Юлия Бажова - Сети

Шагая по широкой расчищенной тропке, Морган разглядывал хутор. За хозяйством явно ухаживают. Ни дырявых стен, ни покосившихся крыш, ни треснутых окон. Тишина, благодать. С трех сторон хутор обступают вековые сосны и ели с пышными белыми шапками на ветвях. Садовые деревья, посеребренные инеем, застыли в зимней спячке. Несколько молодых сосенок во дворе пестрели яркими ленточками, поблескивали новогодней мишурой с ярмарки. В хлеву Дар Моргана обнаружил кур, коз и коров. Приколдовала Аисса этого кузнеца, не иначе. Совершенно уникальный случай тесного, доверительного сотрудничества двух враждующих народов; единственный в своем роде, наверное. Лошадей приняли двое похожих друг на друга медноволосых подростка – паренек и девчонка. Слишком юны для воинов; вероятно, чьи-то отпрыски, проходящие обучение под родительской опекой в условиях, максимально приближенных к боевым.

Веселость Эдьи, когда она впустила гостей в дом и рассмотрела повнимательнее – и глазами, и Даром, – сменилась тревогой.

– Плохие новости?

– Ты ведь целительница? – уточнил Морган и, получив утвердительный кивок, продолжил: – Можно ли взломать канал у Повешенного и разделить его на два так, чтобы хозяин этого не почувствовал? Два хозяина. Два якоря. Осведомитель работает на двух лиц.

– Пф-ф… – Эдья заморгала. – Вы не стойте, рассаживайтесь. У меня горячий обед. Ну и вопросик… Мой уровень мастерства не дотягивает до манипуляций с Повешенными. Не берусь ответить ни «да», ни «нет». Реальный случай?

– Реальнее некуда. – Морган на мгновение задумался: стоит ли говорить целительнице? Да! Чем больше людей узнают о тайной слежке, тем лучше. А если еще учесть разливаемый по тарелкам грибной суп и румяные пирожки с луком… – Ваш осведомитель Грит Кейрес обзавелся вторым хозяином, который собирает информацию о наших личных судьбах, – сообщил он без обиняков. Ее рука с половником замерла. – Вчера мы праздновали у него день рождения моего советника. Мне вспомнились строки из некой баллады. Грит услышал, ввалился в транс и начал озвучивать содержимое моего нутра. Но говорил так, будто обращался не ко мне, а так… в пространство. Четверостишие случайно оказалось якорем второго хозяина.

– А потом брат его побил, – с азартом подхватила Имандра, похлопав Моргана по плечу, из-за чего он чуть не подавился. – И вытряс внешность подселенцев. Дикари: священник и баба. Баба приезжала в прошлую субботу. Эдья, супец у тебя – объеденье! Еще можно?

– Конечно, моя хорошая! – Целительница наконец вышла из оцепенения. – Ах, вот они. Едут. – Ее лицо так и осталось растерянным и бледным.

Вдохновленная примером Имандры, компания доедала вторую порцию, когда со двора донесся гомон голосов, топот десятков копыт и режущий ухо свист. Громыхнула входная дверь. В столовую быстрым шагом вошла высокая стройная женщина в походной кожаной одежде. Короткая стрижка подчеркивала красивые миндалевидные глаза и правильные черты лица. Отгадать возраст невозможно. Голова седая, вокруг глаз и тонких губ лучатся морщинки, а кожа на руках гладкая.

«Пожалуй, ровесница матери, – прикинул Морган, разглядывая Аиссу, – или чуть моложе».

– Гонцы! – звонко крикнула Аисса. – Нет, гости. Ну и рожи у вас. Кого похоронили-то? Я тебя знаю. – Ее палец ткнулся Моргану в плечо. – Ты советник Тайнера Наули из Каурии, подряженный разыскивать невидимку. На днях гонец передал его образ. Красивый, шельмец. Имя твое запамятовала, тысяча извинений. Тебя все зовут Смертником. Один против пятисот претов – это мощно. Войдешь в историю.

