Юлия Бажова - Сети

Наконец-то! Морган на ходу стащил с себя тесную хозяйскую рубашку, которую надел, чтобы не запачкать бинты. Последнее усилие – заставить себя помыться. А потом, если не набегут облака, покемарить на солнышке. Дождаться, когда все уедут. Но прежде – Марго. Он развернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал к лесу.

– Хочешь взглянуть, как идут дела? – Долма следовала за ним как тень. – Я могу сделать это сама. Тебе лучше лечь. И откройся, пожалуйста. Мне нужно глянуть, все ли с тобой в порядке.

А что может быть не в порядке? Обычные повреждения, какие бывают от неосторожного контакта с претами. Его Манна выглядела как прожженная ткань. Направив в нее поток своей жизненной силы, Соула восстановила ее целостность. Со временем ее Манна растворится в его – так же, как пища, усвоенная телом, становится его частью. Ничего особенного. Но… целитель вправе оценить результат лечения. Морган открылся – ненадолго, чтобы только дать Долме осмотреть себя. Ее внимание было более пристальным, чем обычная забота целителя о раненом, и это создавало напряжение. В нескольких шагах от кромки леса Дар захватил вожделенный сияющий огонек между небом и землей. Все в порядке. Морган скользнул по Марго вниманием быстро, не задерживаясь, чтобы не разжигать интереса Долмы, которая бессовестно за ним шпионила, и для виду переключился на молодых людей. Оба отозвались на его прикосновение безмолвным приветствием. Идти дальше смысла нет. Морган повернул обратно. Первая попытка спровадить Долму не удалась. Попробуем еще разок.

– Будешь ждать ребят? – спросил он ненавязчиво.

– Тебя.

– Не понял?

– Ты отдохнешь, и мы с тобой поедем в отряд. А ребята уедут, когда закончат.

Этого только не хватало!

– Я ночую здесь.

– Нет! – Долма резко остановила его, схватив за локоть. – За тобой нужен присмотр и… Тебя все ждут! Ты проделал за нас половину работы. Трау захочет тебя отблагодарить, устроить в честь тебя праздник.

«Какой праздник, детка? С девятью трупами. Праздник будет, когда Трау отбрехается от попов. И выбьет из них деньги. Вот это будет настоящий праздник».

– Я ночую здесь, – повторил Морган, – и за мной не нужен присмотр. А завтра продолжу путь на юго-запад. У меня… важное поручение. – «Которое я дал сам себе». – Позавчера погиб мой близкий друг. Я хочу побыть один. Но от благодарности не откажусь. Где-то в лесу бродит мой конь. Если ваши ребята наткнутся на него, пускай отловят и приведут сюда.

– Ах… Прости. – Долма сникла. – Тогда… – Она бросила на него короткий взгляд, полный надежды. – До встречи?

Морган благодарно сжал ее кисти.

– Пойду прилягу.

– Если мы не найдем твою лошадь, мы пришлем тебе другую, – крикнула Долма вслед и побрела в противоположную сторону.

Крепко обхватив руками ветку и прижавшись щекой к шершавой коре, Марго пыталась переварить в голове произошедшее. У Моргана закончился смертоносный огонь, он намеревался избавить их обоих от мучений, попросил спеть. Потом она заснула, как он и обещал, а когда проснулась… преты сгинули. А должны были сгинуть они с Морганом. Сознание агонизировало, но телесные ощущения говорили о том, что она все еще на этом свете. У мертвецов не бывает головокружений, шума в ушах и жажды. Кто-то спугнул тварей. Марго ощупала карманы плаща в поисках фляги; не обнаружив ее, принялась слизывать с листьев капельки дождя.

– И один в поле воин! – Возглас прозвучал с неподдельным восторгом.

Марго дернулась от неожиданности. Если б не ремень, она бы свалилась. Из-под соседнего дерева место побоища обозревали два амбала в кожаных штанах и кожаных жилетах, вооруженные длинными ножами и мечами: один лохматый и белобрысый, а другой обритый наголо. У лысого за спиной висел еще и арбалет. Господь послал в помощь злейших врагов нечисти! Марго подобрала ноги и вжалась в ветку, чтобы ее не заметили. Неизвестно, кто хуже, колдуны или чудовища, которых они убивают. Говорят, у Суров дурной глаз и им ничего не стоит убить, покалечить и подчинить человека магией.

Мужчины посовещались, лысый потыкал пальцем в претов и убежал. Его дружок не терял времени даром: извлек из-за пазухи ломоть хлеба с ветчиной и алчно вгрызся в него. Не отходя от возвышающегося перед ним холмика из тел! Жуя, парень пинал носком ботинка верхнее – очевидно, чтобы посмотреть, сколько под ним еще лежит. Марго поморщилась. Хорошо, желудок пуст. Утробные звуки выдали бы ее и наверняка вызвали бы идиотские шуточки. Парни в деревне всегда ржут, когда кто-нибудь блюет в кустах. А уж блевать с дерева…

С возвращением лысого бутерброд отправился обратно в карман, откуда немедленно был выхвачен: с радостным рыганием, заменяющим, по-видимому, смех, лысый запихнул его себе в рот. Минуту спустя до Марго донеслась звонкая и весьма удачная имитация соловьиной трели. Лишившийся заначки парень ткнул своего дружка в бок:

– Покукуй еще.

Трель смолкла. Оба сложили свои смертоносные железяки под соседнее дерево, где почище, натянули кожаные перчатки и принялись растаскивать гору окровавленных туш – брали каждую за лапы и уволакивали куда-то в глубь леса. Высокие, ладно сбитые. Двигаются плавно, бесшумно. Кожаные жилеты надеты на голое тело – видимо, чтоб мускулы показать. На колдунов не похожи. Скорее охотники. До сегодняшнего дня Марго видела Суров всего раз – конный отряд на базаре, в Хельне. Ей тогда было четыре года, поэтому она не помнила ничего, кроме длинных черных кожаных курток с мехом и обилия оружия. И еще ее страшно удивило присутствие в отряде молодых женщин.

От висения головой вниз началось головокружение. Марго затянула ремень потуже и перевернулась на бок. Каждое движение отдавалось болью во всем теле, будто ее всю ночь били палками. Волосы и платье пропитались запахом паленой шерсти, зловоние въелось в стенки носа. Странно: когда рядом был Морган, вонь почему-то не беспокоила. Прижавшись ноздрями к ветке, Марго глубоко втягивала в себя пряный горьковатый аромат дубовой коры. Это спасало ненадолго: едва в голове вспыхивал очередной эпизод ночной бойни, в желудке начинались спазмы, и сознание в панике металось по прошлому в надежде уцепиться за какое-нибудь ароматное воспоминание.

Как назло, на ум лезли всякие мерзости. Вместо благоухающих клумб матушки Лизы и роскошных роз, которые они каждую весну высаживали вдоль виноградных рядов для контроля здоровья винограда, в сознании маячил поросенок со вспоротым брюхом во дворе миссис Гейвер, соседки батюшки Адриана, накануне свадьбы ее дочери. Муж и будущий зять миссис Гейвер поливали из ведер каменные плиты, смывая следы расправы над несчастной животиной. Пока батюшка обговаривал с хозяйкой подробности предстоящего венчания, Марго, прячась за его рясой, зажимала нос, но теплый сладковатый запах живой крови преследовал ее потом несколько недель.