Игорь Анейрин - Бремя власти

Галахад преподнес ей их в подарок. Как она слышала, специально отряжённый для этой цели один из поставщиков королевского двора ездил за этим украшением в Вецилию, город где-то далеко за океаном Арит, славившийся своими золотых дел мастерами на весь мир.

Под те кольца, серьги, браслеты и ожерелья, что успел подарить принц, ей пришлось завести целый ларец, который сам по себе был произведением искусства: вишнёвого дерева, инкрустированный драгоценными вставками и эмалью; с множеством ящичков и таких размеров, что больше напоминал небольшой сундук для постельного белья.

Её удивление, впрочем, относилось не к драгоценностям и не к бесчисленным нарядам, которые мастер Орнус исправно поставлял в её гардероб, и которые она даже не успевала примерять — ко всему этому Бланка успела уже привыкнуть. Почти необъяснимыми были те отношения, которые сложились у нее с дедом Галахада, его высочеством Оуэном Эмли. Сейчас девушка сидела прямо напротив герцога возле огромного полыхающего камина — старик всегда мёрз, а когда наступала осень, он вообще крайне редко выбирался из своих покоев.

С другой стороны, назвать его жизнь затворнической значило бы серьёзно погрешить против истины. Тело немощно, но дух бодр — эти слова древнего мудреца как нельзя более подходили к этому человеку. Эмли постоянно принимал посетителей. Самых разнообразных: это могли быть торговцы, какие-то просители, посланники, возвращавшиеся из других стран и просто отдалённых уголков Корнваллиса, а также тёмные непонятные типы, незаметно проскальзывавшие в его опочивальню мимо стражи и так же тихо исчезавшие. Письменный стол герцога всегда заваливали горы документов, географические карты, письма и древние манускрипты, но последнее время Оуэн Эмли с видимым удовольствием отодвигал все эти бумаги в сторону, чтобы побеседовать с будущей женой своего внука.

Их первая встреча после того памятного королевского приёма произошла по инициативе герцога. Нервное состояние Бланки, как она вспоминала, на удивление быстро прошло, хотя она ещё долго не могла без внутренней дрожи смотреть на обезображенное лицо прокажённого старика. Он был умён и доброжелателен: с интересом выслушивая рассказы девушки о жизни в Хартворде и тамошних порядках, вставлял меткие замечания, нередко подшучивая над тем, что казалось ему забавным. Герцогу было уже под семьдесят, и Бланка не уставала поражаться его цепкому уму, удивительной памяти и тонкому, хотя нередко очень злому юмору. Её взгляды и суждения о многих событиях часто оказывались схожи с герцогскими, и в один момент Бланка поймала себя на том, что они вместе совершенно по-детски хохочут над какой-то шуткой.

Вскоре эти визиты стали доставлять ей удовольствие. А ещё неделю спустя как-то незаметно для самой себя она стала оправлять герцогу подушки, затыкать плед под ручки его кресла и следить за тем, чтобы он вовремя глотал пилюли, каждодневно приготавливаемые лекарем Гленкиддином. Эту процедуру Оуэн Эмли ненавидел: все эти отвары и порошки, заявил он однажды Бланке, напоминают ему о его возрасте.

— Ничего уже не могу, — хмуро пробурчал тогда герцог, — на ноги встаю — через пару шагов падаю, на коня не помню когда взбирался… Эх, были денёчки… Да и сейчас готов, только бы ноги слушались. Верхом, по лесу, на кабана… пусть бы напоследок. А уж с бабой в постели лет двадцать назад было. Будь всё проклято.

Последнего замечания Бланка предпочла не услышать, сделав вид, что увлечена рассматриванием вовремя подвернувшейся под руку карты.

Набравшись в очередной раз храбрости, она завела разговор о правах наследования престола. Старик в ответ хмыкнул.

— Я знал, что рано или поздно ты об этом спросишь… Всё дело ведь в твоей подружке графине Хартворд, не так ли?

Бланка решительно посмотрела ему в глаза.

— Конечно. И если, как говорят, семья Беркли имеет первоочередные права на трон Корнваллиса, я чувствую себя по отношению к Алиеноре подлой предательницей.

— Выкинь это из своей хорошенькой головы, девочка, — махнул рукой Эмли. — Пусть об этом думают те, кого это напрямую касается. Но, раз уж ты спросила, я расскажу, что гласит закон королевства. У Лорелей мозги всмятку, но ты, как умная женщина и будущая королева, должна это уразуметь.

Герцог поудобнее устроился в кресле и продолжил:

— У моего старшего брата Эвана Когара была единственная рождённая в браке дочка, Аэроннуэн, так? — Бланка кивнула, и старик удовлетворённо причмокнул губами. — Пусть земля ей будет пухом. Малосведущие люди говорят, что по обычаям она должна была унаследовать корону Корнваллиса, как наследуют дети своим родителям. Но есть одна закавыка. И эта закавыка называется «Закон Лойна Длиннобородого».

— Короля?

— Да. Лойн — это сын Мередидда Уриена, собирателя королевства, второй по счёту государь Корнваллиса. Его «Закон» — это на самом деле беспорядочная мешанина из законов и обычаев всех земель, которые сумел объединить под своей властью его отец. Ведь должен же быть в королевстве единый порядок? Вот Лойн, не особо себя утруждая, а может быть, и боясь кого-нибудь обидеть, просто свёл в одном документе все установления, имевшиеся на тот момент. Следовало, конечно, сделать по-другому. Пока Мередидд прижал всех к ногтю, нужно было все местные обычаи отменить и оставить только те, что шли на пользу королю. Никто бы и пикнуть тогда не смел. Но первый король это сделать не успел, быстро помер, а у второго, судя по всему, талантов не хватило. Вот бароны и закрепились, а теперь сидят, как сычи, в своих замках, и каждый со своим собственным законом.

— Так о чём конкретно речь?

— Не торопись. — Эмли улыбнулся и, слегка повернувшись в кресле, показал пальцем на одну из книжных полок, которые занимали всё пространство за его столом. — Вон, видишь ту книгу? Большую, в красной коже? Бери и ищи. Часть вторая, раздел четырнадцатый, параграф пятый. А пока налей-ка мне вина.

Протянув герцогу высокий посеребрённый бокал, Бланка с трудом достала тяжёлый том и, положив его на стол, углубилась в изучение фолианта. Спустя несколько минут она в задумчивости вновь уселась перед своим собеседником.

— Что это значит?

— « Земельное же наследство …», — начал старик, с ожиданием глядя на Бланку.

— Да, — та нетерпеливо мотнула головой, — « Земельное же наследство ни в каком случае не должно доставаться женщине ». Что это значит?

— Это и значит. Это очень древний обычай. Женщина, которая выходит замуж и уходит в другую семью, получает приданое и не более того. Земля же остается наследникам мужского пола. В противном случае, если бы земельное владение делилось между всеми сыновьями и дочерями, оно дробилось бы бесконечно с каждым новым поколением и в конечном итоге превратилось бы в ничто.