Лариса Деминская - Песочные часы вселенной. Возвращение.

- Напоследок?

- Да, Артур, Ненси чувствовала, что жизнь покидает ее. Она не единым словом и взглядом не показала Генриху, что знает его тайну. Она, по-прежнему, очень хорошо относилась к ребенку, но уже ничто не удерживало ее в этом мире. Силы ее уменьшались с каждым днем. Чувствуя приближение своего конца, Ненси все мне рассказала и просила позаботиться о сыне. А я не смогла выполнить ее просьбу. После смерти Ненси, Генрих увез мальчика к своей одинокой сестре, у которой не было своих детей. Так Джеймс и вырос на чужих руках. Вот, собственно, и все.

- Что же это? Генрих боялся, что его сын станет не таким, как другие дети, и потому отдал его сестре?

- Я тоже так думаю.

- Генрих не оставил завещания. Не хотел, чтобы сын стал наследником. Вероятно, именно поэтому он сказал нотариусу, что Джеймс приемный ребенок. Чтобы у того не возникало вопросов по поводу завещания. Умер Генрих внезапно, и тогда Джеймс стал его наследником, как сын, без завещания. Неужели Генрих не думал о таком ходе событий? Если он не хотел впускать Джеймса в свою жизнь и не хотел оставлять завещания, то он не мог не понимать того, что рано или поздно Джеймс все равно получит все. Или, все-таки, завещание было?

- Артур! Ты меня удивляешь! Я только что рассказала тебе семейную тайну, а ты мне говоришь про какое-то завещание! Возмутительно!

- Бабушка! Я благодарен вам за то, что вы сделали для меня, за то, что вы сочли меня достойным знать эту ужасную семейную тайну. А то, что я говорю про завещание, имеет непосредственное отношение к этой истории.

- Не знаю. Тебе видней.

- И мне очень жаль эту мужественную женщину, Ненси Блор. У нее такой же сильный характер, как и у вас. Как жаль, что чужие тайны стоили ей жизни, - печально сказал Артур.

- Я очень долго не могла прийти в себя от всех этих новостей. После смерти Ненси я навещала мальчика, старалась хоть чем-то украсить его жизнь без матери. Но, как бы я не любила сына своей сестры, я каждый раз, при общении с ним, испытывала чувства страха и любопытсва. Подумать только, ребенок от неизвестно кого, от человека из какого-то другого мира. Дикость какая!

- Видимо, подобные чувства испытвал и Генрих Блор.

- Мне нет дела до его чувств. Только он один виноват в том, что случилось. Он послужил причиной преждевременной кончины Ненси. Я не простила ему этого и никогда не прощу!

- Да, я понимаю. Но у меня, вдруг, возник вопрос. Почему вы были против того, чтобы я продавал дом мистеру Хаббарду. Разве он имеет какое-нибудь отношение к Ричарду Блору? – спросил Артур.

- Я отвечу тебе. Я много думала и о Генрихе, и об этой самой ужасной картине. Но для такой натуры, как я, мало было просто думать. Я кое-что узнала, а именно, узнала о том, что Генрих Блор был в свое время влюблен в одну особу. Та еще кривляка была. Так вот, эта особа потом стала теткой Эмели. Но не в этом дело. Я узнала, что старый дом на краю леса, этот так называемый исторический экспонат, имеет крайне нехорошую репутацию. Я знаю, что эта самая картина из этого дома. Видимо, между домом и картиной существует некая связь. Картина погубила мою сестру! А, что говорить о доме в лесу?! Мне ведь хорошо известно, что и Джеймс Блор и его дружок Оливер словно коршуны летали над этим домом. Да и этот тип Хаббард тоже ничего хорошего замышлять не может… Словом, я не хочу, чтобы этот дом – виновник смерти моей сестры попал в чьи-то руки и обрел вторую жизнь. Нет! Пусть разрушается, пусть исчезнет с лица земли! А картину эту нужно сжечь! Сколько лет я мечтала о том, чтобы увидеть ее в пламени. Никому я не могла сказать об этом. И вот появился ты. И тебя я прошу – сожги её, её нужно уничтожить!

- Надеюсь, что вас не привело ко мне какое-нибудь несчастье, - сказал натариус, тревожно глядя на Артура.

- Нет, нет, не волнуйтесь. Никакого несчастья, - ответил ему Артур.

- Тогда, что же?

- Я отниму у вас немного времени, мистер Кинстон, у меня всего лишь один к вам вопрос.

- И, какой же вопрос?

- Я хотел бы для себя уточнить кое-какие детали в отношении завещания Генриха Блора.

- Завещания? Какого завещания? Его не было. И, потом, молодой человек, мне кажется, что это ваше расследование семейных тайн несколько затянулось.

- Я бы с радостью его прекратил, но только не получается. Вы понимаете, чем больше я думаю о таком человеке, как Генрих Блор, тем больше я понимаю, что он должен был оставить завещание.

- Откуда у вас такие соображения по этому поводу?

- Я вам сейчас объясню. Насколько я понял, Генрих прохладно относился к своему приемному сыну. Ведь Джеймс не был его родным сыном, так?

- Да, он мне сказал именно так.

- Так вот, если Генрих не хотел, чтобы все, чем он владеет, стало принадлежать именно Джеймсу, он должен был оставить завещание в пользу другого человека.

- Почему?

- Странный вопрос, и его задаете вы? Потому что, если завещания нет, то наследником становится его сын. А то, что он ему не родной знали только вы. Вот почему, я решил, что завещание должно быть.

- Зачем вам ворошить прошлое. Уже ни Генриха, ни Джеймса нет в живых. Какая теперь разница, было это завещание или его не было.

- Истина никогда не бывает лишней, особенно тогда, когда вокруг происходит слишком много таинственных событий.

- Я старый человек и всегда уважал себя за то, что хранил тайны своих клиентов.

- И, все-таки, я вас прошу, ответьте мне на мой вопрос.

- Только лишь для одного вашего праздного любопытства?

- Вы знаете, наш с вами разговор уже наводит меня на мысль о том, что прав я, а не вы.

- Это возмутительно. Хотя… ладно, Артур, я вам отвечу. Завещание было. Генрих написал его задолго до своей смерти. Оно хранилось в моем сейфе. И согласно этому завещанию его единственным наследником должны были быть вы.

- Что?

- Вы, Артур, должны были стать его наследником. Не ожидали услышать от меня именно такой ответ?

- Нет, конечно, нет, - растерянно произнес Артур, - но объясните мне, почему я? Что произошло с этим завещанием?

- Много вопросов, на которые у меня не так много ответов. Но, если говорить по-порядку, то дело было так. Как я вам уже сказал, завещание было составлено Генрихом Блором задолго до его смерти, а именно за девять лет до этого. В завещании было указано ваше имя. Я еще тогда поинтересовался у него, кто это – Артур Блор? На что он мне ответил, что вы – сын его двоюродного племянника. Больше никаких объяснений не было. Завещание было составлено и хранилось у меня все девять лет. После смерти Генриха я должен был огласить завещание, но в сейфе его не оказалось. Вот так, молодой человек. Завещание исчезло, и исчезла возможность выполнить последнюю волю человека. Это была катострофа. Я обыскал все и не нашел его. Оно исчезло, словно его и не было. Это был позор для меня. И я вместо того, чтобы заявить о пропаже, сказал, что завещания нет. А, следовательно, наследником стал Джеймс Блор. Вот такая некрасивая история, молодой человек.