Игорь Анейрин - Бремя власти

За неимением начальника стражи Тиррела здесь командовал кастелян замка сир Равен, приземистый, немолодой уже человек с вечно неприступным выражением лица; почти на каждом пальце его рук сверкало по перстню с драгоценными каменьями. Одежда его походила на солдатскую, если не считать длинного, почти до земли, красного плаща; вместо шлема на его голове красовался бархатный берет, расшитый самоцветами. Внимательно оглядывая выстроившихся в две шеренги стражников, Равен неспешно прохаживался вдоль строя; казалось, что одного взгляда его серых глаз из-под кустистых бровей хватает, чтобы сдерживать толпу на приличном расстоянии.

В четырёх сотнях шагов от городских ворот виднелся древний каменный мост, возведённый над руслом обмелевшей в незапамятные времена реки. Где начиналась эта река, никто толком не знал, но опять же поговаривали, что огибая замок, русло, петляя, уходило всё дальше и дальше на юг, куда-то даже за Стену. И обмелела-то она после того, как эту самую Стену возвели, устроив за ней магический купол. Вода в реке то краснела, то чернела, принося вниз по течению полусгнившие остатки неведомых растений, пока не исчезла совсем; деревья по берегам съежились и усохли. Река звалась Суонси, и местные жители по-прежнему, хотя воды там и в помине не было, говорили: «за рекой», или «нашел в реке». Находок, впрочем, в последнее время никаких не случалось: Суонси по понятным причинам пользовалась дурной славой.

Русло служило как бы естественной границей владений графа Хартворда; то, что расстилалось за ним, по молчаливому согласию считалось уже частью Пэстыни, землёй, на которую неведомым образом падала мрачная тень Стены.

— Едут! Едут!

Возбуждённые крики из толпы заставили Равена обратить взгляд в сторону моста. Клубы пыли уже, наверное, с час как виднелись в той стороне, но только сейчас на мосту показался передовой отряд. Кастелян взмахнул рукой; к нему подвели чепрачного жеребца, на которого сир Равен вскочил без видимых усилий; затем неторопливо, в сопровождении двух наёмников, бегущих рядом, он направился к выходу из города.

В сотне шагов от ворот он остановился. Прибывший авангард тем временем рассредоточился, образовав две плотные шеренги, между которыми, также не спеша и небрежно придерживая поводья рукой, к встречающим подъехал лорд Беркли.

Рутвен Беркли, граф Хартворд, был высоким, крепко сложенным мужчиной лет около сорока. Длинные, рыжеватого оттенка светлые волосы свободно падали на плечи, удерживаемые на голове простым железным обручем. Сейчас его облик являл собой разительный контраст с ярко-красными доспехами городской стражи и их сверкающими на солнце шишаками, но ни потускневшая стальная кираса графа, ни пропылённый серый плащ всё же не оставляли сомнений в том, что в город приехал его господин.

— Сир Равен, — просто сказал он. — Приветствую.

Кастелян еле заметно склонил голову.

— Приветствую, ваша светлость. Всё спокойно.

Вдруг, как будто по молчаливому согласию, оба широко улыбнулись.

— Рад видеть тебя, старина. — Не слазя с лошади, граф приблизился к Равену и они крепко пожали друг другу руки.

— Я тоже рад, милорд. Все ли живы? Есть ли известия?

— И немало. Всему свой черёд.

Граф обернулся. С правой стороны из-за его спины показался всадник. Верхом на вороном жеребце, в чёрном платье и такого же цвета плаще. Невысокого, как можно было заметить, роста, с чисто выбритым лицом и крючковатым носом. Серебряный нагрудник и длинные жемчужные серьги в ушах. В отличие от лорда Беркли, волосы его удерживались искусно сплетённым золотым ободком с тремя зубцами надо лбом.

— Брат, — граф Хартворд сделал еле заметный жест рукой, — позволь представить тебе сира Равена Оргина. Он моя правая рука, а также левая, и иногда, — граф усмехнулся, — да, даже иногда и голова. Сир Равен — его светлость Рич Беркли, граф Клеймор.

— Голову всегда полезно иметь свою, — несколько скрипучим голосом произнёс Клеймор. — Оргин. Я слышал о Лане Оргине, лорде Харлеха.

— Это мой отец, — сухо сказал кастелян.

— О-о. Сочувствую.

— Не стоит, милорд. Давние дела. Харлеха уже нет, как и лордов Харлеха. Прошу следовать за мной.

Не дожидаясь ответа, Равен развернулся и поехал к воротам. Следом, негромко переговариваясь, скакали оба брата, а за ними, уже почти не соблюдая строя, около двух сотен солдат. В пыли, с усталыми, но уже довольными лицами, предвкушавшими отдых и вечернюю попойку.

Толпа народа ликовала. Кто-то высматривал своих друзей и знакомых, кто-то, подбрасывая шапки вверх, кричал «Слава лорду!»; как только первые отряды вошли в город, стража, проследив за тем, чтобы сиятельное начальство благополучно скрылось за воротами замка, также слилась с горожанами и прибывшими, здороваясь и расспрашивая о новостях.

Замыкала шествие единственная группа солдат, сохранивших строгий порядок. Впереди, грозно покрикивая на запрудивших дорогу хартвордцев, ехал сир Тиррел Одли, начальник замковой стражи. С десяток наёмников, не особо церемонясь, древками копий распихивали толпу в разные стороны, освобождая путь для огромной телеги, которую с натугой тащила четверка лошадей. На телеге стоял большой ящик не меньше двух ярдов высотой, скорее, даже не ящик, а нечто прикрытое деревянными щитами, скреплёнными по бокам железными скобами. На телеге рядом с возницей сидел замковый лекарь Миртен, по обыкновению одетый в длинное красное платье, изрядно запылившееся в дороге.

Телегу почти вплотную подвезли к помосту с виселицей. Полторы дюжины солдат, вместе с присоединившимися к ним стражниками, зацепили ящик веревками и втащили его наверх по предварительно установленным доскам, используя их в качестве полозьев. Замковый плотник принялся молотом сбивать железные скобы, удерживавшие щиты.

Толпа охнула и подалась вперёд. В большой клетке, открывшейся её взорам, сидело, забившись в угол, непонятное волосатое существо. Двое наёмников, вооружившись копьями, без церемоний принялись тыкать его через прутья; существо, поначалу как будто и не чувствовавшее уколов, вдруг взревело и бросилось на обидчиков, сумев выдернуть копьё у одного из них. Ловко перехватив древко в руке, дхарг занёс его для броска. В толпе завизжали. Наёмник, столь незадачливо лишившийся своего оружия, лежал на помосте на спине в трёх шагах от клетки. Пытаясь отползти назад на руках, он, шепча что-то побелевшими губами, остановившимся взором смотрел на острие копья, направленное ему прямо в грудь.

— Кроххш , — низким гортанным голосом прохрипел дхарг. — Н’гор кроххш .

Дхарг был огромен. На голову выше самого высокого человека, хоть и стоял, сильно сгорбившись, с широченными плечами. Его руки, или скорее, лапы толщиной превосходили человеческую ногу, а по длине свисали почти до колен. Ноги напоминали козлиные и оканчивались здоровенными ступнями с тремя пальцами каждая. Всё тело поросло буроватой шерстью. Он был почти обнажён, если не считать потерявшей свой цвет грязной набедренной повязки, и весь заляпан высохшими кровавыми пятнами. А морда… Морда походила на кабанье рыло с двумя огромными желтоватыми клыками, торчащими вверх.