Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

Если это правда, Моррест наконец получил настоящего противника. Хуже... Если гипотетический "засланец" может создать завалящий оружейный завод, способный вытачивать винтовки десятками, потом и сотнями, Амори обретет новую силу, как толкиеновский Саурон, если бы смог заполучить Колечко. Вооружи Амори свою пехоту такими винтовками, хотя бы частично - и один его солдат станет равноценен сотне обычных бойцов, пусть даже не ополченцев, а воинов по рождению и по призванию. Разумеется, винтовки похоронят рыцарскую конницу, но с точки зрения Сколена это будет только к худшему. Рыцарей, воинов с пеленок, не занимающихся ничем, кроме военного дела, много быть не может, а вот простых парней, за полгода обученных держать винтовку и снаряжать обойму... И уж конечно, мало не покажется хеодритам, а там и всем остальным: ведь теперь северная доблесть будет мало что значить. А крепости, даже горные, удобно сносить из пушек.

С тех пор, как занял Лакхни, Моррест никого не впускал и не выпускал из крепости, и в итоге оказался отрезан от внешнего мира. Но сам этот мир не перестал существовать, хотя и необратимо изменился после возникновения нового прецедента - нападения на Империю. К добру эти изменения или к худу? И на что рассчитывать в готовящейся войне? Как бы узнать... Все бы отдал за старенький радиоприемник и сводку Совинформбюро раз в день. Вот так, подумалось ему, наверное, ловили всякую весть с Большой земли окруженцы сорок первого года. Да они и сами, считай, окруженцы, выходящие к своим. Значит, и действовать надо аналогично - как действовали "окруженцы" его мира от Ксенофонта до Попеля.

Закончив чистку и вставив шомпол на законное место, Моррест устало сощурил глаза, взглянул на хмурое небо... Потом обернулся туда, где, невесть как вынесенная из горящего города, зазвенела лютня, и кто-то запел:

Молодой, сильный голос выводил песню - явно тоже молодую, родившуюся уже на этой войне и невесть как перекочевавшую в Нижний Сколен. Да, после того, как жрецы помогли уйти из Гверифа Атраддину, на севере цену жрецам знали, теперь узнали и здесь. Наверное, песня станет визитной карточкой этой войны, как "Катюша" сразу ассоциируется с Великой Отечественной. А ведь так и есть: для Нижнего Сколена то, что началось в Лакхни, вполне понятет на Отечественную войну. Будут и песни, дай только срок.

Моррест перезарядил обойму: кто знает, как скоро придется воевать? И не с тем ли отрядом Амори придется схватиться, который вооружен огнестрельным оружием? Ведь его-то надо обезвредить в первую очередь, иначе мало не покажется и армии Эвинны. "Кретин я, полный кретин! - корил он себя. - Надо было наплести Эвинне что-нибудь про дар Богов и, созвав лучших мастеров Сколена, попытаться ее скопировать, или хотя бы наделать патронов". Если бы повезло, к весне у них была бы сотня-другая винтовок, или хотя бы гладкостволов, с которыми можно было бы не бояться рыцарей, да и наемников тоже. А Эвинне, может, и не понадобилось бы платить за свободу Сколена собой.

Эвинна... Мысли Морреста, будто получив отмашку, потекли в другом направлении. Как-то она там, в Верхнем Сколене? Поняла ли, что миссия Морреста провалилась, и остается готовить войска к бою? Ответил ли Император на письмо, или решил, что жизнь дороже удовольствий? И если ответил, будет ли отбиваться в полную силу?

Наконец оружие вычищено, раненые перевязаны, остальные если не наелись, то напились.

- Гестан! - спросил Моррест. - Где тут ближайшая деревня?

- Ближайшая... Если мы сейчас в Духовом болоте, а нам надо на восток - то Фарли.

Фарли... Название казалось Морресту чем-то знакомым. А, ну да! Единственный поселок, где они остановились по пути в Лакхни. Тогда один из ратников Морреста занемог - обострилась от гнилой, сырой зимы давняя чахотка. Пришлось оставить на попечение деревенских. Интересно, жив ли он, поправился ли, успел ли уйти в Верхний Сколен? Сейчас узнаем...

- Значит, Фарли, - задумчиво произнес он. - Пусть будет Фарли. Гестан, твои люди - местные. Пошли троих посмотреть, есть ли там алки и как настроены жители.

- Я и сам местный, Моррест. Не из Фарли, конечно, но жена у моего дяди как раз отсюда.

- Надо же, я и не знал...

- Так что поведу людей сам.

- Сейчас сходите. Пока обернетесь, будет ночь, нам пора будет выходить. А Фарли нужна позарез: на голодный желудок далеко не уйдешь.

- Сделаю, - кивнул сотник. - А если там алки?

- Если в деревне алки, узнайте, сколько их и вернетесь, не вступая в бой. Тогда будем решать. Нам все равно надо уничтожать мелкие отряды.

Разведчики вернулись поздним вечером, когда Моррест уже готов был сниматься с лагеря и уходить, куда глаза глядят. "Попался, наверняка попался!" - как на иголках сидел Моррест. Если так оно и было, следовало немедленно убираться, но Моррест все никак не мог решиться, опасаясь оставить разведчиков одних.

Терпение было вознаграждено: разведчики вернулись, когда в темнеющем небе, в разрывах облаков, зажглась первая мерцающая звездочка. Гестан, трое парней из прежнего гарнизона Лакхни - и несколько юных, почти мальчишек, селян охотничьими луками и пращами.

- В деревне алков нет, местные говорят, прошли мимо, не остановились. Вот, проводники со мной пришли. Парни знают дорогу на столицу, проведут хоть по тракту, хоть лесами. Пареньки боевые, хотят, чтоб в отряд их взяли.

- Ясно. Попробуем? - спросил Моррест военачальников. После падения Лакхни оба превратились в командиров взводов.

Гаррольм чуть заметно кивнул. Повязка, закрывающая глазницу, набрякла кровью, командира верхних сколенцев мутило, но он старался не показывать слабости.

- А наших алки не... - заикнулся Гестан, но Моррест прекрасно понял. Боится сотник не за себя, а за деревню с родственниками. Едва ли алки оставят в покое деревеньку, где видели солдат Императора. Стоит им узнать...

- Ничего им не сделают, если в леса уйдут, - произнес Моррест. "А если и сделают - так нам же лучше, уцелевшие точно за топоры и вилы схватятся". - А дома и отстроить недолго.