Он придумает, - утешил Сакурова Мишка. – Садись, будет кочевряжиться…

- Ладно, подвинься…

За трудами и заботами Константин Матвеевич довольно быстро забыл о надувательстве во время взвешивания скотины. Он готовил огород к следующему сезону, кое-что достраивал в плане подворья, правил избушку, заготавливал дрова и прочее. Погода, кстати, всё ещё стояла хорошая, поэтому Мишка с Витькой продолжали пасти своё стадо, а Сакуров продолжал его сторожить. Опытные акционерные скотоводы попеременно появлялись в деревне, но ненадолго: привечать их было некому, а сами они никого привечать не собирались. Но вскоре ударили холодные дожди, и стадо угнали в Лопатино. А про зарплату Сакурову сказали, что как только, так сразу. В том смысле, что Мишка сам её привезёт вместе с ведомостью.

Услышав такое, Сакуров снова упал духом и пожаловался Жорке, но Жорка его утешил.

- Не ссы, привезёт, - заверил Сакурова бывший интернационалист, закуривая под козырьком Сакуровского крыльца. Жорка продолжал не пить, а Мироныч продолжал копать в лесопосадке.

- Правда? – слегка воодушевился Константин Матвеевич.

- Правда.

- Копейки какие-нибудь, - предположил Сакуров.

- За пастушество – да, но прибавь к ним две сторожевые зарплаты. Плюс кой-какой комбикорм. Чухаешь?

- Вообще-то, я больше рассчитывал на привес, - возразил Сакуров.

- Да хрен с ним, с привесом. Давай лучше прикинем, во что оставшиеся баки вложим.

Жорка мастерски плюнул в дупло ракиты, росшей у самого Сакуровского крыльца, и смачно затянулся сигаретным дымом. Дождь усиливался, ракита роняла на землю предпоследнюю листву, Мироныч, наконец-то, перестал стучать заступом.

- Давай трактор купим, - выдал свою заветную мечту Константин Матвеевич.

- На хрена? – удивился Жорка.

- Ну, всё-таки, - растерялся Сакуров.

- Ты что, механик? – спросил Жорка.

- Нет.

- Так и забудь. Я так прикидываю, что надо зерна закупить да поросят взять с полдюжины. Поставим их в твой сарай, а весной толкнём свинину где-нибудь в Москве. Кстати, неплохо было бы взять какую-нибудь подержанную иномарку.

- А хватит на всё? Помнишь…

- Помню. Знаешь, сколько сейчас стоит телега, которую мы толкнули в Мурманске?

- Сколько?

- Смешно сказать: всего триста долларов. А учитывая темпы инфляции, она нам обойдётся вообще долларов в двести.

- Да, Колюня не дурак, - поддакнул Сакуров.

- Был бы, - уточнил Жорка.

Жорка хотел сказать, что дальний родственник их односельчанина Семёныча был бы не дурак, если бы не связался с приятелями, потому что покупал он свой грузовик в кредит по остаточной стоимости и советскому номиналу почти год назад. А за это время бывшие советские рубли, смешавшись с демократскими банкнотами, упали в десять раз. То есть, если бы дальний родственник Семёныча остался при грузовичке, то он остался бы с ним почти задаром.

- Я одного не пойму, - решил развить тему Константин Матвеевич, - как мог такой никчёмный мужичок оформить такой узкий кредит?

- Сам не пойму, - пожал плечами Жорка.

Оба помолчали, думая на тему возможностей, которые предоставила российская демократия узкому кругу избранных людей для того, чтобы эти люди в скором будущем стали столпами нового российского общества. Каким будет вышеупомянутое общество и как в когорту избранных попал дальний родственник Семёныча, оставалось догадываться.

- А вот и Мироныч, - неожиданно сообщил Жорка.

- Где? – удивился Сакуров и повертел головой, высунувшись из-под навеса. Спустя минуту он действительно увидел старого сквалыгу, ползущего с заступом на плече и каким-то мешком в руке по границе участков Сакурова и Жорки Прахова. Дождь скрадывал передвижение бывшего директора, нынешним своим видом смахивающего на последнего разбойника из одноимённой драмы Шиллера, поставленной не в самом лучшем провинциальном театре. Передвигался старый хрыч с трудом, глядел злобно.

«Ну и слух у Жорки», - в который раз подивился Константин Матвеевич.

- Ну и здоровье у Мироныча, - возразил Жорка, имея в виду возраст бывшего директора и его повседневные упражнения на свежем воздухе, на воздухе очень свежем, и на воздухе донельзя мокром.

- Здравствуйте, Евгений Мироныч, - приветствовал односельчанина Сакуров.

- Здравствуйте, - огрызнулся Мироныч, вполз на крыльцо, брякнул об него заступ и стал что-то доставать из мешка.

- Нашёл фунты? – поинтересовался Жорка. – Или опять одни стерлинги?

- Какие стерлинги?! – завизжал старичок. – Я на вас в суд подам!

- За что? – удивился Жорка.

- За это!

Мироныч наконец-то опростал мешок и явил взорам соседей какой-то ужасно древний чугун, с корявыми наростами снаружи и изнутри.

- Две недели копал и – что?! – не отставал старичок, потрясая ужасным чугуном, явным ровесником самого себя.

- Что ж ты так орёшь, родной? – заговорщическим голосом урезонил старичка Жорка. – Ведь это тот самый чугун…

- Какой – тот самый? – насторожился Мироныч.

- Ну, тот, в который я фунты положил, прежде чем зарыть. Ты как горшок доставал: дыркой кверху или жопой?

- Чёрт! – хлопнул себя по лбу старый маразматик, схватил заступ и рванул обратно в посадку.

- Там рядом в горшке поменьше должны быть стерлинги! – крикнул вдогон старичку Жорка, а Сакурову, глядя на семенящего под холодным дождём Мироныча, сделалось совестно за своего друга.

Вечером случился скандал. Присутствовали Жорка, Сакуров, Виталий Иваныч, военный и Гриша. Центровым выступал Мироныч. Сначала он, конечно, не нашёл ни золотых фунтов, ни горшка с серебряными стерлингами. Больше того: Мироныч вывозился в грязи, как передовой золотарь (55), взявший повышенные обязательства чистить по три авгиевы конюшни за смену. В таком плачевном виде Мироныч пошёл доставать Жорку, требуя погасить мифический долг хотя бы с помощью трёхсот долларов вместо обещанного большого горшка с золотыми фунтами и горшка поменьше с серебряными стерлингами. Жорка, не побрезговав ветхостью мифического кредитора, спустил его с крыльца, и Мироныч, призывая всех желающих в свидетели, показательно похромал по деревне.

Первым Мироныча услышал Сакуров. Он убрал с огня кастрюлю со щами, накинул телогрейку и вышел на крыльцо. Мироныч воззвал к Сакурову и пошёл дальше. Сакуров поплёлся за старичком, проклиная себя за слюнтяйство.