– Морган Руэлл, – любезно напомнил Морган, осознавая, что все равно останется для нее Смертником. «Любопытно, из какого сундука она извлекла это покрытое пылью прозвище и от кого узнала про ночную бойню?» – Выдумки. Тварей было втрое меньше.

– Пятьсот претов? – Имандра с любопытством вытянула шею. – Это ты когда?

Морган прикинулся скромнягой.

Аисса плюхнулась на стул во главе стола. Развалилась, расстегнула куртку, помахала полами, охлаждая вспотевшее тело. Эдья поставила перед ней стакан пива, который та залпом осушила и грохнула о стол так, что он чуть не раскололся, после чего стакан наполнили вновь.

– Аисса, ваш Повешенный Грит Кейрес служит двум хозяевам, – произнес Морган в полной тишине.

– М-м? – Аисса недоверчиво подняла брови, но от пива не оторвалась. Опустошив стакан, помахала им в воздухе. Фальшиво улыбнулась Моргану, приглашая его продолжить.

Пока она заливала в себя третий и четвертый стакан, Морган, чувствуя себя неуклюжим идиотом, наступившим грязным сапогом на подол шелкового платья, без личных подробностей описал их с Гритом диалог. В ответ Аисса совсем по-девчоночьи захихикала.

– Грит – болван! Сколько раз повторяла ему: не пей, солитер в мозгах заведется. Делать осведомителями хозяев кабаков – полный идиотизм. Они трезвыми ни минуты в день не бывают. Вот и Грит. Сосет по глоточку. К вечеру губами шлепает, слова произносит по слогам. А расхлебывать кому? Нам! Доедайте живее. – Она вытрясла в рот остатки пива, вскочила и проорала в дверь: – Дьянг! Шакай! Едем поздравлять Грита с Новым годом! – Ладони Аиссы звонко хлопнули о косяк. – Щас этот пьяница у меня получит.

– Ты бы не горячилась так, – миролюбиво посоветовал Морган. – У него вчерашние синяки еще не зажили.

– А-а… – Прищурившись, Аисса смерила его пронизывающим взглядом. – Посрывал корки с любимых болячек?

Морган сочувственно осклабился.

– Смотри, как бы твои не закровоточили.

Аисса передразнила его кислую гримасу.

– Все мои шкафные скелеты давным-давно рассыпались в прах, сынок.

Дьянгом и Шакаем оказались рослые, плечистые хлопцы, способные одним своим видом уложить целую толпу Гритов. По дороге до кабака Аисса разжевывала им, как малолетним детям, суть дела, время от времени, чисто для вида, уточняя факты то у Рава, то у Имандры – самых охочих до болтовни. Морган ехал в мрачном молчании, поодаль, и думал только об одном: пересидеть праздники на хуторе. Среди множества незнакомых и одновременно родных лиц его не будут терзать мысли об Арре, а новость о таинственных хозяевах Грита, разлетевшись по сотне любопытных умов, перестанет быть такой давящей. Какой идиот придумал эти праздники? Накупить кучу безделушек, которые через неделю будут выброшены, сбиться в кучу, набить животы, упиться, ублеваться, начистить друг другу физиономии – вот и весь смысл торжества. И все это ради создания иллюзии, что следующий год будет счастливее предыдущего. Вернется Арр, надо поговорить с ним жестко. Довольно этой дури, этого шаромыжничества. Либо мы ищем Иштвана, либо пускай Арр продолжает порхание по рынкам в одиночестве. Он внезапно затаил дыхание. «Я хочу домой». Домой не в обычном смысле, Ивинг был последним местом, куда Морган хотел бы отправиться. Домой, в дикие промерзшие леса Каурии. Домой, к Марго… Это уже слишком. «Давай разревись еще».